Ингмар Бергман один из тех режиссёров, который поднял авторское, подразумевающее выстраивание собственного мира, играющего гранями неповторимости, кино на невиданную высоту: вероятно, одну из пиковых в истории; естественно, он нуждался в собственных актёрах, тонко чувствующих его авторскую волю, и Макс фон Сюдов, ныне уходящий в неизвестную нам вечность, был одним из ярчайших в короне, созданной Бергманом.
…рыцарь Антониус Блорн, возвращающийся из святой земли, сядет играть в шахматы со смертью: то есть фон Сюдов, исполнявший роль крестоносца, узнал, как играют с нею задолго до того, как он пришла за ним: во вполне условной действительности, которую зовём «жизнь».
Кажется, выросши в лютеранстве и ставши агностиком, он получил, войдя в образ Блока, чрезвычайный опыт, показывающий зыбкость любых конфессиональных устоев.
Или – преград.
Он играл в «Земляничной поляне» - одном из самых знаменитых фильмов человеческой истории, и во «Фрекен Жюли» - ярком и яростном переносе на экран стриндберговского шедевра; в «Лице» и в «Причастие», - во многих фильмах Бергмана; но и не только у него.
Его отличал высокий аристократизм – и сдержанность рисунка роли: ничего лишнего, никакой рыхлости, одутловатости, только суть, только соль.
Белая и чистая – она есть основа всякого дела, всякой личности – в метафизическом смысле, конечно.
Соль Макса фон Сюдова никогда не смешивалась с пеплом мелочей, щепками постороннего, ради дополнительной популярности, мелькания; и углублённый психологизм, продемонстрированный им в большинстве ролей, имел нечто от тщательной и успешной исследовательской работы.
…рыцарь вновь садится играть в шахматы со смертью, но в данном случае то, что она выиграет – едва ли определяющий факт.