Как известно, в 1618 году в Европе окончательно разодрались между собой католики и протестанты, начавшие Тридцатилетнюю войну. Очень быстро в нее втянулось большинство европейских стран – даже Россия, вошедшая в коалицию с Англией, Голландией, Швецией, Францией, Чехией и частью германских микродержав. Оказавшаяся территориально чуть ли не в самом центре этой заварухи Пруссия вообще не хотела ни с кем воевать, хотя со времен герцога Альбрехта формально являлась протестантской. Дело в том, что она находилась в вассальной зависимости от католической Польши, которая выступала на стороне единоверцев - Австрии и Испании с рядом южногерманских княжеств. Надо признать, положение пруссаков было совершенно дурацким, и они реально ощущали себя той самой субстанцией, что болтается в проруби, согласно известному выражению.
В итоге за Пруссию все решил шведский король Густав II Адольф, открывший военные действия против поляков и 6 июля 1626 года нагрянувший к Пиллау (современный Балтийск) с сильным флотом в 37 вымпелов. Сопротивляться такой армаде тогда еще маленькая и слабая Пруссия попросту не могла. Шведы беспрепятственно высадились и оккупировали город, тут же принявшись копать вокруг него рвы и возводить бастионы, продолжая ранее начатое пруссаками строительство.
Кроме Пиллау оказались захвачены Эльбинг (ныне польский Эльблонг) и Мемель (теперь – литовская Клайпеда). Следующей целью «Снежного короля» был Кёнигсберг, но, дабы не тратить силы и время, король решил ограничиться в его отношении требованием о нейтралитете – вместе со всей страной. Столица Восточной Пруссии вряд ли смогла бы обороняться успешнее Пиллау: укрепления вокруг города не модернизировались со Средних веков, да и наплыва желающих непонятно за чьи интересы (но уж точно не прусские) встать под ружье... то есть, под мушкет, не наблюдалось. Королевский ультиматум в бургомистрат Альтштадта, считавшегося главным из трех составлявших Кёнигсберг городов, гонцы доставили 11 июля. В случае отказа Густав II Адольф пригрозил не полениться совершить марш и сжечь упомянутый Альтштадт вместе с Лёбенихтом и Кнайпхофом к такой-то матери.
Делать нечего – собрание представителей сословий повздыхало и решило согласиться со всеми требованиями. «Конечно, - размышляли отцы города. - Этим наверняка будут сильно недовольны поляки, но они далеко, а шведы совсем рядом». Однако пруссаки не были бы самими собой, не попытавшись выторговать хоть какой-то профит при любом раскладе. Делегация во главе с профессором юриспруденции Хеннигом Вегнером отправилась в Мариенбург (теперь Мальборк в Польше), где четыре дня кряду вела переговоры. Сходились, спорили, били по рукам, расходились, вновь сходились, опять спорили и били по рукам… В итоге «Лев Севера» согласился обеспечить кёнигсбержцам свободу торговли и личную безопасность, и 19 июля соглашение было подписано.
Шведские войска в Кёнигсберге так и не появились. Номинальный правитель тогдашней Пруссии - курфюрст Бранденбургский, в принципе, тоже ничего не имел против объявленного нейтралитета. Зато, как и можно было предугадать, возмущению сюзерена в лице польского короля не было предела. Но реально Сигизмунд III повлиять на Кёнигсберг не мог. Город остался нейтральным даже когда в феврале 1627-го его заняли бранденбуржцы, вслед за которыми объявилась и польская миссия. Наконец, в 1629 году в Альтмарке было заключено перемирие между Швецией и Польшей, в соответствии с которым Кёнигсберг, на который изначально претендовали обе воюющие стороны, оставался за Пруссией, хотя и не получил вожделенные права вольного города, как Данциг.
Часть шведских войск осталась в крепости Пиллау, а из король продолжал вести войну теперь уже в Германии – где и погиб спустя еще два года. Оккупация продолжалась до 1635 года, когда шведы, наконец, покинули город. На смену им в январе 1636-года вошли войска Брандербурга.
«Находясь в Пиллау, шведы много сделали для его развития, - пишут калининградские краеведы В. Богомолов и Н. Чебуркин. - Они построили ремесленные мастерские, назначением которых было обслуживание крепости. Кроме того, мастерские обслуживали шведский флот и прибывавшие корабли. Для торговли с гарнизоном рядом с крепостью возник рынок. Позже шведами была построена таможня для сбора пошлин с проходящих кораблей и выдачи лицензий для проезда в Пиллау. Таможенные сборы давали большой доход, часть которого оставалась в городе. Дом лицензий и улица Гавани положили начало строительству Нового Пиллау, который в дальнейшем превратился в тот город, который мы можем видеть сегодня».
Тем же шведам Пиллау был обязан постройкой гарнизонной кирки, при которой находилась школа. Поэтому горожане весьма тепло относились к Густаву II Адольфу, который отвечал им тем же, побывав здесь трижды - в 1627, 1628 и 1629 годах. Впоследствии благодарные пруссаки даже воздвигли у ворот крепости (на титульной иллюстрации) памятник шведскому королю. А в замке города Инстербург (сейчас Черняховск) с 1643 по 1648 годы проживала вдова Густова II Адольфа - Мария Элеонора.
Укрепления вокруг Пиллау были полностью достроены только в 1670-м, после чего он стал настоящим городом-крепостью, с надежными бастионами и равелинами, а также широким водным рвом, существующим и сегодня.
Благодаря мудрой политике отцов города, преуспел в этот период и Кёнигсберг. В 1626 -1634 годах вокруг города было обустроено Первое вальное кольцо с 32 бастионами и 9 воротами.
«Впервые жители Альтштадта, Кнайпхофа и Лёбенихта… собрались вместе для выполнения их общего важного дела», - пишут Богомолов и Чебуркин.
По большому счету, шведское присутствие можно считать единственным эпизодом, когда Тридцатилетняя война затронула Пруссию. Сумев остаться в стороне от общеевропейского побоища, страна заметно поправила свое экономическое положение. Все больше строилось каменных домов, вытеснявших экономичный фахверк. Фасады новых зданий украшались фресками и скульптурами – немыслимая доселе роскошь! Прусские купцы полюбили коллекционировать не только деньги, но и книги, произведения искусства, украшая свои предместья в стиле набиравшего популярность барокко.
И все вокруг дышало спокойствием и довольством.
