Вы можете узнать литературного героя (вернее, героиню), которого я опишу ниже?
Автор фиксирует, что «лицо ее было сморщено, верхняя губа ушла, и глаза были тусклы». Итак, это ее портрет.
Домашние были с ней терпеливы, несмотря на то, что она задавала одни и те же вопросы, иногда не кстати, а еще она рассказывала одни и те же истории несколько раз в течение дня. И требовала, чтобы ей рассказали то, что уже звучало не один раз.
При ней нельзя было вести серьезные разговоры: она потребует объяснений, не поймет и разгневается. В ней было нечто общее, что бывает в малых детях и у стариков.
Портрет умершего мужа не вызывал у нее былых чувств - потому что они – чувства – выцвели, как старая материя.
Она говорила только потому, что ей надо было этой работой очистить свои легкие. И еще: она ела только потому, что надо есть – физически, Спала – поскольку это физиологическое требование. Она сердилась не потому, что ей что-то не понравилось, а потому, что поела жирную пищу.
Но автор снисходителен. Он пишет, что ее осуждать нельзя, так как она все уже сделала в своей жизни – ничего не осталось. Осталось одно – смерти ждать.
Как видим, перед нами описание почти выжившей из ума старухи. А ей только шестьдесят лет. И это мать Наташи и Николая Ростовых в эпилоге романа «Война и мир».
Подумайте только: всего шестьдесят лет!
Иногда в художественной литературе вычитаешь нечто такое, что заставляет удивиться: как мы все-таки сильно изменились!
Такие же свидетельства можно обнаружить в романах Тургенева (братья Кирсановы в "Отцах и детях"), в творчестве Достоевского. И не только у них.
Говорят, что с годами все становится только хуже и хуже. Не совсем так. Нужно читать старые книги, чтобы понять обратное.