Продолжение. Начало здесь: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11.
“Продолжать? Что значит продолжать?!” И я понимаю, что хозяин не собирался останавливать развлечение. Наоборот, он встал в сторонке, чтобы понаблюдать, выяснить, кто окажется ловчее, вооруженная девчонка или безоружный мужчина? Смерть, насилие – ему все интересно.
Очень трудно снова заставить себя защищаться. Заступничества эйнера – вольного или невольного – оказалось достаточно, чтобы выбить меня из колеи. Вселить надежду, что теперь не дадут в обиду. Как же…
Снова кружимся вокруг невидимой точки на грязном полу. Тот, со шрамом, нагло улыбается, как будто он уже заполучил меня, словно это дело решенное и вопрос лишь в том, сколько времени еще поиграть коту с мышкой. Сжимаю заточку крепче. Вспоминается зимний вечер, когда Андрей принес мне металлическую заготовку, показал, что с ней делать. “Пригодится” сказал он тогда.
Я бросаюсь вперед, с безумным криком, ненавидящим взором. Успеваю чиркнуть лезвием по рукаву Глота, но он уворачивается и тут же бьет меня по лицу. Не удержавшись, падаю на доски. Надо мною гвалт, я в кругу, образованном беснующейся толпой. Так или иначе они сегодня получат развлечение.
Глот приподнимает меня за ворот рубашки, бьет по лицу еще раз, так, что в глазах появляются цветные разводы. Заворачивает мне за спину руки, стараясь придавить их весом моего тела и энергоблока. С треском рвет на мне одежду.
Не знаю, как получилось высвободить левую – возможно, сказались усиленные балки, которые имплантировал Андрей еще в монастыре. Заточка валяется рядом, я нащупываю ее в тот момент, когда враг уже празднует победу. Он окидывает взглядом кричащих дружков, прижимает холодную ладонь к моей груди…
Вижу, как в его темных зрачках вспыхивает огонек страха. Глот замирает. Чуть ниже его сердца в тело упирается заточенный металл, выдавливая красную каплю. Окружающие не сразу понимают, в чем дело, они продолжают кричать, подбадривая Глота, недоумевая, почему он остановился. А я смотрю ему в глаза и решаю: надавить сильнее или нет? Одно дело, когда стреляешь из пистолета, на расстоянии, да еще и не в человека. А тут… Глаза в глаза… Пусть он даже самый конченный ублюдок из всех, но останусь ли я той же девчонкой, если решусь?
Человек со шрамом медленно приподнимается. Вижу, как прыгает в горле его кадык, когда он судорожно сглатывает. Глот рывком встает на ноги. Кто-то заметил в моей руке жало, кто-то нет – думаю, большинство так ничего и не осознало. Они все еще возмущенно вопят, размахивают руками, и только два маленьких, красных глаза светятся над толпой: все это время эйнер неотрывно наблюдал за мной. Уж он-то заметил все, я уверена!
Глот отходит в сторону, скрываясь среди других работяг. В последний момент он оборачивается, смотрит на меня, и я не знаю, что в этом взгляде. Злость? Благодарность? Нет. Скорее – непонимание.
Носитель хозяина выходит вперед, подталкивает меня, чтобы я шла к выходу из ангара. Шум обрывается, оставшись за рифлеными металлическими дверьми. Меня ведут мимо хозяйственных построек – сараев, складов. Заставляют подняться по внешней лестнице офисного здания. На втором этаже заталкивают внутрь большой, хорошо освещенной комнаты.
Носитель забирает у меня заточку – все это время я держала ее в руке – поднимает наверх, передавая своему эйнеру. Тот обхватывает металл мягкими лапами, в которых виднеются кончики своих лезвий, внимательно разглядывает человеческую поделку.
– Почему не убила?
Если б я сама знала… Подонок стоил того, чтобы продырявить его жалом!
– Может… потому, что я человек?
– Глупость! – эйнер бросает мое оружие на стол, – Ты его ненавидела. И сейчас ненавидишь. Разве нет?
– Да, хозяин.
– Значит, должна была убить.
Молчу, не зная, что ему ответить. Я и себе не могу ответить на этот вопрос.
– Кем был твой последний хозяин?
– Не знаю. Мне и еще нескольким беженцам надели гор… энергоблоки, но я так ни разу своего хозяина и не видела. Нас вели куда-то большой группой, за городом. Все вдруг бросились врассыпную и я… я тоже побежала… Потом пыталась снять энергоблок, но у меня не получилось, только замкнуло там что-то.
– Снять? Глупая самка.
Верзила-носитель подходит ко мне, повинуясь команде своего эйнера, и я чувствую, как тот начинает ковыряться у меня за спиной. На пол падает извлеченный прерыватель.
– Ты могла бы погибнуть, если бы прикоснулась не к тому контакту. Больше никогда так не делай.
– Слушаюсь, хозяин.
Чувствую, как вздрогнули мои руки. Эйнер добрался до интерфейсов, коммутирующихся с моими имплантами.
– Очень любопытно. Завтра тебя наладят. Будешь моим вторым номером. Ты интересный человек, я хочу поездить на тебе, узнать поближе.
Покорно опускаю голову, успевая заметить косой взгляд номера один. Мы выходим из офисного здания, к нам присоединяется охрана, еще какие-то люди из свиты хозяина, идем по улице к его дому. Никак не могу задавить в себе протест, который и раньше, когда я была носителем Рэка, рвался наружу: это ничем не объяснимое высокомерие по отношению к захватчикам, ведь я знаю города Расцветающей лучше, чем они. Каждый раз, когда мне указывают, куда идти, хочется крикнуть – “это наши дома, наши улицы!” Но сжимаю зубы, послушно следую за высоким мужчиной в татуировках, на спине которого сидит чужой.
В комнате, где я буду теперь жить, еще три обитателя. Хозяйский номер один – его зовут Григ, он молчалив и подозрителен. Таня, служанка по дому, девушка с милым, даже аристократичным лицом, но только до тех пор, пока не откроет рот… В общем, не очень умна. И, наконец, лакей Авер, вихрастый парнишка лет двадцати пяти. Этот хоть и простой в общении, но смышлен. С ним я схожусь быстро – лучшего источника информации в доме не найти. Авер знает все и обо всех. Порой Григ даже цыкает на него, опасаясь, что парень болтает лишнее.
– Помойте, – указывает хозяин на меня, прежде чем скрыться в недрах дома на плечах верзилы.
Аристократка с вихрастым приносят воду, помогают мне раздеться. Парень с видимым усердием натирает мочалкой мою грязную кожу. Я не протестую – пускай развлекается. Тем более, что тело отзывается блаженной истомой.
Утром присылают настройщика, который устанавливает в мой горб новый прерыватель. Я с замиранием сердца жду, когда он подключится, опасаюсь, что меня вот-вот раскроют, обнаружат вмешательство в энергоблок на программном уровне. Но все проходит благополучно – Андрей молодец, он знал, что делал. Да и технологии менсо вряд ли уступают эйнерским.
У меня начинается новая жизнь, с новым хозяином. Он появляется чуть позже, взбирается по чистой одежде. Его приказано звать Зун. Он не торгует живым товаром, люди ему нужны лишь для того, чтобы разрабатывать полезные ископаемые.
С минуту Зун устраивается, словно водитель автомобиля, подгоняющий под себя кресло и органы управления. Потом вдруг хватает меня за волосы, тянет их вверх – взмах лезвий и темный хвост отброшен на пол, рассыпался причудливым пятном.
– Так лучше, – слышен бесцветный голос.
Я стою, разинув рот, разглядывая отрезанную копну. Невольно поднимаю руку, ощупываю затылок. Зун брезгливо отпихивает мою ладонь.
– Привыкнешь.
Он выезжает на мне из дома. Грига тоже берем с собой: первый номер выглядит столь внушительно, что с ним можно передвигаться без дополнительной охраны.
Мы идем в сторону промзоны, туда, где закатана в бетон огромная взлетно-посадочная площадка. Временами оттуда доносится гул взлетающего или садящегося корабля, но яркое солнце мешает на них смотреть.
Пока идем, я стараюсь привести мысли в порядок, оценить свое положение. Мне повезло, что эйнер не оставил меня в ангаре, взял к себе в дом. Но то, что нас с Андреем разделили – очень скверно. Не уверена, что смогу быть полезным агентом, если рядом не будет опытного товарища. Да чего уж там… Я и в своем завтрашнем дне не уверена.
Выходим на широкий проспект, который упирается асфальтовой полосой в бетонку космопорта. Раньше там стояли таможенные посты, пропускные пункты полиции… Сейчас ничего этого нет, эйнеры все разобрали. Вход-выход осуществляется беспрепятственно. Чужим некого бояться на Расцветающей, а сами себя они не контролируют.
Идем вдоль кораблей, которые раньше я видела лишь издалека, да и то мельком. Высокие, сплюснутые с боков корпуса, длинные стволы энергетических излучателей, мощные опоры стабилизаторов. У дальнего корабля суета: несколько десятков человек занимаются погрузкой, среди них два портовых механоида, созданных еще до интервенции. В стороне – три носителя с хозяевами на плечах, рядом с каждым своя свита.
– Ты наконец нашел транспорт поприличнее, Зун, – замечает, повернувшись к нам, один из эйнеров.
– Взял на пробу, Цим, – отвечает мой хозяин.
“Зачем это представление? Неужели они не могут общаться невербально? Или хотя бы на другом языке?” Но я стараюсь сохранять невозмутимость, скрывать свое удивление.
На открытом пространстве гуляет свежий ветерок, он шевелит остатки моих волос, заигрывает с ними. На миг я позволяю себе отключиться от окружающей действительности. Если закрыть глаза, можно подумать, что мне шесть лет и мы вышли с отцом на прогулку среди холмов. Сейчас он возьмет меня за руку, поведет вперед…
– Это самка? Она эстетичная. Поздравляю.
– Спасибо, Дэл. Она еще и норовистая.
Я стараюсь не слушать, но эйнеры обсуждают мою внешность, перспективы эксплуатации. Это просто невыносимо!
Кто-то касается моей руки. От неожиданности я готова вздрогнуть; к счастью, тело умнее пугливого сознания, оно словно буфер между моими эмоциями и тем существом, которое сидит на загривке, которое может почувствовать любое неосторожное движение. Я опускаю взгляд, вижу руку Грига. Наверное, он заметил, что я начинаю раздражаться из-за эйнерских разговоров.
Едва заметным движением убираю ладонь. Весь мир носителя состоит из таких вот движений, которые должны остаться незамеченными для хозяина. Слова, произнесенные одними губами, многозначительные взгляды, неуловимые жесты – все идет в ход. Горбатый всегда поймет горбатого. “Но сейчас, Григ, мне не нужна помощь. Я справлюсь, не впервой. Да ты и не за меня беспокоишься, правда? Взбесившийся носитель сулит неприятности не только хозяину, ведь случись что – под горячую руку эйнера попадут и другие люди”.
Зун больше часа контролирует погрузку. Это очень странный груз для торговца полезными ископаемыми. Я завороженно смотрю на деревянные ящики с фруктами, корнеплодами… В какой-то момент Зун подключается к управлению моим бионическим манипулятором, подхватывает из одного ящика зеленое яблоко, сует мне в карман.
– Это тебе.
– Спасибо, хозяин. Я забыла сказать…
– Что?
– Моя правая рука рассчитана на точную работу. Но ею нельзя поднимать тяжелые вещи. С левой проще, там есть усиление.
– Хорошо, Ника. Мы будем поднимать левой только легкие яблоки. Молодец, что сказала, но беспокоилась ты зря: я сразу прочитал ограничения в микрочипах манипуляторов. Вы, люди, сами все время нарушаете собственные ограничения.
После полудня Зун оставляет меня, уезжает куда-то на Григе. Тани в комнате нет, со мной лишь Авер. Он мастерит что-то из деревяшки, обстругивая ее моей же заточкой. Я хочу отобрать, но, невольно засмотревшись на его работу, не могу решиться.
– Хороший ножик. Сама сделала?
Я киваю.
– Странно, что хозяин позволил тебе его оставить, – продолжает болтать вихрастый, отодвигая ногой стружки, похожие на его волосы.
– Наверное, хочет все-таки посмотреть, как я прирежу мужика, который попытается на меня залезть.
На мгновение Авер замирает, но, увидев мою кривую усмешку, расслабляется. Я подсаживаюсь, смотрю, как двигаются его руки. Так же работал Андрей в горной хижине, когда ковырялся во внутренностях подстреленного эйнера, но у менсианца движения более точные, выверенные. А вихрастый строгает свою деревяшку хаотично, то размашистыми движениями, то мелкими, и однако в этих движениях есть свой артистизм, изящество.
– Зачем им наши фрукты? Как думаешь?
Авер пожимает плечами.
– В последнее время Зун, кроме нефти и газа, чего только не отправляет с Расцветающей. Кто их знает, зачем им все это нужно. Он и компьютеры наши собирал – я как-то видел целый склад, заваленный оргтехникой. По этой части они, конечно, спецы!
– А другие эйнеры приходят к Зуну?
– Бывает. Вообще они не любители по гостям шататься, только по деловым вопросам. Но, видимо, таких вопросов становится все больше.
Спохватившись, Авер поднимает на меня испуганный взгляд.
– Дура ты, Ника. Зачем такие вопросы задаешь? Не нашего это ума дело!
– Ладно, не кипятись. Я ж не с кем-нибудь, а так только… Среди своих.
– Нет никаких своих, – ворчит Авер.
Выждав несколько минут, я снова начинаю расспрашивать:
– Как думаешь, если бы мне нужно было найти человека… Скорее всего он живет где-то недалеко, у другого хозяина… Можно было бы это сделать?
– Нет ничего невозможного, – авторитетно заявляет вихрастый, – Только зачем другой? Есть же я! Молодой и красивый!
Откладывает работу, пытается придвинуться ближе. Похоже, мою угрозу он не воспринял всерьез.
– Как тебя зовут? Полное имя, не сокращенное эйнерами?
– Аверинг. А что?
– Ты хороший парень, Аверинг. Но мне правда нужно найти другого человека, очень нужно, – я отталкиваю его руку, пробравшуюся на мою коленку, – А вы, мужики, все словно спятили!
Вихрастый со вздохом отстраняется.
– Люди торопятся жить, – замечает он совсем не по-мальчишески, с какой-то вселенской грустью.
Ночью мне приходится встать, чтобы идти во двор: удобства для людей хозяева вынесли подальше от себя. Облегчившись и проводив взглядом очередную звездочку, пересекающую небосвод, я возвращаюсь в дом. Освещения нет, но дорогу выучить успела – поворот налево, три ступеньки вверх и еще чуть правее. Однако я не спешу возвращаться в комнату. Если повернуть направо, коридор приведет в каминный зал, в котором Зун проводит большую часть дня. Там ли он сейчас? И как проводят ночь эйнеры? Спят ли они? Андрей говорил, что у них должно быть что-то вроде аварийного режима, когда отключаются все второстепенные и вспомогательные функции. Так проще пережидать неактивную фазу, свойственную покоренному биологическому виду. Ведь нам-то сон нужен.
Осторожно ступаю по полу, поворачиваю направо. Под ногами плиты и это хорошо, они не станут скрипеть в самый неподходящий момент. Нужно пройти чуть меньше десятка шагов, потом будет арочный портал. Справа три окна, но света они не добавляют, на улице не горят фонари. Считаю шаги: шесть… семь… Мягкая ступня вдруг натыкается на острый камешек. Я отдергиваю ногу, закусываю кулак, чтобы не закричать. Переждав боль, потом двигаюсь дальше.
“Остановлюсь в портале и осмотрюсь. Только остановлюсь и осмотрюсь, ничего больше! Скорее всего ничего не будет видно, и тогда я вернусь в комнату. В конце концов я должна что-то делать, расширять территорию своей активности! А когда еще тут все прощупывать, как не ночью?”
За пару шагов до арочного портала я понимаю, что вижу на полированных изгибах красного дерева бледные отсветы. Свеча? Не похоже – свет не колеблется, он статичен, хотя по яркости и сравним со свечой. Идти дальше? Или вернуться? Я делаю еще шаг. Вытягиваю шею, заглядывая в каминный зал.
Пространство слишком большое, чтобы его можно было осмотреть в темноте. Замечаю лишь светящуюся точку в центре. Шагаю к светлячку, словно завороженная – все ближе и ближе… Когда до источника света остается пара шагов, нога снова на что-то наступает, на этот раз мягкое, приятное. Я наклоняюсь, поднимаю с пола какую-то тряпицу. Подношу ее к самому лицу, стараясь разглядеть. На меня смотрит Зун. Это его шкура.
Продолжение здесь: "Ненавижу игрушки. Часть 13".
______________________________
Список всех рассказов здесь.
Лучший способ получать уведомления о новых публикациях – подписаться на Телеграм-канал.
