Ночное, искусственное освещение (сальные свечи) и рождение сексуальности новой современности. Казалось бы, этим может быть и исчерпывается, просто и не простое обстоятельство эмансипации чувственности, кулуарная тематика станковой живописи начала и расцвета реализма «Нового времени». Но разве?
Пожалуй, начиная с Рембрандта и его заката, после скандала и "Ночного дозора", искусство в реалистической, фигуративной образной, живописи, медленно, но верно, стало уменьшать свои претензии на то, чтобы быть исключительной формой общественного сознания и способом бытия истины, будь это господство над горизонтами, какими могут быть: философия- мысль, политика- власть, мораль -добро, религия- священное или право – справедливость, наука- знание, и над умами и сердцами людей. Все более оттеснялась, с одной стороны, внутренне поэзией и извне наукой и техникой и, прежде всего, оттеснялась по линии сбыта. Как оказывается «Ночной дозор» Рембрандта – это детектив, кроме прочего, некий очередной исходный пункт самого распространенного жанра буржуазного реализма, закодированное расследование. Этот же последний вполне может быть смежен полифонии романной формы, в которой могут быть сведены в одном произведении функции всех форм общественного сознания. Вспомнить романы Достоевского.
Тем более таким полифоничным расследованием,является фильм Гринуэя. Документальное кино на тему искусствоведения, что граничит с постмодернизмом в том отношении, что делает из, вообще говоря, довольно скучного занятия, захватывающее и интригующее повествование, во всяком случае не менее интригующее, чем рассказ про некоего повара. В жанре некоего Огурцова из "Карнавальной ночи" можно было бы сказать, режиссеру, - что вместо мерзостной бодяги, что была приукрашена до формы выражения прежних шедевров, в том числе, и живописи, в кинофильме "Повар , вор, его жена и любовник", надо было просто и ясно, сказать что президентом Рф после распада СССР будет внук повара и долго, и все. Все остальное лишнее, не нужно.
Гринуэй проделывает тот же предполагаемый жест, что и Рембрандт, только в кино, в котором картина мастера воскресает словно для того чтобы окончательно сдать полномочия иному виду искусства, что само ищет возможности воскреснуть, вновь рождая при этом реализм. В этом и состоит стратегия. Быть Рембрандтом спрашивая, видимо, сколько еще ночи. Быть может, глава государства и правда мертв или во всяком случае умер, в том множестве лиц, что считают его двойниками? Но и более того: Бог, автор, герой, профессионал, эксперт и весь тот часто длинный кортеж, что может последовать в именах тех статусов в бытии, что считают скончались или были убиты?
Но в промежутке между Веласкесом и Рембрандтом, эти дерзания станковой фигуративной живописи в стиле действительного представления были и оставались наиболее сильными. Быть исключительной формой общественного сознания. Быть на вершине. Быть провозвестниками и вещателями истины. Гринуэй просто намекнул в определённом отношении, на эту ясную мысль, в двух кино картинах, словно удваивая протокол для достоверности. И что настолько отчетлива, насколько прозрачен возврат к театру в комедийной драме Бердмен.
Если кино, осталось от силы век на то, чтобы все еще демонстрировать независимость от цифры, то театр, кажется никогда не сдаться, просто потому, что его невозможно оцифровать. Но разве? Кино, что все еще сопротивляется соблазну новейших технологий и советующего им первоначального содержания, уже предоставляет протоколы с будущим, в котором артисты будут полностью оцифрованы, "Она". Некий предел, что здесь водиться, это фраза: "вон смотрите, пошел программист, что разработал такую-то актрису".[1]
Комедийный выбор о длительном интервале ожидания в старости и экшен "железного человека", лишь по видимости исключительно смешон и убог. Не
Дауни ли Младший был всерьез атакован Бердманом, «не твоя ли история это»? Что он будет делать, когда станет старшим, рекламировать настоящие железные костюмы, так и не изобретя не одного, не сделав ничего, что работало бы?
Что-то должно измениться, чтобы эти выборы отошли в прошлое, уступив совершенно иным возможностям. Вида, никто не собирается хоронить ни: литературу, ни театр, ни кино.
Но и они не могут не пройти через свою вершину.
Что стоит ничего, кроме выбора, просто потому, что исчисление все сводит к его качеству. А если не делает этого, то остается простым и пустым абстрактным розыгрышем. Произведения искусства, теперь, можно создавать, кажется, только большими пакетами, состоящими из большого количества экземпляров. Просто потому, что жанры могут создаваться пакетами, для этого нужно, просто и не просто, разработать графический редактор, пользование которым и даст художнику, каким может стать, едва ли не каждый пользователь, пакет таких жанров. Никогда еще массовость близости Ренессанса не могла быть явью в такой мере, при том что дистанция, отделяющая от него, могла бы быть так желанно непроходимой.
Часто, это может быть она и та же исходная картинка, что проходит серию преображений, и какие из них оставить, а какие отвергнуть, это и есть тот выбор зрителя, что ценит его, снижая таким образом цену пакета, но не в абсолютном смысле, лишь до некоторого предела. И в исключительном случае покупая пакет целиком. Но пакет, вообще говоря, может быть и без того не дорог. Просто потому, что создан так быстро, как только возможно, но также красиво, «как только возможно», глянцево. В силу экономических законов, удивительно, может быть, как он вообще может что-то стоить. И потому еще Кант, впрочем, исходно в ином смысле, скорее, говаривал, что труд художника должен быть скрыт от глаз зрителя и, прежде всего, в самом произведении. Теперь, видимо, просто потому, что в цене может быть только выбор фильтра. Но выбор стоит того чтобы его культивировать, как и сходный с ним вкус. От смутных, едва заметных сомнений, память о которых столь мимолетна, сколь и взгляд на очередной экземпляр из 100, до уверенности, что это не то, что мне водиться прекрасным. И все это в противоположность разглядывания годами одного и того же шедевра. Воистину, все дело иногда, может быть, в скорости. Но и не только, разве не могут быть забавны разработчики графического редактора, у которых нет вкуса к прекрасному?
«СТЛА».
Караваев В.Г.
[1] Та, что играла Аву вполне показала себя в таком фильме, как «Мистер Черч». Смещенное означающее.