Борис КОЛЕСОВ
Вступление в тему
* * *
В деревне Гадюкино, что на реке Амур, пошел дождь. Он, значит, лил и лил, оттого пошла немалая часть деревни в уход — уплыла. Куда забросило ту солидную половину? Да черт ее знает! Куда-то шибко далеко. Может, в Охотское море или даже в океан.
После того приключения кинулись гореть леса вокруг уцелевшей половины. По сей уважительной причине остальная часть деревни не промедлила огнем и дымом вознестись. Куда ее понесло? Да ведь нипочем не догадаешься. Скорее всего, к чертям собачьим, в закраинно дальнее поднебесье. Уж очень бойкое местечко — Гадюкинское!
* * *
Был такой царь, что ни за что ни про что повел российское войско к границе, чтоб там, по соседству с Австрией, всех солдатских мужиков — пять миллионов — насмерть ухайдакать.
История не поленилась его оправдать. Она любит верховных властителей оправдывать, золото орденское им вручать. Потому что они всех воспитывают. Один царь не поленился, воспитал премудрого пескаря, и у него очень хорошо получилось, инженерам человеческих душ прямо на зависть.
Потом он порешил одного мужика воспитать. Так тот проникся чувствами, пошел на остров. Там, на острове безлюдном, сообразил немедленно: взял и двух генералов прокормил.
Как правило, мужики такие: им что во славу верховных указчиков помирать, что генералов бесплатно кормить — всё едино. Поэтому среди шибко властных воспитателей много славно уважаемых, а среди глупых мужиков — по сию пору, уже при Императоре Путе Кемеровском, замучаешься искать воспитанно подходящего.
Из беседы шутников накануне 1 апреля
* * *
Про Жирафа и прочих
Недалеко от речки Лимпопо был густой лес, и если он там был, то почему бы Слоненку не выглянуть из кустов, не поглядеть на воду? Вот он выглянул, убедился, что река на месте, она знай себе течет. И ее прохлада никуда в полдневную жару не делась. Что ж, не помешает спрятаться в тени деревьев.
Потом кусты опять зашевелились. Слоненок решил подкрепить убедительное наблюдение чем-нибудь еще? Нет, на этот раз появился Жираф. Погуляв на одной поляне, он захотел навестить другую. Местечко возле реки ему понравилось.
— Ага! Вижу, тут вполне приличная прозрачная вода недалеко. И на опушке растет высокая зеленая акация.
И вот как раз теперь выглянул опять Слоненок. Еще бы ему не выглянуть? Длинную шею Жирафа увидеть можно издали в кустах, и он так громок! Слоненок поинтересовался:
— Акация для тебя что? Правильно это, хорошо это? Любишь полежать на травке, когда вокруг много акаций?
Жираф мог бы сказать, что нет у него никаких мечтаний о траве. И лежать ему не очень нравится, и низкую траву есть ему неудобно. Лишь высокие кусты зеленой акации ему по душе. Однако вместо всяких объяснительных подробностей он заявил: хорошо другое! на хорошей опушке хорошо развести костер!
— Ты, Слоненок, ходил по зарослям возле речки Лимпопо, я ходил по густым кустам и полянам. Выходит, мы с тобой путешественники. А таким заядлым путникам надо посидеть у огня, и это прям-таки обязательно, понял? В любом случае, убежден я: без хорошего костра никакие мы не путешественники.
Слоненок любил всякую убедительность. Нужно увидеть с опушки леса речку? Выгляну из стены зарослей, и пусть она появится! Нужно понять, что никуда не делась речная прохлада в полдень? Хоботом помашу, и пусть возле берега прохлада объявится! Когда такие повадки, ничуть не удивительно — он спорить не стал, принялся всякие сучки складывать в кучу.
Жираф ему помогал. Он сорвал с макушки высокой акации отчаянно желтый листок. Положил его сверху на ветки: будет, мол, лучше теперь всё гореть. И когда жаркий солнечный луч блеснул в капельке росы на ветке, когда ударил по тонкому, сильно высохшему листку, когда вдруг побежал огонь по всей куче, сказал Слоненку:
— Нравится? Сейчас будет большое пламя.
Тот обрадовался: спасибо, мол, тебе большое! очень большое, потому что правильно сделал, пригласив меня в путешественники! это замечательно, раз можно посидеть у костра и как следует отдохнуть!
Понять его нетрудно, и Жираф, разумеется, понял сразу, даже покивал головой в полном согласии. Но вот огонь поверх тонких сухих веточек не поспешил согласиться. Он быстро потух, не осталось от него ни единого дымка, ни единой искорки.
Слоненок напрасно махал хоботом, пытаясь оживить пламя. Теперь, когда радость поуменьшилась, грустное слово сказать захотелось: мечтали, дескать, посидеть у костра, и всё у нас потухло, что делать станем?
Пока Жираф соображал, как ответить, из кустов показался Гепард, он приветно мяукнул. Именно так произошло: он был отменно вежлив и высказался в полном соответствии со своей природной склонностью не столько рычать, сколько мяукать.
— Учуял дымок. Появилось у меня предчувствие, будто не всё рядом с огнём ладненько. Пришел посмотреть на вас.
Как было Слоненку не воскликнуть? Он постарался, верно сделал всё: и грустным хоботом взмахнул и ничуть не тихим голосом воскликнул — нам попались капризные ветки! они совсем не желают гореть долго! ровно таким образом, как надо путешественникам!
В свою очередность Гепард не отказался вновь мяукнуть: сейчас рассмотрим получше вашу незадачу.
— Так, так! Сучки у вас правильные, благополучно сухие и не слишком толстые. Однако им не терпится побыстрей прогореть. Поэтому костер нуждается в добавке.
Как было не подсуетиться любителям посидеть возле огня? Исправно засуетились. И вот уже снова струится дымок над тонкими веточками. На лесной опушке становится поуютней. Всё выше поднимается пламя, начинает потрескивать костер, в затейливости освещая даже тенистые уголки под кустами, и приходит на ум Жирафу похвалить гостя:
— Не знал раньше, что гепарды очень сообразительные.
Слоненок был довольно маленький, он был из тех слонят, которым не все лесные тайны открылись пока, но почему не показать свою сообразительность? И он позволил себе расхрабриться: знаю, мол, кое-что интересное, чего не знает мой приятель Жираф! если небольшие кошечки очень неглупые, то и большие достаточно мудрые! каждая может мяукнуть вполне убедительно.
— К сведению некоторых слонят, я не кошка, — дружелюбно высказался Гепард . — Всё же мяукнуть иногда не отказываюсь.
— Ладно! — сказал Слоненок, который любил убедительность. — Имеешь здесь большую, очень убедительную возможность по—умному стараться! Нам, путешественникам, любая встречная доброта на пользу идет. И мы готовы со всей искренностью поблагодарить и кошек, и гепардов.
Жираф немедленно предложил верному спутнику продолжить путешествие: отдохнули ведь! теперь ждет путников дорога через лес, через поляны, где растут акации с вкусными листьями!
Слоненок полагал, что на его долю также перепадет немало встреч с дорогими подарками, с деревьями, которые во всю ширь усыпаны сочно-обеденными плодами. Поэтому он вполне убедительно, вполне удовлетворенно подпрыгнул. И раз, и два, и три. А вот Гепард, увидев его радостные подскоки, не проникся восхищением, не заторопился мяукать с ласковым одобрением.
— Погодите, друзья мои! Костер?! Что вы собираетесь делать с ним? Не желаете здесь поразмышлять?
— Я знаю, — поспешил заявить Слоненок. — Он прогорит. Сам по себе. Был огонь, и нет его. Получится всё так, что лучше не бывает! Мы пошагаем дальше. Разве можно сидеть на одном месте сиднем? Никак невозможно, вель иначе надоест путешествовать.
Жираф, конечно же, не препирался. Именно что по дружбе поддержал его: всё верно тут говорят! Иначе — то есть получше сказать здесь — никак нельзя! Он даже голову повыше приподнял. Хоть она и без того была повыше здешних акаций. Раз вместе пойдут они по дальним лесным полянам, то сплоченность не помешает. Необходимость имеется и шагать в ногу, и говорить в один голос. И даже петь, если захочется петь, нужно достаточно согласованно — музыкально по мере возможности.
Кто вступил в спор с дружными путешественниками?
Гепард, а был он, как известно, сообразительный. Поэтому со всей возможной вежливостью не стал возражать против музыкальности — как раз про сообразительность кое-что сказал.
Кое-что? Да, он высказаться не промедлил. И в некоторых подробностях оказался прав. Это немедленно подметил Слоненок. Подметил и заявил:
— Извини меня, Жираф, но я должен признать, что Гепард умеет не только по-кошачьи, вполне приятно мяукать. Он умеет быть исключительно убедительным. Нам полагалось тут понимать, что костер может быть опасным для деревьев в лесу. В том числе и для твоих любимых акаций, пусть они даже растут у самого берега Лимпопо.
— Что ж, давай зальем огонь водой из речки. Точно так, как посоветовал Гепард. Оказывается, он н сообразительный, и очень убедительный.
Для чего нужен хобот Слоненку? Наверное, для того, чтобы принимать водные процедуры, поливать себе спину и голову, когда слишком сильно печет солнце. Но ведь его можно использовать и с той целью, чтобы деревья в лесу не пострадали от неприятно глупых пожаров. Теперь что сделал приятель Жирафа? Использовал свое природное умельство. При всем том не менее умело — вполне музыкально — исполнил песенку. Не простую, а ту, которая была очень даже к месту.
Путешествовать здесь можно.
Только дело это сложное.
Нужно помнить, что костер,
он горячий, он остёр.
Загорелось по кустам?
Нет, огню гулять не дам!
Намокшие ветки в куче перестали дымиться, музыкально согласные путешественники скрылись в тени высоких зарослей. Что касается густого леса возле речки Лимпопо… думается, путники ему понравились: деревья с упреком не качали кронами вслед приятелям. И ветер не свистел укоризненно.
А если Гепард иногда мяукал, то это не страшно. Он просто приглашал деток, что сильно разыгрались, вести себя потише: и вообще! кажется, подошел час обеда!
* * *
Не горят пока что леса на Лимпопо… но касаемо пожаров на планете Земля, они всем не по нраву — и малым, и большим. И детям, и взрослым. Кому это непонятно?