Когда меня распределили после ВУЗа на Тамбовщину, моя сестра написала мне в письме пожелание, чтобы хоть с лекарствами было хорошо.
Чтобы кроме анальгина и горчичников, было чем лечить детей. С лекарствами было, мягко сказать, плохо. Бывало, не хватало растворов для капельниц.
Антибиотиков было 2-3 в наличии. Тогда я узнала, что есть «больной» пенициллин - калиевая соль и обычный - натриевая соль. А остальное нужно было запрашивать на тяжёлых детей в области.
Хорошо, если запрошенное лекарство попадёт к ребёнку через сутки по санитарной авиации, чаще это было 2 суток ожидания. И бывало, ребёнок не дожидался лекарства и умирал.
И ещё родители и врачи «доставали» антибиотики у ветеринарных врачей. Для животных на фермах отпускалось больше лекарств, чем для людей. Там мы выпрашивали «не больной» пенициллин для детей.
После первой в моей практике смерти ребёнка я после бессонной ночи докладывала на ежедневной утренней планёрке состояние дел. И я не смогла говорить, вышла и нарыдалась за углом от отчаяния и беспомощности.
Потом меня встретил одногодка-хирург и сказал: «Вера Васильевна, что ж Вы так переживаете? На Вас лица нет!». Какая косметика, какое лицо! Это горе матери, горе врача, державшего на руках ребёнка до последней секунды его жизни.
Это был ребёнок около года с менингококцемией. Это заразное очень тяжёлое инфекционное заболевание с вовлечением мозга.
Когда уже все меры для спасения приняты, и остаётся надежда только на внутренние резервы ребёнка, а он всё равно ухудшается, то врачу надо иметь стальные нервы.
Когда уже в момент агонии введены внутрисердечные средства, то остаётся только непрямой массаж сердца и дыхание «рот-в-рот», потому что аппарата искусственного дыхания не было.
Вот и каждый раз рискуешь собственной жизнью рядом с тяжёлым ребёнком, частично умирая вместе с ним и его мамой.
Наверное, и оттуда - «синдром отличницы» - желание сделать настолько хорошо, насколько я могу в той ситуации.
Ведь и так себя не прощаешь за каждую смерть, а если не всё предпринял, то нет себе прощения никогда. Вот таких детей, умерших прямо при мне, было достаточно, чтобы помнить о них всю жизнь.
Когда мне предлагали должность районного педиатра, заместитель главного врача - женщина - сказала примерно так: «Мы понаблюдали за Вашей работой, вы очень квалифицированный специалист, и за детей вы переживаете. У Вас получится».
А Вам нравится педиатр, который переживает за Вашего ребёнка или он должен холодно делать свою работу, закрыв сердце и душу на замок?