Мне кажется, что заповедь "возлюби Бога всем сердцем" выполнима только тогда, когда человек ощущает себя никем иным, кроме как "верным слугой Божиим". Когда желание и привычка исполнять заповеди Божии стоят на первом месте. Это, я думаю, неотьемлемо связано с некоторой степенью "самодостаточности". Самодостаточностью по отношению ко всем людям и обьектам, кроме Бога и его заповедей. Сама наша жизнь, а точнее Божий помысел, помогают нам на этом пути к "возлюби Бога всем сердцем". Промысел отучает нас от наших пристрастий и делает более самодостаточными. Если, конечно мы молимся о том, чтобы исправиться или попасть в Рай. И я не говорю об откровенно порочных зависимостях - мы их все знаем, с ними все ясно. Я говорю о человеческом, вполне себе человеческом. Разве можно назвать "святым", "преподобным" или хотя бы "духовно трезвым" - человека, зависимого хотя бы от чего-то? Пристастного к чему-то или почему-то несамодостаточного? Человека, который несамодостаточен и ждет, что кто-то другой должен дать ему душевное тепло, счастье, радость, заботу, которых он не ощущает? А человека, влюбленного в свою работу? Мужчину, влюбленного в женщину? Родителя, слепо любящего детей? Человека, пристрастного к своему нажитому имуществу, к социальному статусу, семье, к друзьям, здоровью, красоте к распорядку дня? Мы буквально обросли этими обыденными пристрастиями. Если Бог это отнимает - вот тогда мы и видим нашу истинную самодостаточность. И видим реальность - насколько эти предметы стали центром нашей жизни, любви и стремлений, заняв в сердце солидное место, хотя, по идее, все сердце должно быть отдано Богу.
Когда мы мечемся и страдаем, все потеряв, тогда и видно, насколько мы отличаемся от тех "верных сынов и слуг Божиих", которыми признаны быть. Наверное именно поэтому Бог и забирает то, что Он когда-то нам дал. Чтобы мы понимали - все, что у нас есть, Бог дал нам на время. Поэтому и друзья нас предают, дети не навещают, любимые бросают, богатство исчезает, счастье рушится или сгорает, близкие умирают, чтобы мы стали более самодосточными и независимыми. Во всем, кроме любви к Богу. Наверное, только тогда в эту независимую, самодостаточную, свободную от пристрастий и привязанностей душу, в это свободное от всего обычного и человеческого сердце может всецело вселиться Бог. И заполнить целиком это не заполненное ничем земным сердце.
