Мария Степановна неожиданно заболела. Началось всё с небольшого кашля, а закончилось двусторонней пневмонией. В первые дни она лечилась по старинке: репчатый лук с мёдом, гоголь-моголь да чай с чабрецом. Но видимо болезнь не испугалась народных средств, поэтому стремительное развитие заболевания не оставило женщине ни единого шанса. За считанные дни сгорела. Похоронили бабу Машу как положено: с отпеванием и поминками. Вся деревня присутствовала.
Муж Кондратий Ильич сильно горевал. Не ожидал он, что его любимая Марусенька так быстро его оставит одного. На похоронах он отважно держался, но после сорока дней совсем затосковал. Видимо только тогда понял и осознал, что больше никогда не увидит свою ненаглядную жену.
- Ой, Дуся, смотри, опять Кондрат еле на ногах стоит. Жалко-то как. Такой заботливый и любящий муж был. Вот уже почти год, как Машу схоронили, а он всё никак не отойдёт, - причитала Марфа Валерьевна и качала головой от сожаления.
- Да, совсем спивается. Эх-хе-хе. Ничего не поделать-то,– поддакнула Евдокия Никитична.
- Не согласна я с тобой. Мария нашей подругой была. А мы тут сидим и пялимся, как Кондрат убивается. Хреновые мы с тобой видать подруги.
- А что? К кровати его привязать? Пенсию не давать? Или ещё что придумать? Мы не имеем права вмешиваться в чужую жисть, - ответила старушка, абсолютно уверенная в своей правоте.
- Надо что-то придумать. Ведь в нашей деревне нормальных мужиков по пальцам пересчитать можно. Поэтому нельзя так спокойно разглагольствовать, что нам всё равно.
- Ох, не знаю, Марфуша. Не знаю.
- Через несколько дней будет год, как Машенька скончалась. Кондрат, конечно, отмечать будет. Так что надо обязательно что-то предпринять.
Всю неделю Марфа Валерьевна обдумывала план воздействия. Наконец в её голове созрела идея-фикс.
- Собирайся, - сказала Марфа Евдокии Никитичне. – Да оденься попроще.
- А что на праздник не идём? – пошутила подруга.
- Нет, убираться идём.
- Убираться? К кому? К тебе что ли? Совсем грязью заросла?
- Нет, сейчас всё увидишь.
Подруги подошли к дому Кондрата.
- Шшш, заходим тихо, - прошептала Марфа Валерьевна. – Я видела, что он давно домой пришёл никакущий. Скорее всего, спит уже.
Действительно, на кровати, среди грязного белья громко храпел пьяный мужчина. В доме царил беспорядок. Полы забыли, когда их в последний раз подметали, не то чтобы мыли. На столе гора немытой посуды, окурки, пустые бутылки.
Не долго думая, женщины взялись за дело. Работа бесшумно закипела. Через несколько часов комнаты сияли чистотой. Всё было так, как при жизни Марии. Довольные результатом, подруги отправились домой и никому ничего не рассказывали.
Рано утром из хаты выбежал ошалелый Кондратий Ильич с криком: «Марусенька! Ты где? Отзовись！» Он подбегал к одиноким прохожим и спрашивал, не видели ли они его жену. Люди крутили у виска, обнимали деда и пытались объяснить, что Мария Степановна уже год как умерла.
- Да помню я, - оправдывался дед. – Вчера же поминал её.
- Ты что кричишь? Случилось что? – как бы невзначай спросила Марфа Валерьевна, выглянув из окна на шум и крики.
- Маруся приходила ко мне! – с белым, как полотно лицом, ответил Кондрат.
- Ну, что ты выдумываешь, старый? Не греши.
- Не веришь? Пойдем, покажу.
Дед привел Марфу в дом и начал показывать идеальную чистоту.
- Смотри, смотри, пол ажно блестит. Так только Машенька могла убираться. Но самое главное доказательство – вот её фотография на столе. А я ведь уже целый год не прикасаюсь к фотоальбому и прекрасно помню, что никаких фото не доставал.
- Ну, вот видишь, как Машенька о тебе беспокоится, а ты её расстраиваешь.
- Да, я понял. Всё, завязал.
Мужик сказал - мужик сделал. С тех пор, действительно, дед Кондратий пить перестал.
Автор: Ольга Айзенберг
Продолжение следует...