«Вот ведь поставлен же был крест на отношениях! Что же он ещё-то теперь хочет?» ‒ злилась Анна после неожиданного телефонного звонка. «Поговорить ему хочется, ну надо же. И о чём же? Да и зачем?» - Анна ворчала и ворчала…
Сидя за чашкой чая, придя в себя, Анна вспоминала события того года, который начался такой взрывной любовью, которой она от себя уже и не ожидала никак. Потом отношения переквалифицировались в разборки с часто и крепко пьющим мужиком, а потом и вовсе закончились с попыткой Григория поднять на неё руку.
Выгнала она его. Расставание казалось окончательным. И тут ‒ звонок. А ведь три года прошло, немалый срок. По зрелом размышлении, решила Анна на встречу согласиться, здраво рассудив, что поговорить ‒ это просто поговорить.
Григорий Иваныч пришёл вовремя, с букетом её любимых жёлтых хризантем. Выглядел прилично, держался уверенно. Рот не закрывал: и о новой работе рассказывал, о том, как его там ценят; в какую интересную командировку съездил и как эту вот замечательную бутылку коньяка оттуда привез (не забывая при этом подливать коньячка: себе ‒ побольше, Анне ‒ поменьше).
Терпение Анны не было бесконечным, и Григорий об этом знал. Разговор его плавно перетёк в другое русло. Теперь он пытался внушить своей слушательнице мысль, что они-де взрослые люди, ведь хорошо же было когда-то вместе, и вообще ‒ сколько можно дуться!
Устав слушать всё это, Анна спросила: «Чего же ты ждёшь от этого воссоединения, какой ты представляешь нашу жизнь?»
Григорий Иваныч улыбнулся: «Мы всё будем делать вместе, мне ведь так тяжело одному, заботиться обо мне некому, а ты мне утром будешь кашку варить. Если вдруг заболею, поможешь вылечиться. Вечером гулять меня выводить станешь…»
«Погоди-погоди, ‒ Анна остановила Григория. ‒ А вот если другая ситуация: заболела я, заболела серьёзно, меня надо лечить, кормить, на горшок водить. Вот тогда что?»
И тут честный Григорий Иваныч, не моргнув глазом, ответил: «А тогда я отсюда уйду».
Честные мужики ‒ это сила!