с чего все начиналось
- Вы себе что-нибудь ищете или на подарок?
- На подарок.
- Мужчине, женщине?
- Лучшей подруге, на свадьбу.
- Тогда посмотрите вот это...
Но Таня уже не слушала назойливую продавщицу, она увидела то, что искала. Она знала, что поддавшись внезапному порыву и зайдя в этот маленький магазин, она найдет правильный подарок для Оли. Она взяла в руки гранатовый браслет и почувствовала тепло, исходившее от него. Она не ошиблась.
Расплатившись и положив браслет в сумку, она медленно побрела домой, подставляя лицо теплому весеннему солнцу и радостно улыбаясь. Она несколько раз открывала сумку и проверяла, там ли браслет, не выронила ли она его по дороге и каждый раз браслет отзывался на ее прикосновение нежным теплом, как доверчивый котенок. Она знала в себе эту особенность ведьмы. Слабенькой, но ведьмы - она умела находить потерянные вещи, люди, обидевшие ее, тут же получали тычок от окружающего мира, она умела выбирать подарки и с одного взгляда понимала, какая именно вещь предназначена человеку. А еще она очень любила свою лучшую подругу Олю и не сомневалась, что познакомившись с ее избранником, она полюбит и его тоже. Она еще не знала, насколько она права. Ужасно, трагически и беззаветно права.
* * *
Я гадаю по запахам. Звучит странно, но так и есть. Когда я вижу человека, я чувствую запах и тут уже проблема в том, чтобы его, этот привидевшийся мне аромат, правильно расшифровать. Бывает просто - больничный, специфический запах - к болезни, ладан - к смерти, уныние воняет ржавчиной, счастье пахнет по-разному, но всегда приятно, будущая беременность - грудным молоком и бельем с мороза. Долго перечислять. Справочника, как вы понимаете, нет, есть моя интуиция, дар и нюх. Я когда начинала, все это объясняла людям и очень скоро растеряла всех своих клиентов. Никто не верил в такой эфемерный, пахучий прогноз, хоть и ошибалась я редко. А вот к тем гадалкам, которые шептали разную белиберду, требовали волосы и кровь, жгли свечи, варили кофе и раскидывали карты, вот к таким люди ходили с огромным удовольствием, пусть даже предсказания и не сбывались. Помнилось только то, что гадалка, ткнув пальцем в небо, сказала верно. Конечно, были и среди них настоящие, но о них-то, как правило, мало знали, да они и сами не особо проявляли себя, от людей всего можно было ожидать. Мне когда верить перестали, хотя я все верно рассказывала, я поняла, что нужно что-то вещественное, солидное, материальное, что якобы будет рассказывать о человеке и я вспомнила свою коллекцию камешков "куриный бог". Знаете о таких? Камешек со сквозным отверстием, его можно на ниточку иди даже шнурок повесить и носить на счастье. Вот у меня таких камешков было достаточно, в детстве летом родители меня всегда на море вывозили, на галечный пляж, там-то я их и собирала. У меня был настоящий нюх и домой я всегда привозила хороший улов. Эти камни я почему-то не выбрасывала и хранила в большой, старой сумке. Как знала, что они мне еще пригодятся. Дочка нашила мне мягких мешочков, красивых, из моей старой одежды, я была почему-то уверена, что именно так и надо сделать. Я пересыпала камни в эти мешочки и сложила все в корзину, что всегда стояла около моего гадального столика. Я брала мешочек, другой, высыпала камни сама или просила это сделать пришедшего ко мне за помощью человека, а потом зажигала свечи, смотрела на камни, казалось бы, внимательно, а сама же принюхивалась к человеку, я закрывала глаза и позволяла запаху блуждать по моему мозгу, рождая картины, которые я и описывала. Иногда для пущей важности я накрывала камни рукой, хмурилась, шипела, бормотала, ахала, вздрагивала, закатывала глаза и потом шепотом, как великую тайну, рассказывала взволнованной девице (а они-то в основном и ходили ко мне, шла обо мне молва, что хорошо женихов помогаю найти) где и когда она встретит своего суженого. Я и сама полюбила свои камни. У меня даже появились любимчики. Я брала их в руку, ласкала пальцами, мне доставляло огромное удовольствие гладить их по отполированным морем бокам и чувствовать их тепло. И вот, однажды, я поняла, что я их приручила. Камни меня полюбили и стали помогать. Я стала четче видеть картину и чувствовать запахи, мне стало очень просто все это интерпретировать. Не знаю как, но люди узнали об этой моей любви и стали дарить мне самоцветные бусы и браслеты. Что-то я носила, что-то раздаривала, а некоторые я разорвала и сложила бусины в такие же мешочки, чтобы любоваться, гладить и гадать. Мои камни пахли кофе и корицей, яблочным пирогом и холодным молоком, они пахли грозой и снегом.
Я продолжала коллекционировать людские запахи. Бывало, окатывало меня смрадом гнилой картошки. Знаете, если ее подмороженную, да в теплом месте и в пакете забыть, потом страх, какая вонь от нее. Вот такой жуткий запах означал смертельную болезнь и как об этом говорить я очень долго не знала. Я и сейчас не знаю. Стараюсь отделаться общими словами и плату с таких людей никогда не беру. Разные случаи бывали в моей жизни и практике, много всего было, но именно ту девчонку я запомнила очень хорошо. Когда она вошла, пахнуло на меня запахом костра - добрым, теплым, уютным и промелькнула картинка из какой-то книжки: три ведьмы варят в котле зелье в глухом лесу. Я сразу смекнула, что девчонка со способностями и пришла ко мне не за помощью, за советом. А еще, вдруг, безо всякой на то причины увидела я перед собой, прямо на своем столике, большой гранат, надломленный, набитый зернами, я почувствовала вкус этих зерен, когда они лопаются во рту и истекают кисло-сладким соком. Это было настолько реально, что меня немедленно начала мучить моя вечная спутница - изжога. Я помотала головой, отгоняя морок.
- Вот.
Незнакомка положила на мой стол гранатовый браслет, положила именно на то самое место, где еще оставался призрак огромного, блестящего фрукта. Я поняла, что это не подарок, а еще поняла, что она сильно волнуется. Я принюхалась, но кислого запаха страха или тоски не ощутила. Я молча смотрела на девушку и ждала пояснений. Первое правило работы с клиентами: вопросов не задавать, сами все расскажут. Она глубоко вздохнула и, запинаясь и иногда с трудом подбирая слова, начала свою исповедь. Я сразу поняла, что ничем не смогу ей помочь, выслушать могу, а вот больше...
- Чего ты от меня хочешь? - спросила я у нее, когда она наконец-то выговорилась.
- Браслет не проклят? Я могу его подарить?
Я "принюхалась" к украшению. Пахнуло летним лугом, ароматом нагретых трав: чабрецом и зверобоем.
- Своей хозяйке он принесет очень большую удачу, - успокоила я девчушку. - Дари и ни о чем не беспокойся.
Она облегченно выдохнула, а я вдруг ощутила тревогу. Хотела было ее задержать, но зачем? Что я могу сделать? Девушка ушла, оставив на столе пару купюр, а я машинально опустила руку в корзину, нащупала мешочек, показавшийся мне нужным и также на ощупь, не глядя, вытащила камень. Сжала его в руке и закрыла глаза. Меня тут же накрыло смрадом гнилых овощей, он был настолько силен, что мне стало тяжело дышать. Я мельком увидела двух женщин, одна из них была вроде бы та самая девушка, постаревшая, но узнаваемая, вторую я не знала, но от них обеих воняло гнилой картошкой и они сами были словно покрыты черной плесенью. Я закашлялась и видение пропало. "Ты ее еще увидишь," сказал мне мой самый любимый камень - маленький, словно перепелиное яйцо, белый в темную крапинку.
* * *
Вчера я вернулась от гадалки, она сказала, что дела мои плохи. Как будто бы я сама об этом не подозревала! Но я почему-то не думала об исповеди, о покаянии. Не думала о том, чтобы все объяснить, ведь я должна это объяснение одному лишь человеку - моей Оле. Я не уверена, что она прочтет это, но надежда есть и странная надежда - если я все опишу, все, как было, без прикрас, то Оля об этом узнает и простит меня.
С чего бы начать... У меня мало сил, каждая строка дается с трудом, буквы расплываются, меня тошнит и мне надо успеть описать все если не в деталях, то так, чтобы было понятно. Я родилась в несчастливой семье. У меня была старшая сестра - долгожданный и любимый ребенок, а зачем родили меня, я не знаю. Мои родители иногда так удивленно на меня смотрели, мол, а это еще кто? Откуда она взялась в нашей жизни? Они и сами не больно ладили друг с другом и, вполне возможно, я должна была скрепить распадающуюся семью, но у меня это не вышло. Я не знаю, как можно винить ребенка за собственные ошибки, неправильный брак, не принятые вовремя решения, но это произошло и я была вечной козой отпущения в своей семье. С Олей мы подружились не сразу, она тогда была не разлей вода с другой девочкой, Леной и поначалу они меня в свою компанию не принимали, а я тогда почувствовала, что Оля - это мой человек и мы обязательно подружимся. Так и случилось. Я не помню, что там у них произошло с Леной, так, детские ссоры, но для самих детей они так же трагичны, как и для взрослых, это потом кажется, что все эти детские дрязги - мелочи и родители и учителя всегда снисходительно говорят: "Да разве это проблемы... Вот вырастешь, поймешь!" Но вырасти еще надо и пережить детские проблемы тоже необходимо. Не в этом дело. А в том, что Оля подружилась со мной и я была счастлива. С ней было очень тепло. Я часто приходила к ним домой и поначалу робела этого спокойствия и уюта. Меня удивляло, что ее родители не кричали друг на друга, что Олю не ругали за испачканную одежду или разбитую посуду, что можно открыть холодильник и съесть все, что там есть и тоже за это не влетит. Я была очень наблюдательной и скоро заметила, что специально для меня была куплена банка кофе, в их семье пили только чай, моя любимая колбаса в их доме стала появляться все чаще и разные соленья, которые Олина мама делала просто невероятно вкусно и которые я полюбила с первого помидора, теперь всегда стояли на кухне, как бы дожидаясь меня. Я старалась не надоедать, но они были настолько притягательны, их семья, дом, там не было ничего особенного, кроме невероятной тишины и спокойствия, а это меня привлекало больше всего. Мы сдружились, поверяли друг дружке все свои тайны и стали настолько близки, что мне иногда становилось страшно. Я понимала, что такой дружбы, такого унисона душ просто не может быть и неизбежно это должно закончиться трагедией. Так и случилось. Когда маятник качается в одну сторону, он неизбежно, с таким же махом и силой, качнется в другую. Оля, как чувствовала что-то и своего жениха - Костика мне долго не показывала, да и поводов особенно не было. Они недолго встречались и пожениться решили неожиданно, я подумала, что подруга беременна, но ошиблась. Просто вот так, вдруг, они решили быть вместе всегда. Я помню, как купила Оле браслет в подарок, Костика я тогда не знала и решила, что глупо дарить жениху что-то банальное, вот познакомлюсь с ним и сразу пойму, что ему понравится. Лучше бы я тогда уехала к черту на кулички и мы бы просто созванивались с подругой каждый день, лучше бы ... Лучше бы я никогда не встречала Олиного жениха, потому что я влюбилась в Костю с первого же взгляда. Я сразу поняла, что это именно Он и что другого не будет. Я до боли любила их обоих, по-разному, конечно, но чувство было такое сильное, что иногда я кусала свою руку до крови, чтобы не выть ночами. Я купила Косте рубашку, белоснежную из тонкого полотна. Не буду скрывать, у меня был соблазн нашептать этой рубашке кое-что. Слова пришли сразу и я поняла, что если сделаю это, сломаю жизнь всем. Не проходит такое даром, не проходит, как ни пытайся что-то потом исправить. Это все я осознавала и поэтому мне было страшно, не "навесила" ли я какой гадости на гранатовый браслет? Не специально, нет, нечаянно. Знаете, можно так бездумно человеку пожелать что-нибудь, но вложить в свои слова столько силы, что пожелание сбудется. Вот этого я и боялась, боялась, что во сне или когда выла от тоски, могла что-то сделать. Я пошла к гадалке. Ее мало кто знал, а я и вообще не имела представления, где она живет, но я чувствовала, что стоит мне захотеть и ноги сами меня приведут к ней. Я не ошиблась. Гадалка была уже в летах, тихая, седая бабушка, встретишь такую на улице, сумку поможешь поднести и забудешь о ней моментально. Как обычно говорят, мол, взгляд ведьмовской, пронзительный, ничего такого не было. Но я почувствовала, что пришла куда нужно и положила ей на столик гранатовый браслет. А потом рассказала свою историю. Мне важно было, чтобы она уяснила самую суть, чтобы увидела, нет ли на браслете моей зависти, можно ли его подарить моей самой лучшей подруге. Она все поняла и сказала, что браслет принесет хозяйке большую удачу, а потом тихо добавила:
- Ты же понимаешь, что тебе лучше порвать с ними все отношения? Ты себя не контролируешь, девочка.
Я понимала и вскоре после свадьбы сказала Оле, что нам не надо больше видеться. Я понимала, какую боль я ей причиняю, понимала, что поступала нечестно, трусливо, но я не смогла рассказать ей всю правду. Я не отвечала на звонки и бегала от нее, как от настырного и нелюбимого кавалера. В конце концов она сдалась, и мы стали проживать свои жизни. Я знала, что у них все хорошо, что родились две девочки, мне этого было достаточно. Я тоже вышла замуж, но я не смогла стать счастливой, увы. Семья была, но не получилось той теплоты и света, к которым я так стремилась. Мы с мужем сейчас просто терпим друг друга, мы привыкли, так нам обоим удобнее. Все так бы и тянулась, если бы не моя болезнь. Страшная, смертельная. Денег особо не было на лечение и я сразу поняла, что долго мне не протянуть. Сказать, что мне было все равно? Вранье! Жить хотелось неимоверно, думалось, что можно, можно начать все сначала, исправить, я взглянула на мужа немного по-другому и поняла, что сама задушила в нем все его чувства ко мне. Поняла, что я преступница в какой-то мере. Он очень переживал за меня, возил по врачам, но... Я бы ушла тихо, без исповеди, но приснился мне сон. Я увидела Олю, сразу поняла, что она тоже очень больна, что время ее на исходе, а еще увидела у нее на руке тот самый браслет, только теперь он не излучал тепло, он вонзился ей в кожу ядовитой лентой, наливался ее кровью, пил ее силы и, что самое страшное, передавал все это мне. Знаю, сейчас подумаете, что я брежу, что это болезнь туманит мой мозг, но я знаю, что я видела и что почувствовала. Я забирала у нее силы через этот чертов браслет. Потом началось нечто странное. Я попыталась найти Олю, Костю, я знала, что ее родителей больше нет в живых. Я не смогла. Звучит странно, знаю, сейчас можно найти кого угодно, хоть девчонку, которая сидела рядом с тобой на горшке в яслях, было бы желание. А вот Оля и ее семья, как испарились, исчезли и я поняла, что остается только один способ хоть что-то изменить. Та самая гадалка, если она еще жива, конечно. Я смутно помнила, где она жила и снова пришлось полагаться на свою интуицию, которая так же ослабла, как и я сама, но я смогла. Меня долго не хотела пускать к старой бабушке ее правнучка, я уже почти отчаялась и промямлила: "Скажите ей, что пришла девушка с гранатовым браслетом", девушка вздрогнула и ответила, что бабушка меня ждет уже очень давно. Гадалка приняла меня все в той же комнате и, по-моему, там совершенно ничего не изменилось, а вот она сама сильно постарела. Я думала, что то мое восприятие ее как пожилой женщины было ошибочным, молодые всех, кому за сорок имеют обыкновение записывать в старики, но, видимо, я тогда была права. Она действительно была тогда стара, сейчас она была уже древностью - почти слепая, почти глухая, но с поразительным нюхом. Когда я вошла, она тихо прошептала, что воняет гнилой картошкой. Я подумала, это от меня, но не обиделась. Болезнь меняет тело, порой непредсказуемо.
- У нас мало времени, - сказала мне гадалка, не успела я рот раскрыть, - я очень слаба, говори, что ты хочешь.
Я рассказала ей про сон, рассказала про свои догадки.
- Что я могу сделать? - спросила гадалка.
- Я думала, вы сможете мне помочь.
- Я не ведьма, я всего лишь гадалка.
- Но вы многое видите, попробуйте, я вас умоляю.
Она колебалась, я видела это, потом, вздохнула и попросила подойти поближе.
- Видишь на полу корзину с мешочками? Открой любой и вытащи камень, какой сам в руку попросится.
Я, не глядя, пошарила в корзине, вытащила мешочек и вытряхнула оттуда несколько камней на столик, не колеблясь, взяла один - он напоминал перепелиное яйцо - маленький, аккуратный, гладкий, белый в крапинку.
- Дай сюда и вспомни что-нибудь из той поры, когда вы дружили, вспомни что-нибудь дорогое для тебя.
Я послушно отдала камень гадалке и постаралась перенестись туда, в детство, в Олин теплый и приветливый дом, в радость и счастье. Будете смеяться, мне упорно вспоминалась колбаса, соленые помидоры и кофе в моей чашке. Да, да, Олина мама тогда подарила мне чашку из тонкого фарфора. Как я ни старалась, этот натюрморт заслонял собой все другие воспоминания. Гадалка тихонько рассмеялась.
- Колбаса, так колбаса, что ты так переживаешь. Проси, чтобы браслет порвался.
- У кого?
- Не знаю. Просто проси. Подожди! Ты понимаешь, что если тебя услышат ты умрешь? Ты понимаешь, что живешь сейчас за счет той силы?
Я растерялась. Я не думала об этом, а ведь это было очевидно и ясно. Но сомнений у меня не было.
- Я не могу жить за ее счет, она мне дорога.
Гадалка словно бы принюхалась ко мне и кивнула:
- Хорошо.
Она затихла, держа камень в руке, а я сначала просила, как она и велела, просила всех богов, всю вселенную, просила сам браслет, а потом я погрузилась в те далекие и счастливые дни, когда мы дружили и так задумалась, что вздрогнула, когда гадалка вновь заговорила:
- Я видела твою Олю, я узнала ее только по браслету. Она отдала его. Он так ярко горел и был так привлекателен, что уже другая Оля надела его. С твоей все будет хорошо. Я не уверена, но надеюсь.
Я заплакала. Я не верила ей, но мне этого очень хотелось. Гадалка погладила меня по руке.
- Теперь иди. Мы больше не увидимся.
Я была уверена, она так говорит, потому что мои дни сочтены, а она, хоть и старая и дряхлая, могла протянуть еще очень долго.
- Прощайте!
Я хотела оставить ей денег, но она лишь махнула рукой, не надо. Так я и ушла, не оглядываясь. Дома я решила написать эту исповедь. Я попрошу мужа, возможно, он сможет найти Олю или Костю и отдаст им эти бумаги, я очень хочу, чтобы они знали, почему тогда я вот так внезапно перестала с ними общаться. Мне все тяжелее писать, думаю, осталось недолго и мне невероятно страшно. Я молю о беспамятстве, знаю, это будет жестоко по отношению к моему мужу, но, если я умру в больнице, пусть я уйду, не осознавая этого. Пожалуйста. Не знаю, кого прошу, но прошу.
Прошло несколько дней и я жива. Странно. В ту ночь, закончив писать, я действительно потеряла сознание. Муж вызвал скорую и ему сказали, что теперь только ждать, понятно чего. Я очнулась на следующий день и мне страшно захотелось есть. Муж сидел рядом с моей кроватью, белый и измученный. Ждать всегда тяжелее, да и смотреть на умирающего тоже. Когда я попросила его принести мне кофе и печенье, он испугался так, будто бы я восстала из мертвых, вполне возможно, так оно и было.
Говорят, готовность пожертвовать своей жизнью, высоко котируется там, в божьем коллективе, я не знаю. Особо и жертвовать было нечем, но, тем не менее, я пошла на поправку. Вполне возможно лекарства начали действовать, вполне возможно я слишком хотела жить, сама не подозревая об этом, но я не только выжила, но и почти поправилась. Почти. Я подумала, что болезнь мне оставили в назидание, в напоминание о том, что жить можно и с разбитым сердцем и надо обращать внимание на того, кто пытается, кто изо всех своих сил пытается скрепить твое сердце, собрать его.
Прошло месяца два и я решила навестить гадалку, я хотела поблагодарить ее от всей души и сердца. Я купила ей красивую скатерть, на ее столик, бутылку сладкого вина и большую коробку печенья, я чувствовала, что все это придется ей по вкусу, но когда я уже обувалась, я вдруг поняла, что это все не то, неправильно. Я вышла из дома и ноги понесли меня в ближайшую пекарню. Там я купила восхитительный пирог с яблоками - домашний, начинки в нем было очень много, он так благоухал, что я с трудом сдерживалась, чтобы не отщипнуть маленький кусочек. В следующем магазинчике я купила бутылку молока и поняла, что именно это и доставит гадалке удовольствие.
- Бабушка умерла, - ошарашила меня ее правнучка, печальная и заплаканная, - она сказала, что вы придете и что все, что вы принесете, надо отнести ей на могилу. А потом зайдите к нам еще раз, она вам кое-что оставила.
- Давайте я заберу сейчас, - я подумала, что девочке и так плохо, не стоит ее лишний раз беспокоить.
- Нет, сначала съездите на кладбище, так бабушка велела.
На кладбище я легко нашла могилу гадалки. Отодвинула один венок и положила на землю пирог, поставила бутылку молока рядом. Я подумала, что глупо оставлять хорошие продукты здесь, но раз она так велела...
- Вы не против, если я все-таки съем кусок пирога и выпью молока? - спросила я у фотографии, прикрепленной к кресту. Подождала немного, прислушалась, конечно, ничего не услышала и жадно, неприлично, съела почти полпирога и выпила полбутылки молока. Я была уверена, гадалка меня не осудит за это. Когда я доела, на меня вдруг нахлынули запахи - яркие, четкие, приятные и не очень, отвратительные, манящие, головокружительные. Это было как удар, я покачнулась и меня чуть не вырвало от этих ощущений. Я постаралась дышать глубоко, размеренно и, постепенно, запахи ушли.
Я почти забыла, что мне надо заехать к гадалке домой. Я взяла такси и в машине меня снова чуть не стошнило, от водителя воняло гнилой картошкой, так бывает, когда ее промерзлую забывают в целлофановом пакете.
Девочка меня уже ждала, она с трудом выволокла на крыльцо знакомую корзину, полную мешочков с камнями.
- Это вам, бабушка сказала, вы поймете, что с этим делать, - правнучка была расстроена и немного зла, я это почувствовала по запаху подгоревшей каши, исходившему от девочки.
- Я вашу бабушку так и не спросила. Как она гадала? По камням?
- По запаху. Она гадала по запаху, - ответила девочка и захлопнула дверь.
а потом было вот что
а закончилось вот так