Практически почти всё, что мы знаем, принято нами на веру. Все слова, которые мы знаем, получены нами от окружающих. Сначала нас обучали родители, затем учителя, учебники, книги, фильмы, социальные сети. Мы верим всякой новой информации, если она не расходится с ранее полученной. Если расходится, мы выбираем ту, которая получена из более авторитетного источника. Авторитетного для нас лично. И нашу веру мы считаем истинным знанием, а всё, что с ней расходится, мы воспринимаем как заблуждение. Тогда мы говорим оппоненту: -"учи матчасть". И отсылаем его к тому источнику, который авторитетен для нас. А для нашего оппонента это не авторитет.
Религиозная вера это прежде всего система мировоззренческих знаний. Устройство мироздания, возникновение мира, его развитие и структура, система межчеловеческих связей - именно общее, одинаковое понимание этих вопросов объединяет людей в одну религию. И в каждой религии есть свои отступники, вера которых отклоняется от общего канона. И есть скептики, которые хотя и не отклоняются от канона, но хотели бы иметь дополнительную аргументацию. Хотели бы внешнего подтверждения правоты своей веры. В христианстве таким скептиком выступает Фома. Он не отступник, не предатель, он искренне верит, но он хотел бы, чтоб его вера была подкреплена бытовой, житейской правдой. Он вовсе не глупый упрямец, каким его иногда пытаются представить. Он просто не готов принять чудо как нечто естественное.
И потому фигура Фомы привлекает внимание на протяжении многих веков. Его пытаются понять и истолковать. Упоминаемый во всех Евангелиях, он выступает как сомневающийся только в Евангелии от Иоанна. Его не было в собрании при первом явлении Христа апостолам после воскресения, и рассказам их об этом событии он не поверил. Может быть, своё недоверие к их рассказу он выразил чересчур эмоционально ("если не не вложу перста моего в раны от гвоздей..."), но от этого он вовсе не становится "Фомой неверным". Это тоже преувеличение. Но именно таким он и входит отныне в искусство. Я уже упоминал роман фантаста Джереми Робинсона "Близнец Бога", где изображён Фома, стремящийся разоблачить Иисуса. В других случаях обыгрывается сам образ перста в ране, как, например, в стихотворении Гейне "Фома неверный:
Ты будешь лежать в объятьях моих!
Охвачено лихорадкой,
Дрожит и млеет мое существо
От этой мысли сладкой.
Ты будешь лежать в объятьях моих!
И, кудри твои целуя,
Головку пленительную твою
В восторге к груди прижму я.
Ты будешь лежать в объятьях моих!
Я верю, снам моим сбыться:
Блаженствами райскими мне дано
Здесь, на земле, упиться!
Но, как Фома Неверный тот,
Я все ж сомневаться стану,
Пока не вложу своего перста
В любви разверстую рану.
А Сергей Михалков называет Фомой просто маленького упрямца, который не верит никому просто из чувства противоречия.
Естественно, столь драматическая сцена не могла пройти мимо внимания живописцев. Есть множество очень известных полотен с этим сюжетом. Чаще всего в 17-м веке. Итальянцы Джованни Гверчино и Микеланджело Караваджо, голландцы Вутер Питерс Крабет II, и Хендрик Тербрюгген, француз Валантен де Булонь.
