Эх, война… Сколько же боли и страданий принесла она нашей стране, простым советским людям. Голод и холод, разруха, работа на износ, похоронки, безрукие-безногие калеки, вернувшиеся с фронта, хлеб по карточкам… Всех лишений и не перечислишь.
Но особенно страдали в военное время дети. Я об этом не из книг знаю, а из рассказов своих родителей. Опалило их войной, опалило до самых внутренностей. Наголодались, намыкались, настрадались. На всю жизнь в их сердцах остался отпечаток того лихолетья, что пришлось пережить.
Моя мама родилась в тридцать втором году, в сороковом пошла в школу. Класс у них «разношёрстный» был: кому-то только семь исполнилось, кому-то десять, а самому старшему - шестнадцать. Над этим «дяденькой» вся малышня потешалась. Уж такой тупой был!
Даст ему учительница картинку, на которой нарисован котёнок, лакающий молоко из блюдца, и спрашивает:
- Коля, расскажи нам, что здесь нарисовано?
А Коля бубнит:
- У кошки каша останется, я её доем!
Покажет ему учительница букву «А»:
- Скажи нам, Коля, что это за буква?
А Коля макушку чешет:
- Раскарака какая-то…
Вот такой вот смешной ученик был, этот Коля…
Мама моя хорошо училась, первый класс на одни пятёрки закончила. За успешную учёбу ей вручили подарок - отрез ткани на платье (была тогда такая мера поощрения). И мама уже мечтала, что станет учительницей, когда вырастет, конечно. Но эти детские мечты перечеркнула война.
А тут ещё череда несчастий в семье произошла. Сначала дом сгорел, быстро сгорел, ничего и вытащить не успели - в чём были, в том и выбежали. Потом соседи, пользуясь отсутствием хозяев, огород «очистили», оставили без запасов на зиму. Стало совсем трудно.
Мама была самым младшим ребёнком в семье, поэтому бабушка решила, что она всё же должна учиться дальше. Пошла мама во второй класс, в сентябре сорок первого, но проучилась недолго. Как только холода настали, ходить в школу ей не в чем стало. Были какие-то вещи, что сердобольные люди подавали, но одноклассники её за это тряпьё засмеяли. Мол, смотрите - нищенка пришла! Пришлось школу бросить.
А к весне совсем «припёрло», хоть с голода помирай. И мама с братом Ваней, двадцать седьмого года рождения, пошли побираться. Брали санки большие, и по округе ходили, «храстарадничали». Подавали чаще всего сухарями, овощами, кто-то горсть крупы мог дать, или кишки мороженые. Самые богатые кусочек сала совали, молоко и творог, тоже замороженные.
Однажды мама с братом целую неделю «пропадали», и бабушка выла в голос, думая, что детей уж в живых нет. Но они вернулись домой с целым мешком зерна – заработали у богатых хозяев, помогая разбирать обвалившийся от снега двор.
А ещё один раз ходили они по какой-то деревне, да заехали в овраг, что по улице проходил. А так как санки к тому времени уж полные да тяжёлые были, то застряли дети в этом овраге накрепко. Дёргали, дёргали санки - только на край выберутся, так сразу и назад скатываются.
Решили мама с братом помощи просить. Вылезли из оврага, видят – в крайнем доме мужик у окна сидит, толстый такой, мордатый. Они ещё подивились – чё это такой мощный дяденька не на фронте? Может, у него ног нет?
Подошли к окну, стали помощи просить:
- Дяденька, помоги санки из оврага вытянуть!
А дяденька отвечает:
- Дашь баванку – пимагу!
Вот так-то вот – кто-то с голоду пух, а у чьих-то детей морда в окошке не помещалась…
Весной чуть полегче стало, из земли полезли лебеда, крапива, щавель. Из этой зелени щи варили, а также из листьев капусты, морковной и свекольной ботвы. Наевшись досыта этой дребедени в детстве, мама до конца жизни не могла переносить запах вареной крапивы и лебеды. Прямо воротило её от этого «аромата»!
Лето сорок второго года кое-как пережили, а в зиму маму взяли работать на овощехранилище, в девять нежных лет. Работа не сложная, хоть и нудная, зато можно было втихаря утащить обрезки моркови, картошки, лука, капустных листьев (тогда и за отходы можно было «загреметь»). И мама, возвращаясь с работы домой, напихивала под пальтишко это месиво из очистков, а в валенки сорок второго размера накладывала картофелины, сколько могло уместиться. И тащилась домой, едва переставляя ноги. У неё и во взрослом-то состоянии нога была тридцать четвёртого размера, а тут этакие лыжи приходилось переставлять! Да ещё с картошкой.
Жила мама в то время в бараке, вместе со своей мамой - бабушкой Дашей, братом, и пятерыми сёстрами, в десятиметровой комнате, которую им выделил завод после пожара. В соседней с ними комнате проживала учительница младших классов, Алевтина Фёдоровна, которая взяла над мамой и дядей Ваней шефство. По вечерам учила их чтению, письму и счёту, и угощала невиданным лакомством – вареньем. За каждый правильный ответ полагалась крохотная ложечка варенья.
Однажды учительница ушла по делам, а маму с братом оставила в своей комнате, дала им письменное задание. А им так варенья захотелось, хоть по ложечке слатенького хватануть! Детям же всегда сладкого хочется. Ваня встал возле полки, мама залезла ему на плечи, набрала из баночки большую ложку варенья, сунула сначала брату. А тот попробовал это варенье, да как завертится на месте, как грохнется на пол! И давай по полу кататься, кашлять!
А мама хотела за полку удержаться, чтоб не упасть, и повисла на ней, да вместе с полкой и рухнула на пол! Грохот, плач, крики, весь барак переполошился. Ох, и попало маме с дядей Ваней за воровство!
Оказывается, в той баночке не варенье было, а горчица. И мамин брат хватанул целую ложку ядрёной приправы, и чуть не задохнулся!
Весной сорок третьего года семье Куприяновых дали двадцатиметровую квартирку в четырёхквартирном доме. Под домом был участок земли, они его засадили овощами, так что в зиму с запасами ушли. Ещё пару козочек прикупили, десяток кур, молочко и яички в семье появились. И поросёнком обзавелись, втихаря, чтоб шкуру потом государству не сдавать. Жить стало намного легче, хоть всё равно голодно было. Война же шла.
Вместо того, чтобы играть в игрушки и учиться, мама ходила работать на овощехранилище, собирала в реке ракушки (их потом варили, смешивали с рубленой травой, или сеном, и кормили этой мешанкой поросят и кур), жала серпом траву в овраге, для коз, собирала в лесу грибы и ягоды. А ещё дома прибиралась, варила обед, стирала. Все старшие члены семьи в это время работали от темна до темна, ковали будущую победу. Без праздников и выходных.
Исковерканное войной детство изменило вкусовые предпочтения мамы. Она редко ела салаты из зелени, недолюбливала зелёный лук, редиску, тыкву, грибы. Зато обожала мясо и котлеты, колбасу, наваристые щи (это чтобы сверху был толстый слой жира), простой хлеб. К хлебу у мамы было просто благоговение какое-то. Накатает она шариков хлебных, собирая все крошки, что мы обронили, а потом, замирая от наслаждения, суёт их в рот…
Напуганная войной и голодом, мама постоянно готовилась к новой войне. Весь тёмный чулан, предназначенный для хранения продуктов, был забит мешками и ларями. Сечка, макароны, вермишель, горох, гречка, мука, рис, сахар – всего этого не по одному мешку в чулане хранилось. А ещё ларь с солью, пачек на пятьдесят, три фляги керосина, ящик со свечами, два ящика с мылом, две наволочки, под завязку набитые коробками спичек, наборы ниток и иголок… Не чулан, а пещера Аладдина!
Когда мы с сестрой ныли, жалуясь, что у нас чего-то нет, мама всегда отвечала:
- Самое главное, что у вас войны нет! А остальное купим…
Всем добра и здоровья! Буду благодарна за лайк и подписку!