Был страх. Было напряжение. Была обида. Они - там. Там - гитара, велосипед, танцы. А он - здесь.
Он прижался к земле плоским животом и, сдавив свою снайперскую винтовку ( в то время он был ещё разведчиком ), с замиранием сердца стал слушать разрывы гранат и дикий рёв раненых верблюдов.
В один из моментов он получил то, что объяснить невозможно. А именно: привет, о котором болтали бывалые ребята. Чуткий, напряжённый, как волк, он ощутил смертельную угрозу и ещё сильнее - дальше некуда - вжался в землю.
Да, кто-то его искал.
Он посмотрел направо - там, освящённый высоким светом ракет, лежал, затаившись, капитан. Он лежал неподвижно и, казалось, не слышал даже боя. Но он-то слышал, а оглядываясь - видел.
Понял: нужно что-то изменить. Изменил место. Опёрся на локти, приподнялся и продвинулся поближе к капитану.
И почти в ту же секунду услышал нежнейшее - вжи-и-ик! Пуля врезалась в землю рядом с его головой. Как раз туда, где он только что лежал. Странно, но именно с этого момента - момента привета от смерти - он и обрёл полный покой. Он словно выиграл вторую жизнь. И при этом не потерял первой.
Он оглянулся, всмотрелся - никто не бежит. Пространство до самого боя пусто. Значит, шальная!
Пулю услышал и капитан.
- Задницей к тропе, головой к долине, живо! - приказал он.
Перевернувшись, он направил дуло в сторону долины. Близкие вспышки боя становились всё ярче. У капитана затрещала рация: командир группы приказывал переместиться левее, куда теснили караван.
Но капитан тянул.
Тогда он и решился: выбросил руку, нащупал дырочку и попытался достать пулю. Но такыр был прочен. Не вышло.
Жаль - пуля была его. А не наоборот. И останется теперь его навсегда. " Как же я отодвинулся в сторону? " - терзался счастливо он, не зная, что ответить на такой вопрос нельзя. Только догадки.
Вскоре они вскочили и побежали. Ко второму изгибу тропы. Здесь они встретили остатки каравана. Верблюды, обезумевшие от стрельбы и света ракет, неслись галопом. Два " духа " бежали рядом, прячась за огромными колышущимися животами.
Оба " духа " попали в ловушку, но один всё-таки сбежал, пропал, а другому влепили над самым обрывом.
Такой же пулей, думал он.
Догорали, чадили стянутые в кучу горбатые, шумели едоки в тени " Ми-8 ", а он кружил, как чокнутый, по твёрдому песку и удивлялся, как быстро, в сущности, он втянулся в эту новую и страшную жизнь. Все они в неё втянулись и теперь ею жили. Другой не было.