В назначенное время рыбаки собрались во дворе. Из окон профессорских квартир выглядывали провожатые: жена Исаака Львовича Сара Абрамовна, теща Роза Моисеевна с внучками Адой и Симой; жена Иосифа Израилевича Циля Самуиловна с сыновьями Абрамом и Хаимом, теща Зельда Яковлевна и тесть Давид Моисеевич. Из подъезда вышел со снастями и удочками пьяный в зю-зю Акимка.
-Мой старый канадский приятель, рыболов Джон, говаривал: «As drunk as a lord». Что в переводе означает: «Пьян, как лорд!»- громко произнес он.
Шатаясь из стороны в сторону, он подошел к машине Исаака Львовича, открыл дверь и рухнул всем телом на заднее сиденье.
- Аким Макарыч! Что ж это вы не в форме! В таком нетрезвом состоянии! - запереживал Исаак Львович.
-Еще вчера все ясно было, с чего утро начнется!- раздраженно произнес Иосиф Израилевич.
Аким привстал, уселся поудобнее и, пронзив интеллигентов своим гордым рабоче-рыбацким взглядом, сказал:
- Рыбку-то ешь, да рыбака не съешь! Аль моя плешь – наковальня, что всяк по ней бьет?
Иосиф Израилевич разочаровано посмотрел на Исаака Львовича и прошептал ему на ухо:
-Может, семьи с собой прихватить? Моя Циля все утро просилась поехать!
-Да, не плохо бы и детей взять!- поддержал Исаак Львович.
- Только быстро! – одобрил Акимка.
Через пять минут из подъезда с велосипедами, роликами, бадминтоном, мячами, надувными матрацами, масками и ракетками для тенниса выбежали дочери Исаака Львовича Ада и Сима. За ними жена Исаака Львовича, Сара Абрамовна, предусмотрительно захватив шезлонг, матрац и громадный красный зонт. Теща Исаака Львовича, Роза Моисеевна, взяла на рыбалку раскладной стол, кресло, теплый плед, большую корзину еды. Жена Иосифа Израилевича, Циля Самуиловна, тащила шезлонг, матрац, теплые свитера и пледы для всей семьи. Теща Иосифа Израилевича, Зельда Яковлевна, надрываясь, кряхтя, перла за собой и мангал, и раскладные стулья, и проткнувшие, насквозь, как шпага, карман жакета шампура. Тесть Давид Моисеевич - газеты, книги. Сыновья Абрам и Хаим - велосипеды, переносной телевизор и магнитофон.
Аким, глядя на них, хохотал от души и время от времени бил себя по коленке. Но когда профессора выкатили из гаражей два прицепа и стали присоединять к машинам, Акимка перестал смеяться, начал от удивления трезветь, наблюдая за этим переездом, и потихоньку, чисто для себя, для самоуспокоения, заматюкался.
-Ехала кума неведомо куда,– сказал он сам себе.