Свою долгожданную беременность Василиса носила, гордо выпятив живот вперёд, с того самого момента, как третья рисочка на полоске теста окрасилась в бледно-розовый цвет. С Геннадием Печёнкиным они были женаты уже три года и всюду сующие свой нос родственники не упускали момента, чтобы напомнить молодым, что как бы уже и пора.
Гордая Васька ткнула в лицо ничего не подозревающему мужу свидетельство своей оплодотворённости и, сразу почувствовав, как изменился внутри неё центр тяжести, выгнула спину. Геннадий Печёнкин новость принял со свойственным настоящим мужикам самообладанием, лишь коротко бросив обычную для него фразу: «Я знал». Василиса погладила тощий животик, достала календарь и обвела ярко-синим фломастером кружок вокруг цифры 10.
Быть беременной поначалу Василисе очень даже нравилось. Беспокоило только одно — всё было как-то уж слишком гладко — ни тебе нервных срывов, ни тошниловки, о которых говорили все программы для беременных. Даже солёных огурцов не очень-то и хотелось. Вася беспокойно щупала живот и даже пару раз пыталась вызвать у себя рвотный эффект, но всё без толку.
Настоящие прелести беременной жизни начались с появлением шарообразной выпуклости, которая перестала вмещаться в джинсы. Василисе стало казаться, что никто её не любит и никому она не нужна. Она капризничала, изводила мужа истериками, требовала особого внимания и изобиловала странными прихотями. То ей хотелось извёстки, то угля, то куска замороженной воды. Она с упоением нюхала сначала мужнины резиновые кеды, потом бутылку с керосином, а когда и то и другое перестало удовлетворять её обонятельные потребности, переключилась на пузырёк со скипидаром. Повезло только с гастрономическими пристрастиями — беременная Василиса никаких особых изысков не требовала, хотелось пищи хоть и не полезной, но простой, и в очень больших количествах.
Генка стоически переносил странности жены, самоотверженно отправляясь за срочно понадобившимися продуктами в любое время дня и ночи, невзирая на непогоду и неурочный час. Однажды он просто забыл в машине свой мобильный телефон, когда вернулся, на дисплее светилось 11 звонкой и 145 сообщений.
Глядя с каким аппетитом жена за один присест поглощает недельный съестной припас, Геннадий успокаивал себя мыслью, что это не навсегда.
— У вас перебор веса, — обыденным голосом отчеканил гинеколог после того, как стрелка на весах замерла на 60 килограммах.
— Доктор, мне всё время чего-нибудь хочется. Я ем и не могу остановиться.
— Придётся посидеть на диете. А чтобы вы не нарушали режим питания, я направлю вас в отделение гинекологии. Полежите, пока всё не нормализуется.
Так Василиса попала в палату, где кроме неё отбывали наказание ещё три женщины. Невысокая голубоглазая, похожая на куклу брюнетка Наташа Пузякина должна была в скором времени разродиться. На сохранение её положили из-за огромного живота, который мешал спать. Для этого из отделения патологии прикатили специальную кровать, с приподнимающейся спинкой. Женщине приходилось обкладывать своё тело многочисленными подушками и спать сидя. Это было неудобно, к утру Наташа всё равно съезжала со спинки вниз и, скрючившись на остатках горизонтальной поверхности, мучительно похрапывала расплющенная собственным животом.
Следующую кровать рядом с ней у стеночки занимала рыжая, усыпанная коричневыми конопушками деревенская бабёнка, Ксения Хохотушкина. Дородная тётка лежала с осложнением после аборта.
— Зови меня просто Ксю, — серьёзным тоном представилась Хохотушкина, как только Вася вошла в палату. — Кролика будешь?
Василиса подумала, что диету начнёт завтра, а потому отказываться от деликатеса не стала. Ксю развернула обвязанный белым вафельным полотенцем чугунный казанок, вынула розовую в сметанных разводах кроличью ножку и протянула Василисе. Кролик оказался невероятно вкусным, и Вася, плотоядно поглядывая на чугунок, сразу прониклась к пышнотелой Ксю симпатией.
Третьей соседкой оказалась худосочная пенсионерка Марь Пална Драконова, кровать которой так же, как и у Василисы стояла возле окна, только чуть ближе к двери. Всё время вздыхающая старушка пластом лежала на кровати совершенно, казалось, безучастная к жизни.
— Прикинь, бабуля-то на седьмом десятке забеременела, — щедро делилась с Васей секретной информацией Наташа Пузякина, когда они возвращались после обеда в палату. — У неё уже климакс прошёл, а тут бац и кровотечение, оказалась мнимая беременность. Короче, бабка сама себе придумала, сама поверила, и у неё даже живот стал расти. Потом ведро с водой подняла, глядь, кровища. Опущение матки. Вот как, оказывается, бывает. Ну врачи её разочаровывать не стали, просто сказали что выкидыш, малость почистили, вот она всё и оплакивает свой мнимый плод. Только я тебе ничего не говорила. Мне всё это женщина, которая до тебя лежала, перед выпиской поведала по секрету.
Что из рассказанного было правдой, а что вымыслом осталось неизвестным, но Василисе пожилую страдалицу было жалко.
Соблюдать диету оказалось делом сложным. Мешали раздражительно-аппетитные, вкусно пахнущие передачки соседок по палате. Как назло Наташке Пузякиной свекровь напекла целую миску яблочных оладьев, которые ароматно попахивали на тумбочке. Женщина-кукла уплетала одну за другой, облизывая лоснящиеся от масла губы. Вася с завистью поглядывала на горку пышных лепёшечек, наконец, не выдержала и вышла в коридор. Там достала телефон и набрала номер мужа.
— Ген, я оладьев хочу, — захныкала Вася, — знаешь, таких — яблочных.
— Ух, ты. А тебе можно?
— Можно, они же яблочные. Ген, я так их хочу, аж умираю. Найди рецепт в интернете, они легко делаются, на тёрке потереть яблоки, яичко, чуть муки и молочка.
— Хорошо, зая, сделаю.
— Давай быстрей, Ген, а то я ужас, как хочу. — Вася отключила телефон и вернулась в палату. Взгляд невольно метнулся к миске, где ещё минуту назад горкой лежали пышные оладьи. Теперь горка уменьшилась почти вдвое, но всё ещё возвышалась над краями миски.
— Вась, будешь оладьи? Я больше не могу, — протянула ей миску добрая Наташка.
Вася, сделав равнодушный вид, уложила миску на колени и начала уплетать нежные кругляшки. Оладьи были божественны. Настроение Василисы сразу улучшилось, она развеселилась, защебетала пташкой и не заметила, как уплела все до единой.
Опомнилась Вася только, когда увидела перед собой дно посудины.
— Ой, — протянула пустую миску соседке. — Спасибо.
Через час Генка, сидя в фойе на дерматиновом диванчике, гордо протянул жене пакет с ещё тёплыми яблочными оладьями.
— Ешь быстрей, пока не остыли. Зацени, первый раз делал. Попробовал, чуть сам всё не съел. Вкуснотень, пальчики оближешь.
В общем-то, свой аппетит Вася уже удовлетворила сполна, но обидеть мужа, который для неё так расстарался и смотрел сейчас на супругу в ожидании похвальбы, не могла. Под пристальным прицелом мужниных глаз Вася давилась, но ела.
— Ну, как? — спрашивал Генка после каждого съеденного оладушка.
— Вкусно, — выдавливала из себя Вася мучительную улыбку, оладьи колом застревали в горле, не желая проходить дальше. — А ты чего же, давай, помогай, — Вася с надеждой протянула мужу открытый пакет.
— Не, я уже пивка хлебнул, так что это всё тебе. Ешь на здоровье.
— Я потом в палате доем, — попыталась отвертеться Василиса.
— Ещё чего, там соседки твои налетят, ничего не оставят, знаю я. Ешь давай, я их для тебя делал, а не для них. Не уйду, пока всё не съешь, — заботливо подтолкнул пакет Генка.
Вася с тоской поглядела на пухлый пакет и с самоотверженностью молодогвардейца продолжила заталкивать мужнин гостинец в себя. Наконец Вася мучительно дожевала последний оладушек и с трудом выдохнула:
— Всё. Я пошла.
Еле добравшись до палаты, она камнем плюхнулась на кровать. Переполненный желудок, подпираемый плодом, бунтовал против учинённого над ним насилия. Оладьи просились обратно, рот заполнился кислой слюной. Вася сделала два глотка, потом широко открыла рот, набрала побольше воздуха и резко выдохнула. Произведённые манипуляции, направленные на подавление желудочного бунта, спровоцировали обратный эффект. Содержимое желудка медленно направилось вверх по пищеводу, готовое в любую секунду вырваться наружу яблочным фонтаном. Вася подскочила с кровати, на лету всовывая ноги в тапки. Свежевымытый санитаркой пол ещё блестел влажным линолеумом и, получив толчок, тапки плавно поехали по полу, увлекая за собой подкосившиеся ноги Василисы. Спастись от падения помогла спинка соседней кровати, в которую Вася успела вцепиться одной рукой. От рывка кровать, с возлежащей на ней Марь Палной, поехала. Инерция дёрнула Васю вперёд, согнув пополам. Яблочный фонтан не заставил себя ждать и коричневой смесью с кусочками не переваренной пищи выплеснулся на грудь Марь Палны. Безучастная к жизни женщина, сморщив отвислую кожу на подбородке, оскорбительно глянула на свою прикрытую выцветшей сорочкой грудь. Тошнотворная жижа украсила некогда белую ночную рубашку серо-коричневым пятном.
Освободившаяся от оладьевого гнёта Василиса с облегчением вздохнула и принялась стряхивать непереваренные куски оладий с груди пенсионерки на пол, приговаривая:
— Ничего, ничего… это яблочки.
Читайте на Ридеро, Литрес, Амазон и Букмейт
