Хочу остановиться еще на одном обвинении, которое было выдвинуто против меня господином Сивиркиным, — что я на канале зарабатываю деньги.
«Все нынче знают, что число просмотров на ютубе прямо пропорционально доходам блогера».
Так вот, это неправда. И кто такие «все»? «Все нынче знают…» Вы, господин Сивиркин, апеллируете к каким-то призрачным «всем» которые что-то знают.
На самом деле доход блогера прямо пропорционален не количеству просмотров на YouTube, а количеству коммерческих просмотров. Думаю, у таких знатоков YouTube, как Сивиркин и компания, можно не спрашивать, чем коммерческие просмотры отличаются от некоммерческих, о каких вообще суммах идет речь. Но у многих читателей могут возникнуть вопросы о моих доходах с канала, поэтому охотно вам предоставлю эту информацию.
Канал существует чуть больше пяти лет. Его расчетный доход за этот период составляет 2760 долларов. Разделим его на 63 месяца, получается 44 доллара в месяц. Первые два года канал вообще ничего не приносил, потому что не был подключен к партнерской программе. Исключим эти два года, и получится, что расчетный доход составляет в среднем 71 доллар в месяц. Это не выплаты, а расчетный доход, с которого свои 25% забирает партнерская программа. Можно видеть размеры реальных выплат по месяцам — как говорится, без комментариев.
Никаких других способов заработка, кроме работы с партнерской программой, я не использовал. Обратите внимание на аналитику эффективности рекламы и стоимость тысячи показов — один доллар пятьдесят семь центов. Это не тысяча показов ролика, а тысяча показов рекламы в этом ролике. Если вы во время просмотра рекламы нажимаете кнопку «пропустить», показ ролика считается некоммерческим и доход не начисляется.
Нетрудно посчитать, что более-менее ощутимые выплаты получают те каналы, у которых каждый выпускаемый ролик набирает хотя бы несколько десятков тысяч просмотров — при условии, что ролики выходят часто. А если редко, то нужны уже сотни тысяч просмотров каждого нового ролика.
На этом, надеюсь, мы закрыли тему монетизации, и мои церковные оппоненты не будут больше позориться, демонстрируя свою полную безграмотность в этом вопросе. Видимо, им и в голову не могло прийти, что кто-то может годами работать в интернете практически бесплатно, за идею, рискуя при этом попасть под каток «святой инквизиции».
Помню, что в «Журнале Московской Патриархии» священникам даже советовали искать возможности зарабатывать светским трудом (№3, 2018 год, с. 54, статья «Работа и служение», http://www.jmp.ru/archiv/2018_03.pdf). Ну и что же плохого в том, что я смог «озолотиться» трудом блогера? Тем более что на это я потратил абсолютно все свое свободное и несвободное время.
Ответить в информационном поле своим оппонентам я не мог — мне запрещена была интернет-деятельность и общение со СМИ, а лично разговаривать с ними не имело смысла.
Еще много чего публиковалось в интернете, на каждом собрании и по каждому поводу меня называли самыми нелестными словами, говорили о том, что я предал веру и Церковь, что если бы сейчас большевики пришли к власти, то я бы переметнулся и чуть ли не сам лично расстреливал своих бывших собратьев-священников. Да много всего говорили.
Это являлось настолько неприкрытой травлей, что трудно было поверить в происходящее. Казалось, еще чуть-чуть, и все скажут: «Ура! Ты прошел испытание, это была просто проверка!» Знаете, как в фильмах про разведчиков — когда подготовленного бойца забросили якобы в тыл врага, и там его якобы стали пытать? А на самом деле пытали не враги, а переодетые свои — просто так его испытывали. Легче было поверить в такой расклад, чем в то, что это никакое не испытание и все действительно настолько плохо. Ну ладно, Сивиркин и компания — с ними все ясно. Но архиереи — епископ и митрополит, да и патриархия — они-то не враги, правда же? Как такое может быть? Это же какое-то чудовищное недоразумение!
Наверное, так же думали те, кого в 37-м бросали в лагеря. Так думал и я, когда написал рапорт на имя своего архиерея.
Но через две недели вышел очередной номер газеты, и там опять про меня:
«„Красный киберпоп“ запрещен в служении на три месяца».
«…рано или поздно они утрачивают адекватность, и чем дальше, тем больше начинают высказывать хульные или еретические мнения».
«Киберпоп начал высказывать свое великое восхищение перед фигурой маньяка-убийцы и богоборца Ульянова».
«…поддерживаю решение епархиального архиерея протоиерея Федосова, запретившего ему вести блог. Таким образом, он дал этому священнику шанс вернуться к своей реальной пастве и заняться ее нуждами. Надеюсь, архиереи большинства других иероблогеров последуют его примеру».
«…запрещен в служении на три месяца. Причем, не из-за его любви к Ленину, а из-за того, что он дерзко вел себя на заседании епархиального церковного суда и отказался признавать свои ошибки».
А вот мне интересно: откуда известно, как я вел себя на заседании церковного суда? Наверное, кто-то из членов суда рассказал? Может быть, мне тоже рассказать о том, что и как было на суде?
Много можно говорить о том обмене рапортами, письмами, прошениями, который имел место в августе 2018 года. Но я не стану вас утомлять — и так все понятно. Для желающих глубже погрузиться в атмосферу тех событий просто демонстрирую скрины документов в хронологическом порядке — читайте сами. В каждом из них я так или иначе высказывал сожаление, что смутил верующих, что мог быть неправ, что готов признавать свои ошибки.
Поэтому я просто не знал, что сказать, когда 23-го августа мне сообщили, что я уже давно запрещен в священнослужении на три месяца за непослушание. Напомню, в чем оно выразилось:
Секретарь: Если в двух словах объяснить, это непослушание выразилось в отсутствии шагов принесения покаянного письма, в котором бы выразил свое сожаление о тематиках, прозвучавших в передачах. В отсутствии шагов к примирению к группе лиц, у которых вызвали неприятие, к Сивиркину…
КП: Так мне же запретили деятельность [в интернете]. Как я могу пойти навстречу…
Секретарь: … и иже с ним. Вот в чем непослушание.
К тому времени мне стало понятно, что продолжать свое священническое служение я, скорее всего, не смогу. Как приводить людей в религиозную организацию, которая вот так относится к своим верным чадам, служившим ей верой и правдой долгие годы? Разве я могу быть рекламной вывеской, на которой красиво написано о любви, но за которой этой любви совсем нет?
Однако сразу принять такое решение я тоже не мог. Мое психологическое состояние было очень тяжелым, я был полностью дезориентирован, у меня не было никакой опоры, никакие выработанные за многие годы служения условные рефлексы не работали. Любое решение, любой мой шаг в равной степени казался мне и правильным, и неправильным. Любой аргумент имел столько же «за», сколько и «против», и никто не мог помочь мне разобраться со всем этим.
Я чувствовал, словно кто-то рукой в железной перчатке взял мое сердце и немилосердно сдавил. У него не было жалости, а у меня не осталось никаких чувств и эмоций, кроме ощущения этой ужасной железной руки и сердечной боли. И длилось это все не один месяц.
Были, конечно, и те, кто пытался меня поддержать и утешить. Их аргументы сводились к тому, что владыка Софроний на самом деле очень хорошо ко мне относится, что со временем все наладится, мне вернут все должности, еще и сверху дадут, а за терпение и смирение наградят митрой. Говорилось это вполне искренно, но мне это доставляло только новую боль.
А еще у меня начались панические атаки, потому что про судьбу убитого попа Гапона мне было сказано не только в «Народной Православной газете». А мало ли на свете радикально настроенных православных с неустойчивой психикой?
— Говорят, с креста не сходят, с креста снимают. А что есть крест в твоей ситуации? Служение у престола в священном сане и смиренное терпение всего беспредела или служение Богу и людям в деле проповеди?
— Весь этот беспредел — просто искушение, ты должен проявить твердость и стойкость. Золото очищается в огне, а люди, угодные Богу, в горниле уничижения. Вспомни, ты много раз читал о подобных искушениях в житийной литературе. Обычно там написано несколько скупых строк, а сейчас ты на практике понимаешь, что за этими строчками стоит. Ты приобретаешь уникальный опыт, и это хорошо. Господь готовит тебя к чему-то большому и попустил тебе оказаться в этом горниле, чтобы ты закалился. Конечно, главное — это служение у престола, и это крест.
— Кто угодно может стоять у престола и служить. Как показывает практика, для этого много ума не надо. А вот чтобы успешно проповедовать, нужно много чего. Все, что ты сейчас переживаешь, — не из-за служения у престола, а из-за проповеди в интернете, и проповедь твоя была успешна. Значит, это и есть крест. Оставшись служить, ты, случайно, не слез ли с креста, выбрав более легкий путь?
— Перед призывом к большому служению Господь часто сперва уводил подвижников в пустыню, призывал к молчанию. Ты выбрал смирение и послушание, а через какое-то время вернешься к служению у престола. Значит, ты уже выбрал престол. И правильно сделал — послужишь какое-то время в тишине храма, а потом Господь выведет тебя на дело проповеди вновь. Зажегши свечу, ее не ставят под сосудом, но на подсвечнике.
— Нет, ты выбрал не престол. Ты думал так, но на самом деле ты выбрал ништяки, связанные со служением у престола. Положение и власть, которые боишься потерять. Может, тебе просто нравится, чтобы люди заглядывали тебе в глаза и ловили каждое твое слово, подходили под благословение? Вот что ты выбрал на самом деле, только всего этого за благочестивыми словесами не видишь. А вспомни, что ты выбирал, когда только принимал сан? Служить Богу и людям, а служить можно не только у престола. Почему же теперь, по прошествии многих лет, ты говоришь только об этом?
— Я давал присягу. Господь призвал меня к служению у престола. Хорошо ли будет сейчас мне от этого отказываться?
— Господь тогда согласился с твоим решением, почему думаешь, что сейчас не согласится? Ты просто боишься, что потеряешь место. А еще ты думаешь об ипотеке, которую нужно гасить, о том, что учебу детей нужно оплачивать, о том, что если оставишь служение, то станешь никому не нужным. Это шаг в неизвестность, от тебя могут все отвернуться. И ты пафосно прикрываешься призывом Божиим, рассказываешь о своем благородстве, о том, что Господь готовит тебя на какие-то подвиги и высокие должности. Какие должности? Что ты мнишь о себе? Хочешь стать «киберпопом» всея Руси? Ты выбрал самый легкий путь и красиво называешь его крестом, с которого снимают.
— Непослушание — не вариант. Его не может одобрить Господь. И даже если Господь выведет тебя вновь на проповедь, что ты будешь проповедовать? Куда людей приводить? В организацию, которая вот так любит своих чад? А оставишь служение у престола, то тем более — куда приводить людей?
— А кто говорит о непослушании? Вариантов всегда много. Если ты их не видишь, это вовсе не означает, что их нет. Сам же говорил, что Богу можно служить везде и всегда. Так что ты привязался к престолу? Думаешь, что служение у престола — высшее благо. Кто тебе об этом сказал? Те люди, которые сейчас тебя терзают и держат на этом крючке. Пусть даже это и высшее благо для тебя. Ты ищешь благо для себя и думаешь, что без тебя, стоящего у престола, Господь никак не обойдется? Может быть, все происходящее — это сигнал от Бога, что пора умнеть и взрослеть?