Анна Зотова
В конце июня
роман
Часть 2
Веригин
Глава 5.
Первое сентября встретило Люсю проливным дождем. Должно быть, природа тоже не выдержала, взяла да и расплакалась над судьбой бедных ребят, уныло идущих в школу на День знаний.
Ох уж, этот День Знаний. Для чего он? Люся не могла понять. Все бесцельно толкутся и галдят. Лучше бы уж сразу наступило второе сентября, когда отбрасывается вся эта псевдопраздничная мишура. Учитель просто входит в класс, садится за свой стол и говорит: "Откройте учебник на странице три, упражнение номер один. Повторение пройденного в прошлом году. Выполняем самостоятельно". И все, с этой минуты школьная жизнь входит в свою колею. Становится не то, чтобы интересно (школа, как считала Люся, совсем не для этого), но хоть понятно, почему ты здесь, что надо делать.
Наступает тишина, воцаряется то, что называют "рабочей атмосферой". Все сидят тихо, уходит нездоровое возбуждение. Учитель, опустив руки на стол, с грустью смотрит в окно и, наверное, как и его ученики, вспоминает свою летнюю вольницу, которая закончилась неделю назад.
Но сегодня еще первое сентября, и всем после торжественной линейки предстоит научиться миру, будь он неладен.
А чему тут научишься, если все орут, старательно изображают дикое, искрометное веселье? Хвастовство прилагается. Каждый стремится продемонстрировать, что он живет полнокровной, буйной, энергичной жизнью.
Если у Кузько папа уехал в командировку в Египет, понятно, что об этом должна узнать вся школа, и именно на уроке мира. То, что Терехова с мамой в Вильнюсе накупила столько колготок, что ей теперь их на пять лет хватит, да к тому же тушь для ресниц не забыли, - об этом тоже все должны узнать на уроке мира.
Веригин сидит за своей второй партой второго ряда и, поддавшись всеобщему безумию, усиленно подмигивает Люсе. Может, тоже запрыгать и заорать, оповещая всех об их совместном летнем приключении? О том, как Веригин порезал ногу, и она, Люся, оказывала ему помощь. Он же верещал как девчонка от страха. Может, такое событие тоже достойно урока мира? Но нет, Люся никогда не будет вести себя так, как Кузько, Терехова или Полякова с Комаренко, которые, как сказал Веригин летом, "высказывают свое мнение".
В класс входит Анна Петровна, и «ля-ля-ля», - понеслось: СССР - оплот мира на Земле, и все такое.
Стоило ли ходить в школу ради этого по дождю, тем более что каждый год одно и то же? Лучше бы дополнительный выходной сделали. У Люси с непривычки болит голова, а Веригин, похоже, вот-вот окривеет на один глаз после «Урока мира».
Наконец, все заканчивается. Весь класс гурьбой выкатывается в коридор, заполненный учениками других классов. Они тоже уже научились миру во всем мире. Люся старается сразу же затеряться в толпе.
Но нет, так просто раствориться ей не удается. Веригин тут как тут, успевает настичь ее, несмотря на все ухищрения.
- Ты что на перекличку не пришла? – интересуется он. - Тебе бабушка ботинки передала? Говорила, что я их занес?
- Нет, не передала и не сказала, - раздраженно ответила Люся. - Она их схоронила, и на рынок снесла, чтобы продать по спекулятивной цене. Все сделала для того, чтобы честное имя Юры Веригина было опорочено.
Люся и сама не могла понять, что на нее нашло, почему она вредничает. Но ничего не могла с собой поделать - желание хоть чем-то уязвить прицепившегося к ней Веригина было слишком велико.
- Совершила один хороший поступок, а теперь зазнаешься и грубишь, – подобиделся Веригин.
- А ты сам подумай, что говоришь. «Передала ботинки». Может, ей это стоило сделать в торжественной обстановке, в присутствии официальных лиц? Я же сказала, что их не надо приносить, но ты еще и проверяешь мою бабушку. Она у меня очень порядочная, если что. Принес и принес. Нечем тут гордиться. И незачем ко мне цепляться. То, что я тебе ногу бинтами замотала, еще не дает тебе права сидеть и подмигивать мне.
Люся сама от себя не ожидала такой резкости по отношению к Веригину. Еще полгода назад она ни за что не стала бы так с ним разговаривать. Очевидно, что-то произошло между ними летом в Малиновке. Осмелимся предположить, что Люся обиделась на Веригина из-за того, что тот грубо бросил ее посреди дороги, посреди разговора. Побоялся, что их увидят вместе. А ведь она привела его к себе домой, оказала ему помощь, проводила до калитки...
«Всю мою семью обглядел, а к себе не пригласил, скрытный какой!» - подумала Люся.
- Да причем здесь твоя бабушка? - недоумевал Веригин. – Я тебе вернул ботосы, а ты ругаешься.
Возможно, что ему как и Люсе было обидно - он рассчитывал на возобновление неформальных отношений, ведь их скрепляла кровь и перенесенные вместе тревоги и страдания. Веригин не стал продолжать разговор. Резко развернулся на сто восемьдесят градусов, толкнув при этом Терехову, щеголявшую в новых колготках, и убежал.
Люся расстроилась. Только-только с ней стал разговаривать хотя бы один мальчик на свете, а она его отпугнула. Наверное, она очень неприятная особа, не способная никого заинтересовать.
Глава 6
Учебный год потянулся далее как обычно, шесть дней в неделю - школа, в нагрузку балет. Ах да, мы забыли упомянуть: Люся с двоюродной сестрой Мариной занимались балетом. Люся, правда, время от время порывалась его бросить, но Марина протестовала – нет, ни в коем случае. Татьяна Ивановна стояла на ее стороне. Почему? Во-первых, потому что Марину она поддержала бы в любом случае, лишь бы угодить ее матери, Елене Николаевне. Во-вторых, - «балет - это хорошо для фигуры». Так любила говорить мама Люси, сама отличавшаяся весьма плотным телосложением.
Марина тоже не была худенькой. Ее безответную любовь к балету трудно было объяснить чем-либо, кроме упрямства и откровенной блажи. Если бы не Марина, Люся ушла бы с балета давным-давно. Может быть, преданность Марины высокому искусству танца питалась чисто карьерными соображениями. В этом учебном году их группа должна была принимать участие в постановке балета "Цветик-семицветик", и Марина мечтала, что ей дадут главную роль - роль Жени.
Люся смотрела на их танцевальное будущее более реалистично. Максимум, на что могли рассчитывать Марина и Люся, – выступить на сцене в роли пассажиров автобуса и жителей города. Автобус следовало носить по сцене туда-сюда, крепко держа его за ручки, прибитые изнутри, и высовывать улыбающееся лицо в прорези, изображающие окна.
В своих предположениях ошиблись и Люся, и Марина. Руководительница группы дала им роль птиц на севере, куда Женя попадала, оборвав очередной лепесток. Марина (девица габаритная, балерина-гренадер) изображала птицу-маму, а Люся вместе с другими девочками - ее птенцов. Птенцы по сюжету носились вокруг Марины, а она, то и дело размахивая крыльями, "хлопотала" над ними.
Наконец, все роли были распределены. Весь балетный класс приступил к репетициям. Премьеру балета назначили на весну.
Если балет интересовал Татьяну Ивановну, то епархией Дмитрия Николаевича в этом году стала математика. Идею перехода в маткласс он оставил, но качество математической подготовки дочери его сильно волновало. От безалаберности и верхоглядства прошлых лет не осталось и следа. Отец прочно вбил в себе в голову, что Тороповы – династия математиков. Понятно, что люсины познания оставляли желать лучшего, но в глазах требовательного и не делавшего скидку на возраст отца все выглядело так, словно Люся и вовсе ничего не понимает в математике.
Как следствие, тут возникали коллизии почище, чем вялые препирательства с мамой о пользе балетного искусства.
Все происходило примерно так:
- Папа, подпиши, пожалуйста, дневник! – обращалась к отцу в конце недели Люся.
Дмитрий Николаевич брал ручку, смотрел на дочкины оценки и, конечно же, выказывал недовольство отметками по математике (история, география или, тем более, литература его волновали слабо, да и по правде сказать, придраться к люсиным оценкам было тяжело – везде «хорошо», а то и «отлично»).
- Это что за тройка по алгебре?
- Запуталась в решении неравенств, - поясняла Люся. - Не разобралась, где "а" в числителе, где в знаменателе.
Тут бы взять школьные тетради и посмотреть, какие темы и разделы Люся изучала в классе, и в чем именно состоят ее ошибки. Но Дмитрий Николаевич никогда не снисходил до чего-то подобного. Он любил работать с чистого листа.
- Неси бумагу, пошли на кухню.
Они перемещались за кухонный стол, крытый клеенкой, под зеленый кухонный абажур.
- Назови условия, при которых "а" больше "б"?
- Чего их называть, это и так видно, любой козе понятно.
- Козе, может, и понятно, а тебе нет... Черти числовую прямую. Стой, ты зачем чертишь систему координат? Тебе что, все равно? – отец начал слегка закипать. - Обозначь "а". Теперь пусть "б" больше "а", где мы ее изобразим? Правильно, правее. А "ц" меньше "а"? Правильно, левее. Делай вывод о разности "а" и "б", "а" и "ц". Дальше...
И тут отец пускался в объяснения. Это было интересно, ловко, словно он - фокусник и рассказчик сказок одновременно. После особенно удачных, на его взгляд, разъяснений он добрел и пускался в абстрактные рассуждения, вообще забредал в какие-то дебри и первоосновы.
- Ты знаешь, почему математику называют наукой для дураков? Потому что знать нужно не так много, а все остальное можно найти и доказать самому. Я, к примеру, помню очень мало формул, но при необходимости могу их вывести сам. Зачем загружать дополнительные ячейки мозга? …А теперь вернемся к числовой прямой, которую ты путаешь с декартовой системой координат на плоскости. Вот она, числовая прямая. Помнишь, когда ты была маленькая, мы читали книгу «Геометрия для малышей»? Так вот, там была сказка про то, как точка пошла путешествовать вдоль прямой. Шла туда, потом обратно и никак не могла найти конца, пока ей ножницы отрезков не настригли. Так вот, на этой прямой, действительно, жители - это точки и отрезки, и они имеют только одну координату - длину. Это одномерная система координат.
- Но ведь точка не имеет длины?
- Все фигуры состоят из точек, к тому же точка имеет свою координату. Это выражение расстояния от начала координат до точки. Но дальше все усложняется, - отец пририсовал к числовой прямой перпендикулярную прямую. - Вот. И получается у нас двухмерная система координат, а живут на ней уже более развитые существа - плоские фигуры. Они имеют целых две координаты - длину и ширину, и страшно гордятся этим перед жителями одномерной системы координат, считая их примитивными, ну прямо как наша тетка Ленка.
Отец нарисовал квадрат, треугольник и окружность.
- Каждой точке на плоскости соответствует координата икс и координата игрек. Но дальше все становится еще интереснее, - появляется третье измерение - высота. Появляется пространство. И мы уже имеем знакомую нам трехмерную картинку, координаты икс, игрек и зет, - длину, ширину и высоту, и теперь уже мы усмехаемся над жалкими фигурами из планиметрии и считаем их примитивными, а они, бедные, перед нами как на ладони.
- А дальше?
- Что дальше?
- Дальше есть четырехмерная система координат, и какие-нибудь более совершенные существа видят нас, примитивных, насквозь, а мы, бедненькие, не можем спрятаться от их всевидящего взгляда?
- Может, и существует. Ученые считают, что четвертая координата - это время. Все это очень интересно...
Пиршество научного разума обычно прерывалось появлением матери с неизменным вопросом:
- Так, а ужинать здесь вообще кто-нибудь собирается?
Отец и дочь вздыхают и переглядываются - с мамой спорить бесполезно. Всякое брюхо к ученью глухо.
Однажды, сидя на уроке русского, Люся заметила, что на нее нет-нет да и посматривает Веригин. Поворачивается со своей второй парты второго ряда и глядит на ее четвертую третьего ряда. Не заметить трудно, потому что обычно ты видишь затылки, а тут перед тобой мелькает лицо.
Так стало повторяться почти каждый день. Да он это особо и не скрывал, сидел и таращился, особенно когда учитель не видит.
С одной стороны, Люсе такое внимание было приятно и волнительно, с другой – она терялась и смущалась – «что ему надо?». Еще не хватало, чтобы на это обратил внимание кто-нибудь в классе. А уж если заметит учитель, что ей, Тороповой, интересуются, да еще скажет во всеуслышанье – это вообще стыдоба.
Однако невольно, «про себя» Люся стала отмечать - посмотрел он сегодня на нее или нет, и ей становилось грустно, если этого не случалось. Кроме такого рода «оглядок» Веригин больше никаких действий не предпринимал - наверное, все обижался из-за эпизода с ботинками.
Так прошел месяц, приближалась зима. Как-то после уроков Люся, одевшись, вышла из школы и увидела, что у школьных ворот стоит Веригин и явно кого-то поджидает. Она почему-то сразу поняла: по ее душу. Это всполошило ее - что же делать?
Не то, чтобы она опасалась Веригина – с чего бы? Нет, тут важно было другое - если она сейчас выйдет и пойдет по направлению к воротам, это будет означать, что она идет навстречу ему, а не домой или из школы. Так ей подумалось. Это почему-то показалось Люсе унизительным.
Если он хочет с ней поговорить, то почему просто не подошел сразу после урока, не предложил идти до дома вместе? Стоит, словно Соловей-Разбойник, подкарауливает, уверенный, что никуда она не денется - все равно пойдет прямо к нему.
Запретить ему стоять в воротах школы она не может. Но пойти вот так, ожидаемо, прямо к нему навстречу? Это слишком. В Люсе всколыхнулась вся ее гордость, желание перебороть неизбежное. Впрочем, почему неизбежное? Была иная дорога. Дырка в школьной ограде неподалеку, в кустах.
Люся выбрала кусты. "Он, конечно, увидит, куда я направилась. Ну и пусть. Может даже пойти за мной. Его проблемы. Главное, что я пойду своей, свободной от Веригина дорогой".
Веригин так и не пошел за ней.
На следующий день Люся, опасаясь повторения вчерашней истории, постаралась найти себе компанию, чтобы не ходить одной из школы. Дмитриева и Луценко вполне ей подходили - подружки, живут в соседнем с ней подъезде, не прогонят Люсю, если та присоединится к ним и прошагает вместе несколько метров.
Люся не ошиблась. Веригин вновь стоял у ворот. Он окинул всех троих недобрым взглядом, задержавшимся на Люсе, но ничего не сказал. Сделал вид, что стоит просто так. Люся знала - Веригин отлично понял, что она пошла на уловку. Ну и пусть себе понимает.
Почти каждый день ей приходилось что-нибудь изобретать - то ходить с подружками, то успевать быстрее Веригина выйти из школы, то пользоваться дыркой в заборе. Сперва это досаждало Люсе и даже бесило ее, но постепенно стало похоже на игру в прятки.
Конечно, так долго продолжаться не могло.
Однажды ей пришлось задержаться на химии, чтобы доделать контрольную работу. Школа стояла притихшая. Все ребята уже давно ушли домой. Люся подумала, что и Веригин тоже. Ничего не подозревая, она вышла из школы и тут же увидела знакомую фигуру у ворот. Она огляделась - в проход за кустами идти не хотелось.
«Ну и ладно, Веригин, так Веригин», - сказала себе Люся и решительно направилась к школьным воротам.
Веригин, ничего не сказав, пошел с ней рядом, словно они давно договорились - он будет ее провожать. Со стороны, наверное, все казалось так, как должно было казаться. Мальчик провожает девочку домой. Классика книг и кинематографа.
«Может быть, я должна что-то сказать? - подумала Люся. – Обычно люди идут и разговаривают». Но так ничего и не произнесла.
В полном молчании они прошли полдороги. Вдали уже виднелся Люсин дом.
«Интересно, нужно ли говорить ему «до свидания», – продолжала размышлять она, - или лучше сделать вид, что я ничего не заметила, ничего не случилось?»
Но Веригин заговорил.
- Люся, ты почему ходишь домой через дырку в заборе? Разве мама не учила тебя, что дырки в заборе - для бандитов и жуликов?
В голосе его слышалась насмешка.
- А мне так ближе до дому.
- Но там ведь грязно.
- В сухую погоду чисто.
- Но ведь не всегда сухая погода.
Люсе хотелось сказать Веригину: «А тебе какое дело?» Но неожиданно для себя призналась:
- Я видела, что ты меня ждешь, но мне было неловко, потому что я не знала, о чем с тобой разговаривать.
Веригин не ожидал такой прямоты, он собирался и дальше продолжать игру в поддавки. Люся удивила его, и он на некоторое время замолчал, пытаясь собраться с мыслями.
- У себя на даче ты об этом не думала.
- Там все было по-другому. К тому же у нас нет дырки в заборе, - пошутила Люся.
- Завтра ты опять пойдешь через дырку?
- А завтра ты опять будешь здесь стоять?
- Да.
- Нет, я не пойду через дырку.
Дальше говорить было не о чем - все стало ясно. К тому же они уже подошли к люсиному дому.
- Может, в гости пригласишь?
- Нет, я сейчас ухожу... в кружок, - Люся стеснялась признаться, что ходит в балетную студию.
Но он и так все знал.
- Ты, правда, ходишь на балет?
- Как ты догадался?
- Видел в классном журнале.
«Интересно, что еще можно узнать о человеке из журнала?» - задумалась Люся.
- Да, я хожу на балет, но говорить об этом не хочу. Спасибо, что проводил, до свидания! - она резко развернулась и ринулась со всех ног домой.
«Боже, как неловко получилось!» – пронеслось у нее в голове.
(продолжение следует)
Предыдущие главы: