Посмотрите, первый номер этого года «Иностранки» посвящен современной австрийской литературе. Раньше я австрийскую литературу рассматривала как часть общегерманской культуры, поскольку вся австрийская проза писалась исключительно на немецком языке (о диалектах здесь не говорим) и тяготела к немецким традициям.
По этому поводу блестяще пишет в текущем номере Наталья Васильева в рубрике «Австрия в миниатюрах», ссылаясь на исследователя австрийской словесности Шмидта-Денглера: «…говорить об австрийской литературе как о немецкой было бы смешно». Согласно другой популярной формуле Фаркаса: «Общий язык есть то, что Австрию и Германию разделяет».
Разделяет немецкую и австрийскую литературу особенная тематическая и стилистическая направленность. Тема любви к родине с заметной долей самоиронии, «иронии до самораспада» (так называл это свойство австрийской души Хофмансталь)» звучит особенно отчетливо в современной австрийской прозе.
К примеру, мастер малой прозы Алойс Брандштеттер в рассказе «Вена по понятиям линчан» с характерным ему сарказмом откликается на вечную тему — отношение столицы и провинции: «Вена для Австрии малость великовата. Сегодняшняя Австрия для своей столицы малость узковата. Вена, к несчастью, располагается малость с краю. С экономической точки зрения малость практичнее было бы, если бы Австрия на восток еще малость продолжилась. А то Австрия за Веной малость неожиданно обрывается».
Прозаик и поэт в рассказе-калейдоскопе «нет, мы не сдадимся, мы опять начнем сначала» Бодо Хелль в авангардистской манере пишет о вековых традициях страны, используя «пышный» язык XVI-XVII веков:
занемочь в мороз лютый стерегися
кровь пущай, сил копи, холода берегися
коль дрова колоть да навоз возить собираишься
впрок овчинки припаси, без нея намаишься.
Кстати, переведенный заголовок — «нет, мы не сдадимся, мы опять начнем сначала» — напоминает мне по лирической ноте строки из монолога Сонечки в «Дяде Вани» Чехова. Помните?
«Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный-длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба. Я верую, дядя, я верую горячо, страстно…»
«Австрийская душа» и «славянская душа» ощутимо близки.
А сейчас (прямо сейчас), пожалуйста, давайте куснем пуншкрапфен и перейдем к следующему.
Эссе «Просто есть» Райнхарда Грубера — это поваренная книга на тяжелые времена. «Готовка — последний бастион индивида», — пишет Грубер. А дальше достает из широкого рукава набор кулинарных рецептов: яблочные клецки, хлеб с жиром, хлеб с маслом, смалец со шкварками, медовое пиво, киви, если только он выращен в Европе (это важно!).
С особой теплотой автор вспоминает «кожаное яблоко с толстой коричневой кожурой». В детстве Грубер крал при любой возможности кожаные яблоки с соседской яблони. Как вы понимаете, красть — это была вынужденная мера, поскольку «сосед добровольно яблоками не делился».
Вольфганг Херманн в новеллах-зарисовках «Забытые напевы» пишет об унылой жизни «маленьких людей» малой родины — Форарльберге, самой удаленной земле в долине реки Рейн.
«Человек замкнут в себе. Мужчины и женщины замкнуты в себе, каждый — в себе. Пригородный район замкнут в себе. Люди живут на окраине города, где грунт проседает и река подступает совсем близко. Пригородный район — это городок в себе, городок на окраине, не пользующийся хорошей славой».
Интересны фрагменты книги нобелевского лауреата 2019 года, одного из самых известных австрийских писателей, Петера Хандке «Наговоренное из ночи за год».
«Наговоренное из ночи за год» — это такие стилистические эксперименты-сентенции. Не лишенные иронии.
«Нам требуется захватывающий сюжет, драматическая коллизия. Почему бы для начала не попробовать вальс?»
«Этой боли я не упущу».
«Братья, ну хватит уж прохлаждаться под сенью горечи».
Удивительно, что в этом номере так мало полос отдано Хандке!
В рубрике «Переперевод» литературный критик Михаил Рудницкий представляет новый перевод романа Кафки «Процесс».
Да и всё, пожалуй.
Если вы желаете еще больше узнавать о книжном и околокнижном, ставьте "палец вверх" и подписывайтесь на мой канал. Будем на связи!