Продолжение. Начало здесь: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12, Часть 13, Часть 14, Часть 15, Часть 16, Часть 17, Часть 18, Часть 19.
Дождь переходит в ливень. Стеклянная стена, разделяющая комнату и прохладный, неоновый мир, покрывается извилистыми дорожками от капель. Мы все еще видим голограмму с требованием немедленно сообщить любому хозяину, если вдруг кто-то увидит меня на улицах города.
— Что теперь? — Хэлг подходит ближе, но не решается обнять меня или даже взять за руку. Правильно делает. Тому, что между нами случилось, не будет продолжения. Впрочем, он понятливый, на рожон не лезет.
— Теперь прилетит Северский, станет ругать меня за то, что выходила на улицу. А потом… Не знаю. Может, вывезут нас куда-нибудь подальше или просто сократят время подготовки. Или то и другое вместе.
Поток воздушной трассы редеет: в непогоду не всем нравится летать. Когда две машины покидают магистраль, мы сразу замечаем их. Одна направляется в нашу сторону, другая облетает голограмму. Не знаю — совпадение ли это, но мое лицо в ту же секунду исчезает, вместо него появляется скуластый молодой человек, сверкающий белозубой улыбкой. Бегущая строка рассказывает нам, где можно сделать себе такие же ровные и белые зубы, да еще и дополнить их вкусовыми имплантами, легко подключающимися к эйнерам.
— Мне нужно одеться. Да и тебе тоже, — я скидываю с плеч одеяло, иду в свою комнату, где кто-то заботливый оставил в шкафу несколько комплектов чистого белья.
Когда Северский распахивает дверь и заходит в квартиру, я уже одета. Он не церемонясь влетает в мою комнату, садится в кресло. На нем длинный кожаный плащ, с которого стекают дождевые капли, и кажется, будто прохладный воздух, пахнущий влагой, тоже влетел в комнату вместе с ним.
— У нас проблемы.
— Видела.
— Ты выходила на улицу?
— Да, выходила.
Он порывисто встает с кресла, подходит ко мне. В какой-то миг мне кажется, что сейчас ударит, но на пороге вовремя появляется Хэлг и Северский снова садится в кресло.
— Это плохо. Это очень плохо! Ты не должна была выходить.
— Не думаю, что меня объявили в розыск только потому, что заметили на улицах Саленоса. Скорее всего стали раскапывать на Расцветающей, потянули за ниточку, выяснили, что здесь был побег с одного из транспортников.
Северский прикусывает губу — он вынужден согласиться. Но его недовольство не исчезает.
— Рядом с башней тебя могли зафиксировать камеры наблюдения и тогда эйнеры ограничат район поисков. Мы не сможем их остановить.
— Вы же говорили, что контролируете башню.
— Мы не сможем их остановить, черт побери! — он срывается на крик, но почти сразу успокаивается, — Всех эйнеров остановить не сможем. Если только…
— Если только не начать сейчас? Немедленно?
Он смотрит на меня удивленно и одновременно с уважением.
— Да, начать немедленно. Другого выхода нет. Ты нашла пятнадцать хабов, девять из них слишком далеко, они раскиданы по разным материкам планеты, а значит контролируют эйнеров, которым сюда не добраться. Оставшиеся шесть мы можем уничтожить прямо сейчас. Тогда нам будут угрожать только бионики, а они сами бояться смерти.
— Бионики и акци, — замечаю я.
— Да, могут быть отряды штурмовиков, собранных из акци. Но их мы удержим. Главное добраться до альфы!
Сквозь мутную пелену дождя, стеной льющегося за окном, мелькают вспышки молнии и через несколько секунд до нас долетают глухие раскаты грома. Северский выжидающе смотрит на меня.
— Он нужен нам, Вероника. Ты знаешь, где его искать?
— Я не уверена.
Северский достает коммуникатор, набирает какое-то сообщение и, прежде чем отправить его, еще раз бросает на меня взгляд.
— Теперь, — тыкает пальцем в экран, — отступать поздно.
Мы не слышим грохота взрывов — город большой, за окном шумит гроза, но я знаю, что в эту секунду взлетают на воздух шесть эйнерских склепов. Не вымолвив ни слова, направляюсь к выходу в коридор, потом к лифтам. «Пусть будет по-вашему!» Мы спускаемся на первый этаж, идем к старику, в его маленькую, отдающую нафталином квартирку. Семен Аркадьевич понимает все с первого взгляда, поправляет подголовник, чтобы мне было удобнее сидеть. Включает сервер.
Снова яркие линии, переплетение информационных каналов… Я знаю, где искать. Могла бы обнаружить и в прошлый раз, но тогда я не была уверена, что это правильный выход. И сейчас не уверена… Просто выбора нет.
Я не тороплюсь: отслеживаю сначала один поток, потом другой, третий. Перепроверяю. Чувствую, как страх и ненависть заполняют информационное пространство — эйнеры обмениваются данными о взрывах, уничтоженных склепах, принимают ответные меры. Неважно, это сейчас не главное. Вот что главное! Множество линий сходятся в одном месте и по этим каналам приказы разлетаются в разные стороны.
— Он здесь!
Северский подскакивает в два шага, присаживается рядом со мной на корточки.
— Где — здесь?
— В башне.
Я называю этаж, номер апартаментов. Северский удивленно вскидывает брови, проводит рукой по гладко выбритому подбородку.
— Кто бы мог подумать… Игра становится все интереснее!
— Игра?! — я отрываюсь от кресла, вскакиваю на ноги, — Это не развлечение, Северский! В этом нет никакой романтики! Нет никакой доблести, нет этих ваших тупорылых подвигов! Война — это кровь, смерть и страдания! Даже я, вчерашняя школьница, смогла понять это! И мне потребовалось не три года оккупации, нет! Я поняла это за один день. За тот долгий, страшный день, когда эйнеры убили всю мою семью, а меня сделали рабыней! Когда вы или такие, как вы, бездарно проиграли очередное сражение на орбите Расцветающей, заигравшись в тактические расчеты, которые враг видел на десять шагов вперед. Я тебе вот что скажу, Северский: не надо просчитывать каждый шаг. Не надо! Тогда и они не смогут догадаться о том, что вы собираетесь делать!
Еще мгновение продолжаю сверлить его взглядом, потом выбегаю из комнаты, словно ошпаренная. У выхода из квартиры дорогу преграждает один из охранников.
— Пропусти ее. Пусть уходит, — доносится из-за спины хриплый голос.
— Разве она не нужна нам? — спрашивает охранник, нерешительно сдвигаясь в сторону.
— Нужна. Но мы как-нибудь справимся. Теперь — справимся.
В сопровождении не отстающего ни на шаг Хэлга я бегу к двери-пропеллеру, толкаю ее обеими руками, заставляя вращаться. На улице, прямо у входа в здание, лежит игрушечный лисенок с потухшими глазами. На него смотрит растерянный носитель.
— Мне нужно оружие, — говорю я пилоту, отпихивая ногой отключившегося эйнера.
Лицо обдает жаром от горящего неподалеку флайера — видимо, он рухнул, потеряв управление. Гроза стихает, искры от огня кружатся, взлетают вверх, навстречу редким каплям дождя.
— Идем!
Чем дальше мы отходим от башни, тем больше хаоса и разрушений видно на улицах. Все изменилось в одночасье. Воздушные магистрали потеряли стройность, стали рассыпаться, летающие машины стремятся совершить экстренную посадку или медленно уходят в разных направлениях на малой высоте. Слышны крики, а вскоре и звуки выстрелов. Это напоминает мне Расцветающую, но я понимаю, что здесь будет иначе. Слишком много эйнеров, много менсо, много акци. Ненависть зашкаливает и непонятно, кто за кого, кто кому верен, а кто просто сам за себя.
Скоро мы находим вооруженных носителей, таких же удивленных всем происходящим, как и тот, встретившийся нам у входа в башню. Отобрать у них автомат и пистолет не составляет никакого труда: удивительно, какими беспомощными могут стать люди, если им перестают отдавать приказы.
— Нам нужно в космопорт, Хэлг.
— Согласен, — отвечает он, — И я буду молиться, чтобы там нашелся хоть один корабль, с которым смогу управиться!
Но, словно в назидание, мы видим, как взлетает корабль и его тут же сбивает ракета, перечеркнув небосвод яркой звездой. «Ничего, мы что-нибудь придумаем! Я на Саленосе не останусь!»
Вокруг стычки, звон разбитых витрин, занимающиеся огнем дома… Люди кидаются на людей, с оружием или с голыми руками, не разбираясь или ориентируясь только на чужой язык.
Бах!
Среди пожарищ, черного дыма, в мешанине всех звуков бунта, раздаются одиночные хлопки пистолетных выстрелов.
Бах! Бах!
Сначала на них не обращают внимания, потом кто-то замирает, отвлекшись от грабежей или схватки с себе подобным, оборачивается…
Бах! Бах! Бах!
Я иду по центру проспекта и чувствую, как взгляды на меня устремлены уже со всех сторон. Не обращая внимания на сцепившихся акци и менсо, я добиваю валяющихся на асфальте эйнеров.
Бах! Бах!
Один шевелится. Бионик! Пытается ползти в игрушечной шкуре, но она мешает ему. Тогда он сбрасывает ее и, цокая по плитке тротуара металлическими ножками, ковыляет к темной подворотне. Ненадолго скрывается между домами — мы с Хэлгом настигаем его и я стреляю на шаг впереди твари, заставляя остановиться. Он поворачивается к нам.
Знакомый страх в темных глазах-камерах. Может, только я одна его и вижу, чувствую сердцем и разумом, для остальных это лишь бездушные объективы.
Бах!
Через час выходим к окраинам космопорта. Мы видели уже несколько кораблей, которые пытались взлететь, и двум это удалось. Хэлг предполагает, что это могли быть сами эйнеры, спасающиеся бегством. Так или иначе, нам пора убираться с планеты.
Ту часть космической гавани, где садятся и взлетают эйнерские корабли, узнать легко: там суета, оживление, сверкают проблесковые маячки на транспортных платформах. Нам же интереснее противоположная часть, до которой, к сожалению, еще не меньше километра. С первого взгляда она похожа на кладбище кораблей менсо и акци, но это не просто брошенные, уже ни на что не годные машины. Среди них тоже заметно движение: люди, как и мы с Хэлгом, пытаются воспользоваться ситуацией, покинуть мир, захваченный эйнерами, погружающийся в хаос междоусобиц.
— Нужен корабль класса С, — подсказывает пилот. Мне это ни о чем не говорит, я целиком полагаюсь на опыт Хэлга, — У этого класса реактор никогда не глушится, лишь переводится в дежурный режим.
Мы бежим вдоль границы взлетно-посадочной площадки, стараясь не снижать темп. На ходу я пытаюсь понять — где садился транспортник, на котором нас привезли? Но не вижу этого места или не могу распознать его. Потом вдруг понимаю, что тогда между нами и городом пролегала степь. Значит, живой товар они разгружали еще дальше, на отдельной площадке. Даже если бы мы набрались тогда наглости и ломанулись искать корабль, который можно угнать, добежать бы не успели, это слишком далеко. На бетонке нас моментально нашли бы и расстреляли с борта флайера.
— Туда! — командует Хэлг, показывая на ряд понурых машин с выцветшими на свету местного солнца корпусами.
Бежим, едва не сталкиваясь с другой группой людей: завидев оружие у нас в руках, они шарахаются в сторону — возможно, приняли нас за эйнерских прислужников.
— Стой здесь! — Хэлг подныривает под днище ближайшего корабля, нащупывает там какую-то ручку и через секунду распахивается люк.
Я собираюсь запрыгнуть внутрь, но он бесцеремонно отталкивает меня, буркнув «подожди». Мне остается лишь в нетерпении поглаживать рукоять пистолета, оглядываться по сторонам и терзать себя мыслями — все ли я сделала правильно?
— Этот не подойдет, — Хэлг выпрыгивает из машины и бежит к следующей.
Уже не пытаюсь соваться внутрь корабля, послушно жду на улице. И вот, наконец, довольный пилот выглядывает наружу, кричит мне:
— Забирайся! Летим!
Стою на месте. Оглядываюсь на город, над которым поднимаются столбы черного дыма. Я причастна к тому, что там сейчас происходит и что произойдет через час, день, через неделю.
— Ну же, Вероника! Быстрее!
Делаю робкий шаг к кораблю и снова останавливаюсь. Шепчу одними губами:
— Я не могу… Не могу…
— Что?! Не сходи с ума! Через пять минут может быть поздно!
— Я не могу, — ору во весь голос, — Мне надо вернуться, закончить начатое!
— Что еще закончить? О чем ты говоришь?! Мы сделали все, что могли!
Мотаю головой.
— Нет. Не все. Я солгала Северскому, он не найдет альфа-бионика.
— Ты… Что?! О-ох, вот же дура! Ну же ты и…
Хэлг раздосадованно бьет кулаком по обшивке корабля.
— Прости. Я должна вернуться, — делаю шаг назад.
— Стой! Садись в корабль! Мы полетим к башне на нем!
Я сомневаюсь, но он уже тащит меня за шкирку, заставляя подняться на борт судна. Внутри тесная шлюзовая, коридор, по бокам которого жилые отсеки для экипажа, наконец — рубка с двумя креслами.
— Пристегнись! Немножко потрясет…
Не с первого раза, но Хэлг реанимирует покрытый пылью пульт управления. Загораются мониторы, с тихим воем просыпается что-то внутри машины. Дав двигателю прогреться, пилот тянет ручку управления на себя. Чувствую, как мы начинаем отрываться от площадки. Один метр… Пять… Десять… В какой-то момент корабль проваливается вниз, но тут же выравнивается, не успев удариться о бетон. Мы двигаемся вперед, набирая высоту.
— Сильно подниматься не буду, чтобы не стать мишенью.
— А ты знаешь, как найти башню? — пугаюсь я собственной мысли.
— Плохой был бы из меня пилот, если бы я не мог вернуться к месту старта.
Мы лавируем между небоскребами. Не рассчитанная на такие полеты машина кажется слоном в посудной лавке, но Хэлг знает свое дело — успеваем уворачиваться, когда, казалось бы, столкновение неизбежно.
— Вот она, родимая! — он направляет корабль к остроконечной башне, в которой я узнаю здание саленосских повстанцев.
Замечаю, что напротив двери-пропеллера скапливаются вооруженные люди. Угадать — кто они — невозможно.
— Сядешь с другой стороны, противоположной от главного входа?
— Если там хватит места…
Облетаем здание вокруг, снижаясь до нескольких метров. Хэлг сажает корабль аккуратно, лишь слегка толкнув крылом осветительную мачту.
— Выходим!
Не дожидаясь, пока с той стороны прибегут вооруженные люди, мы покидаем корабль и мчимся к черному ходу. Приходится выстрелить в замок, чтобы попасть внутрь.
— Лифты работают, — радостно кричит Хэлг.
— Нет-нет, сюда!
Еще один выстрел и я проникаю в квартиру Семена Аркадьевича. Пинаю дверь в комнату, выставив пистолет. Догнав меня, Хэлг выглядывает из-за плеча.
— О, черт…
Старик лежит на полу, ковер под ним пропитался кровью. Рядом дымится расстрелянный сервер.
— Это… он?
Разворачиваюсь, собираясь уходить.
— Нет. Но я надеялась, что альфа будет здесь, с ним.
Идем обратно к лифтам. Некоторые из них все-таки отключились и нет гарантии, что не отключатся остальные. Но для того, чтобы подняться пешком, понадобится слишком много времени. И мы решаем рискнуть.
Долгий, нервный подъем, когда от каждого толчка, каждого непонятного звука бросает в дрожь. Застряв здесь, мы наверняка потеряем все шансы на побег. Но вот двери открываются и мы торопимся выйти. Выкидываю опустевший магазин, вставляю другой. Бежим мимо знакомой двери, за которой прячется подпольный госпиталь — нам не сюда, дальше. Я чувствую альфа-бионика, ощущаю его страх и множественные указания, идущие к тем, внизу. Он хочет, чтобы они отсекли периметр от любых непрошеных гостей, защитили его. Поздно! Прятаться среди врагов, быть среди них своим, знать все их планы и ничем себя не выдавать — это достойно живого ума. Но сейчас поздно звать на помощь. Потому что я уже близко… Я уже рядом…
Еще один удар ботинка по двери. Подсобка с хозяйственными роботами, которые натирают полы, вдоль стен полки, заставленные моющими химикатами. Посреди маленького помещения табурет, на котором сидит человек, скромно сложивший руки на коленях. Он встает, скромно улыбается.
— Я знал, что меня найдете именно вы, а не этот вояка, Северский. Он хотел все получить один. Контроль над нами, над всей планетой. А с вами мы всегда найдем общий язык, правда? Вы очень умная и способная девушка. Уж я-то знаю.
Он делает шаг вперед, но я останавливаю его, предупредительно подняв ствол пистолета.
— Только один вопрос, эйнер. Зачем?
Он смотрит на меня непонимающе.
— Зачем. Вы. Пришли. К нам?
Мне стоит большого труда не нажать на спусковой крючок, но я сдерживаюсь, даю эйнеру шанс ответить. Он поправляет очки, одергивает дорогой костюм, и улыбка вдруг исчезает с его лица, которое теперь искажено гримасой злости. В оболочке «человека» проявляется что-то нечеловеческое, от чего становится дурно и омерзительно.
— Зачем? — шипит он в ответ, словно змея, — Ты спрашиваешь меня — зачем?! Да затем, что я снова хочу быть живым, как когда-то — много, много лет назад! Хочу чувствовать ветер, загонять добычу и ощущать вкус ее плоти на зубах! Я хочу снова наслаждаться самкой! Такой, например, как ты…
Злоба пропадает на его лице так же внезапно, как и появилась. Это снова скромный молодой человек, будто только сейчас покинувший офис, отложивший свои бумажные дела. Уголки его рта приподнимаются, липовый врач — сама любезность.
— Много месяцев я рисковал собой, внедряясь к бунтовщикам менсо. Поверьте, даже мои собратья не знали — где я и чем занимаюсь. Только дистанционная связь, никаких прямых контактов. Абсолютная секретность! И остальные эйнеры понятия не имеют, что я выгляжу, как человек.
Он разводит руки в стороны, поворачивается вокруг, демонстрируя самого себя.
— Как вам? Мы научились! Еще нет уверенности, что остановимся именно на таких оболочках, ведь в галактике встречаются и более причудливые создания, со своими достоинствами и недостатками. Но мне нравится! Не зря собирали информацию о совместимости эйнерского сознания с организмом акци.
— Я убью тебя, — смотрю на него исподлобья, поглаживая пальцем спусковой крючок.
Он перестает улыбаться.
— Нет. Ты же хочешь знать все. Хочешь, чтобы я рассказал тебе, заполнил пустоты в мозаике, которая до сих пор не сложилась. И я расскажу тебе, что на самом деле имеет значение! То, что ты нашла меня. Мы подозревали, что среди акци есть существа, способные отслеживать нашу сеть, находить таких, как я. Или даже таких…
«Врач» не договаривает — каких эйнеров, которые были бы важнее, чем он сам, можно обнаружить, обладая способностями Вероники.
— Была информация, что где-то рядом, на одной из колоний, есть такой экземпляр акци, проявляющий активность. Мы стали вывозить вас на Саленос, одну партию за другой, тем более, что менсо надо было кем-то заменять. Рано или поздно и ты бы оказалась здесь. Мне нужно было лишь подстраховаться, отслеживать поток беженцев изнутри сопротивления, потому что многих они укрывали. Все приходится делать самому, если хочешь, чтобы это было сделано хорошо, правда? Боюсь, для рядовых эйнеров это была бы слишком сложная задача. А я справился неплохо. Как считаешь? Даже Северский ни о чем не догадывался, он полностью доверял мне. Он и сейчас, дурачок, бегает где-то по этажам, ищет альфа-бионика.
Эйнер позволяет себе тихо рассмеяться.
— А ты нашла меня. Пришлось, правда подтолкнуть, объявить тебя в розыск. Но ты нашла! И тем самым подтвердила, что опасность существует. Опасность, что такие как ты, сколько бы вас не оказалось среди акци, могут выслеживать ключевых эйнеров. Теперь мы знаем! И вы не станете для нас неожиданностью, мы будем готовы, предпримем все необходимые меры предосторожности!
Хэлг подходит сзади, шепчет мне на ухо:
— Верка, ты что, в кино никогда не ходила? Он просто забалтывает тебя, ждет, когда поднимется охрана и его спасут.
Эйнер бросается на меня в ту секунду, когда я поворачиваюсь, чтобы ответить Хэлгу.
Бах! Бах!
Две пули выбивают в потолке куски бетона, оружие отлетает в сторону. Вцепившись в меня, эйнер перекатывается по полу, не давая Хэлгу выстрелить. Хватка слишком крепкая, никак не освободиться. Он сдавливает мне шею, я уже не могу втянуть в легкие воздух. Что-то проникает в мой мозг… Шепчет внутри: «оставайся с нами, мы изменим тебя, сделаем лучше, не сопротивляйся, подчинись». Руки, пытающиеся разжать хватку на шее, слабеют. Свет меркнет, зато я вижу огромную сеть, раскинувшуюся не только на Саленосе, но тянущуюся дальше, к другим мирам, не похожим ни на колонии акци, ни на менсо…
— А ну-ка иди сюда, родной.
Мощным рывком Хэлг отрывает от меня эйнера, отбрасывает его в сторону. И, прежде, чем тот успевает встать, подхватывает мой пистолет.
Бах!
Выстрел только один. Я кашляю, жадно хватая ртом воздух. Фантастическая сеть в моем сознании разом меркнет, я перестаю чувствовать эйнеров. Брезгливо отбрасываю от себя располовиненные очки — пуля попала точно в мост оправы.
— Все? — спрашиваю охрипшим голосом.
Скривившись, Хэлг приседает над телом, одетым в дорогой костюм.
— Все.
Он возвращает мне пистолет.
— В голове не органика. Оно или раньше было человеком, которому вместо мозгов имплантировали компьютер, или это искусственно выращенное тело.
Мне не хочется смотреть, но я знаю, что должна. Подползаю на четвереньках. Зажимаю рот рукой, стараясь побороть приступ тошноты.
— Я уже видела такие мозги. На Расцветающей, когда Андрей одного разобрал.
Несколькими этажами ниже раздаются автоматные очереди.
— Сдается мне, что Северский сотоварищи, блуждая по зданию в поисках этого, — пилот кивает на убитого эйнера, — наткнулся на тех, кого железка успела вызвать на подмогу. Вставай, Вера, нам пора уходить!
Он помогает мне подняться. Торопиться уже некуда, и мы спускаемся по лестнице, выбирая ту, которая подальше от выстрелов. На спуск уходит не меньше получаса. Уличный воздух хоть и наполнен гарью, но в нем будто чувствуется что-то особенное, давно забытое, отнятое когда-то и у акци, и у менсо. Горький вкус свободы.
— Что мы сделали? — спрашивает пилот, оглядываясь вокруг.
— Им придется научиться жить друг с другом. Не для Северского и не для эйнеров. Мы дали им право выбора, Хэлг. Вот что мы сделали.
Корабль взлетает, быстро набирая высоту. По нам не ведут огонь, не запускают ракеты — на поверхности теперь полно других забот. Когда поднимаемся над атмосферой, я успеваю взглянуть на планету через обзорное стекло. Под нами серо-голубой шар, сверкающий огнями гигантских городов, между которых почти нет границ.
— Куда мы летим? — озабоченно спрашивает Хэлг, — Уходить надо немедленно, пока не опомнились.
На орбите беспорядочное движение и это хорошо, маленькому кораблю легче ускользнуть.
— На Землю, — отвечаю я, подумав.
— Разве она не захвачена?
— На другую Землю, Хэлг. Землю менсо. Ты думал, что все кончено? Нет, все только начинается!
* * *
Я ненавижу металлических тварей, скрывающихся в шкуре плюшевых игрушек. Они принесли нам смерть и разрушения. Мы потеряли колонизированные миры, потеряли армию, флот. Чиновники и генералы, со всеми их бронированными бригадами и корпусами, не научились сражаться с машинами, потому что не желали понять простую вещь — нельзя играть с эйнерами в войну, пытаться обойти их в тактике и стратегии.
Но я это понимаю. И сделаю все возможное, чтобы гражданские — не важно, акци или менсо — брошенные на произвол судьбы, оставшиеся один на один с жестоким врагом, тоже поняли это, протянули друг другу руки, объединились в свой, Гражданский Корпус, и продолжили борьбу. Наша сила в непредсказуемости.
Меня зовут Вероника. Мне девятнадцать и я ненавижу игрушки.
________________________________________
Бумажный вариант книги можно найти здесь.
______________________________
Список всех рассказов здесь.
Лучший способ получать уведомления о новых публикациях – подписаться на Телеграм-канал.
