Я сидел в пиццерии на Красноармейском проспекте, играя с бокалом холодного стаута.
У "Октября", в котором так и не побывал. До поезда был еще час и делать здесь, в городе, резко из почти родного ставшего абсолютно чужим, решительно было нечего.
Пиццерии, кафе, рестораны, клубы, концерты, кинотеатры, сколько же их было за ушедшие два года.. прожигание времени, которого же неизвестно, сколько осталось. Может, завтра, может через год, а может и сегодня..
Людей вокруг я видел, но контактировать ни с кем не хотелось. А меньше всего хотелось столкнуться хоть с кем-то из знакомых.
Но так и получилось. Сэма я узнал сразу, как только он вошёл. И на удивление, прямиком двинулся в мою сторону.
Я медленно - ноги слушались плохо - поднялся. Улыбка появилась сама. Вот уж кого-кого, а Сэма, я все же рад был бы видеть.
Обнялись.
"Сэмик, дорогой, рад видеть! Ты как здесь, по работе или?.."
Сэм помрачнел при упоминании работы и глухо выругался. Потом залпом выпил осушил стоящий на столике одинокий бокал пива, и махнул официатке.
Присели.
"-Ненавижу свою работу. Ненавижу". Сэм явно полыхал. Но что странно, за те почти четыре года, что мы с ним не виделись, он, в отличие от меня, явно помолодел. И даже седины в смоляной модной бородке почти не было.
Подошла официантка.
"-Два Хайнекена и.." - Сэм бросил на меня внимательный взгляд, - "Мартини. Без льда".
Я удивленно поднял бровь, прислушавшись к собственной, не самой приятной, мысли про последнее желание.
Но спросил другое. Хотелось отвлечься.
"Сэм, а что с работой-то? Что не так? Где ты счас, кем работаешь?"
Принесли напитки - пару пива, литровую мартини и бокал. Сэм, не спрашивая, налил мне мартини, чем удивил еще больше.
Выдохнув, Сэм ответил кратко:
"-Проводником".
Я усмехнулся было - тепло от мартини, разлившееся по организму, несколько расслабило.
"На дальняках? И как?"
Но черные глаза Сэма вновь сверкнули злобой и ненавистью. Выпив залпом и второй бокал пива, он заговорил.
"-Ты не понял. Я - Проводник. Между миром живых - и миром мертвых. Проводник Душ. Помнишь ту аварию год назад?.."
Да, это была крупная авария на федералке, идущей от Москвы через Тулу и дальше, далеко на юг. Зима, заносы.
Было много погибших, и авария получила столь широкую огласку, что даже валяясь на диване в номере тверской гостиницы, я видел кадры с её места. Кивнул, и налил и себе еще бокал мартини.
"-Так вот. Я там был" - продолжал Сэм, - "среди погибших".
После второго бокала мартини заметно повело, и охотно верилось даже в то, что казалось чушью. Только говорить не хотелось. Снова кивок.
"-Проводник ходил между того, что было когда-то машинами, а теперь превратилось в комки рваного железа с кровью. И беседовал с каждым. Я видел, как он устал. Когда он дошел до меня, я ещё не понимал что произошло - думал просто уснул за рулём - сутки по Москве без отдыха не шутки, и меня выкинуло с машины.
А нет. Умер. Въехал точно под фуру, и шансов не было. А ты же знаешь, у меня дочки, их содержать надо... вот я с Проводником с тем и столковался.
Теперь я - Проводник душ. За это, с каждой душой, ушедшей в иной мир, ко мне возвращается сила и молодость.
Но как же я ненавижу эту работу!
Представь себе. Без выходных, без сна и отдыха, ежедневно ты носишься из Алексина в Белев, а из Суворова - в Энск. И далее по всей области. Я дочек-то своих почти не вижу.
Но и не это главное.
Люди. Я людей стал просто люто ненавидеть. Представь - забухали, порезали друг друга, оба наглухо. А я тут должен быть. Поднять души и проводить. Да они не поняли них☆☆☆, так и продолжают грызться.
А аварии. Кровища, клочья людей разорванные.. и души стонут. Кто-то вискаря просит, кто-то бабу. Кто-то жить очень просит. Угрожать пытаются, денег обещают, кресла вплоть до министерских..
Я ведь не только провожаю. Я и последнее желание исполняю. Но вернуться дано всё равно не всем.
Квота. Один человек в сутки.
А дети? Ты ж много с детьми общался. Те ничего не поняли, болезнь или отравление, или в колодец упало дитя... а матери то безутешны. Воют, плачут, чего только не обещают, чтобы дитё жило.
Себя предлагают.."
Сэмика откровенно потряхивало от эмоций, поставить блок на которые не было ни сил, ни желания.
После третьего бокала мартини паззл наконец сошёлся.
Можно было бы много говорить, но я не видел в этом смысла.
И даже хорошо, что это был именно Сэм.
Свой человек, а не кто-то чужой.
"Сэм, сколько у меня осталось? Час, полчаса?"
Тот посмотрел на часы на запястье.
"-Не более пяти минут".
Что-то оборвалось внутри. Резко.
Как.. впрочем, бокал со стола я смахнул сам, резким нетрезвым движением.
Меня даже не столь волновало последнее желание, которое было почти, но всё же исполнено.
"Что это будет, Сэма? Сердце? Самолет? Поезд?"
"-Такси. Как же я ненавижу эту работу! На тебя уже нет квоты. И шансов вернуть тебя уже нет. Ненавижу".
Кажется, в его глазах даже заблестели слёзы.
Глухой голос Сэма ощутимо таял.
"Спасибо, родной".
Я кинулся обнимать старого знакомого - но лишь пьяно споткнулся о пустой стул.
И быстрым шагом вышел на улицу.
Светило яркое и тёплое апрельское солнце.. дул лёгкий ветер, ощутимо гладя по коже - и раздражая.
Потянулся за сигаретами, но вспомнил, что докурил последнюю перед входом в пиццерию.
Пьяный взгляд сфокусировался на табачном киоске, на другой стороне Красноармейского.
Я сделал несколько неверных шагов, ощутимо шатаясь, но стараясь не показать этого.
А потом, уже ступив на проезжую часть, побежал.
Визг тормозов....