Иногда лучше не искать причин, не допытываться, что стало отправной точкой, а просто отдаться волне. Я почти не смотрел остатки игры, лишь на мгновение бросал взгляд на поле и на счёт, горящий на табло. "Ласточки" после моей выходки с тренером "Юниора" превратились в жестоких коршунов и вколотили ещё пять мячей, доведя до слез вратаря и судью до истерики. Семь - ноль, четыре футболки с оторванными краями, ободранные коленки у пятерых и ссадины на кулачках Кати. Все же не удержалась и отметелила десятый номер "Юниора", когда он схватил ее в очередной раз. Предсказуемая красная карточка, но с поля выходила гордая собой "Ласточка" под одобрительный рев нашей половины болельщиков. И это окончательно переломило игру. Девчонки давили так, как не снилось многим профессиональным командам, играющим за бешеные гонорары. Но большую часть я пропустил, наблюдая за тем, что происходит с Катариной.
Она пару раз оборачивалась, находила взглядом "разведенку" и испепеляла ее до тла. Котенок из пушистого ласкового создания в один момент превратилась в опасную дикую кошку. И судя по тому, как "разведенка" дергалась, это почувствовал не я один.
- Катарина, может поедем домой? - моя ладонь осторожно накрывает ее пальцы.
- Придушу! - шипит она. - Каждую лично придушу!
- Котёнок, успокойся…
- Вырядилась, как шлюха последняя и ещё что-то вякает!
- Катарина! Выдохни и забудь. Ну не стоит из-за нее так заводиться.
- Ты с ней спал? - спрашивает она.
- Совсем что-ли? Мне вообще такие не нравятся. - и я реально рад, что не спал с этой "разведенкой", хотя она почти в открытую не раз предлагала.
Катарина бы почувствовала даже малейший намек на обман, а Кума косится на нас, медленно отодвигается в сторонку. Подальше от возможной разборки. Действительно, сейчас Котенок опаснее нитроглицерина рядом с огнем. Я пробую аккуратно ее успокоить, едва касаясь поглаживаю ладошку. Сапёр на максимальном уровне сложности, блядь. Сам накрутил, если разобраться по сути. Катарина медленно выдыхает и смотрит на происходящее на поле.
- Как же она меня бесит. - тихо говорит она и улыбается, повернувшись к Куме, отодвинувшемуся уже больше чем на метр. - Страшно?
Он кивает.
- В следующий раз будешь знать каково это видеть, как на твоего мужчину пялятся всякие… прошмандовки.
- Да я вообще тут ни при чем. - Кума на всякий случай сдвигается ещё на полметра. - У нас с Галчонком все честно. Я с другими сразу завязал. Даже номер поменял специально. Дэну тоже кроме тебя никто не нужен. Видела бы, как он набухался, когда ты ключи отдала. - Макс косится на меня, - Братка, может как-нибудь найдешь компромисс с Катариной, а? Реально за яйца очкую. Я как бы ещё только планы на потомство строить начинаю.
Котенок смеётся и мотает головой.
- Все, можешь не бояться. Я не такая кровожадная.
- Ну да. - Кума кивает, но возвращаться даже не думает. - Я лучше пока тут. От греха подальше.
А сам семафорит глазами, мол успокаивай, хрен ли ждёшь приглашения.
- Спасибо. - тихо шепчу я, наклонившись к ней.
- За что?
- За "моего мужчину".
- Дурень. - Катарина улыбается и крепко сжимает мои пальцы. - Никому не отдам, понял? Особенно таким...
- Котенок, ты кое-что забыла. - молча жду пока она повернется ко мне, - Лучше тебя не существует, а на меньшее я уже никогда не соглашусь. Поняла?
- Ещё и подлиза. - она тюкается лбом мне в плечо и хохочет. - Господи, за что мне такое счастье привалило?
- За хорошее поведение, Котенок.
- Ну да. Если только за это.
После игры Кума деликатно смылся - помчался встречать Галочку со смены. В принципе, ничего сложного в том чтобы его подвезти на было, но он пробубнил что-то невнятное про угрозу будущему поколению, пробки и поскакал к метро. А мы доехали до супермаркета и отпустили Диму. Вообще, я все чаще стал думать именно "мы" и это было чертовски приятно. Мы просыпались, вместе шли в душ, завтракали вдвоем. Мы ехали на работу, в одно и то же место. Мы прятались от всех в офисе, так словно один неосторожный взгляд может разрушить нашу идиллию. Вместе готовили ужин, вернее готовила все же Катарина, а я просто смотрел. И сегодня. Сегодня я ее специально отпустил пораньше. Вроде бы случайно упомянул про подружку, которую она забыла в последние дни, а сам, когда они уехали, ломанулся домой, заскочив по пути в пару магазинов. Даниил Владимирович остался там, в глубине офиса, а Даня хотел удивлять, чтобы видеть как улыбнется Котенок. И мне даже не нужно было ничего придумывать и изобретать. Где-то глубоко внутри уже давно мерцало желание повторить несколько страниц из ее любимых книг.
И пока Катарина придирчиво выбирает кефир и сметану - оладьи нам на завтрак,- я отхожу к стеллажам с алкоголем и смеюсь. Интересно, кто придумал такое расположение? Молочка и рядом бухло! Уроды маркетинга, но с другой стороны так спокойнее Котенку - она меня видит и дёргается не так сильно. А я беру пару бутылок вискаря, коньяк, текилу, самбуку, даже абсент и тот не пропускаю. Все вроде бы логично - пополняю опустевший бар. Но по факту я хуже подростка впервые покупающего презервативы - куча ненужного, чтобы купить всего одну бутылку вина. Темное стекло с невзрачной, почти ничем неприметной, этикеткой скрывает в себе именно то сочетание вкусов, которые у меня ассоциируются с Котенком. Я его пробовал всего несколько раз и только теперь знаю почему оно меня зацепило так, что его название до сих пор хранится в памяти. Темно-рубиновое вино, которое невозможно пить жадными глотками - оно жестоко, наотмашь, бьет по мозгам, словно невидимой кувалдой неимоверных размеров. Исключительно крохотными, неторопливо растворяясь в пряно-терпком послевкусии безумных ароматов. Ровно тех, которые маленькими педантично выверенными мазками рисуют Катарину в моей голове. Точно так же пьянящих и дурманящих голову, как ее улыбка и поцелуи. И если бы я придумывал название этому вину, то единственным стало бы “Поцелуй Катарины”. Все остальное - просто бессмысленный звук. И в тележку опускаются два “Поцелуя”, какое-то неплохое Мерло, несколько бутылок белого, шампанское. Все они не более чем шелуха, за которой прячется бриллиант.
Она смеется, когда подходит с пакетом кефира и упаковкой сметаны.
- Алкаш. - хохочет Катарина, - Я с тобой на кассу не пойду!
И она действительно проходит вперед, старательно делая вид, что мы не знакомы и потом, когда я иду по улице, а в пакетах брякают бутылки, демонстративно ускоряет шаг или отстает буквально на метр. А у меня в голове лишь одна мысль - я счастлив.
- Привет, Бублик.
Котенок чешет за ухом радостную сосиску и достает из пакета упаковку с вкусняшками.
- Пойдем, я тебя кое-чем угощу.
Она снимает куртку и сапоги, смеется, когда Бублик начинает требовательно тявкать и идет на кухню. А я скидываю ботинки, бросаю пальто на вешалку и с бутылкой вина лечу в ванную. Там, в одном из шкафчиков, за нежно-розовым полотенцем спрятан единственный пузатый бокал, который мне понравился, крохотные свечи, пакет с лепестками роз, три мандарина и пена для ванны. Я выдавливаю всю бутылочку под сильную струю воды, быстро расставляю свечи на полочки и тихо ругаюсь, обжегшись. Половина пакета лепестков летит на пол, вторая прямо на шапку пены, а я смотрю на горлышко бутылки с вином и не могу придумать ни одного правильного слова, которое опишет мою тупость. Я забыл про штопор. Сука, гребаный штопор! И чем дольше я стою гипнотизируя пробку, тем сильнее по ванной расплывается аромат мандаринов.
- Блядь! Блядь!!! БЛЯДЬ!!!
Я хватаю зубную щетку и пробую продавить пробку внутрь. Она сдвигается буквально по микрону, словно кто-то наверху решил поиздеваться в самый последний момент.
- Ну же!
- Даня? - Катарина зовет из кухни.
- Одну минуту, Котенок! - я выдыхаю, ломаю щетку и, перевернув ее обломанным концом вниз, ладонью бью со всей дури.
Пробка с легкостью проскакивает по горлышку и “Поцелуй Катарины” аккуратно перетекает в пузатый бокал.
- Даня? - она стучит в дверь.
- Котенок, выключи свет.
В ванной пляшут огоньки свечей, они отражаются в зеркале над раковиной и в ее глазах. Катарина улыбается так, что у меня замирает сердце и я долго не могу оторваться от ее губ.
- Бокал вина? - хрипит мое горло. - Правда всего один на двоих.
- А разве нам нужно больше?
Она прикрывает дверь, оставляя лишь маленькую щёлочку, и медленно стягивает с себя водолазку. Пуговка на джинсах, тихое пощелкивание зубчиков молнии отзывается внутри крохотными взрывами. Тонкое белоснежное кружево лифчика падает к ее ногам, следом крохотные полупрозрачные трусики… Катарина поднимает руки, распускает волосы, подходит аккуратно наступая на лепестки, тянет бокал из моей руки и делает микроскопический глоток.
- Даня, ты хитрый и бессовестный засранец. - улыбаясь шепчет она, едва касаясь губами моих губ. - Раздевайся уже быстрее.
И я счастлив, чувствуя тепло ее дыхания, перерастающего в нежный поцелуй.
Катарина подцепляет ладошкой пену и сдувает. Поудобнее устраивается у меня на груди, глубоко вдыхает и поплотнее прижимает мою руку, разгуливающую по ее животу. Я усмехаюсь, опускаю вторую под воду и кончиками пальцев провожу по маленькой ладошке, соскальзываю на живот и осторожно обвожу впадинку пупка. Она вздрагивает и хохочет.
- Ну Даня! Щекотно же!
- Правда? - я снова очерчиваю пупок, а Котенок начинает хохотать и дёргаться, разбрызгивая воду.
- Даня!
- Все. Больше не буду.
Катарина прижимает обе мои ладони, чуть потягивается, сдвигает их ниже и долго не выпускает. Я чувствую как пульсирует кровь в ее венах, аккуратно целую в макушку и закрываю глаза. Есть в этом что-то завораживающее и абсолютно не хочется ничего говорить или делать. Просто лежать, обнимать ее и слушать как в тишине изредка потрескивают свечи. Катарина передвигает мою ладонь на грудь, и еле ощутимо нажимает на пальцы. Я улыбаюсь, делая вид, что ничего не замечаю.
- Хитрюга. - тихо шепчет она, придвигается попой вплотную и толкает мою правую ладонь вниз.
Раздается два всплеска, в грудь сильнее упирается ее спина, а маленькая ладошка настойчиво толкает на преступление. Мои пальцы останавливаются на гладком лобке и осторожно чертят свой путь правее, на внутреннюю часть бедра. Катарина отводит его сильнее в сторону, когда я начинаю скользить обратно, замирает, стоит мне приблизиться к губкам, и выдыхает - мои пальцы едва прикасаются к ним и снова возвращаются на бедро. Раз за разом я лишь обозначаю прикосновение, все сильнее распаляя нас обоих. Катарина ёрзает, тянет мою левую руку себе на бедро и поднимает руки - обхватить меня за шею и позволить моим пальцам разгуливать по всему телу. Она шумно дышит, когда я поднимаюсь по животу и накрываю ладонями полушария ее груди. И снова вниз, уже ощутимее лаская бедра. Она легонько вздрагивает, стоит моим пальцам застыть на лобке в нерешительности. Чуть сдвигаю их вверх - Котенок разочарованно вздыхает, приподнимает бедра и шумно выдыхает, когда я провожу пальцем между скользких губок.
- Садист! - шепчет она, прижимая своей ладошкой мои пальцы.
- Но тебе же нравится? - спрашиваю я, медленно вводя один внутрь.
Катарина кивает и все сильнее давит на мою ладонь. Ногти ее левой руки сильно впиваются мне в шею.
- Интересно, как завтра на меня будут смотреть с такими отметинами? - мой голос становится каким-то низким, а пальцы медленно трут губки. - Может мне лучше остановиться? Котенок?
Она мотает головой, а ногти впиваются ещё сильнее.
- Садист! - хрипит Катарина.
- Убери руку. - шепчу, сильнее сдавливая ее грудь и прижимая ладонь внизу.
Ее пальцы медленно приподнимаются, а я снова начинаю неторопливые ласки, останавливаясь каждый раз, как она пытается вернуть руку обратно.
- Даже не думай. Убери руку, Котенок.
Она вздыхает, подтягивается так, чтобы сесть ко мне на бедра и опускает обе руки на край ванной. И мои пальцы вновь медленно скользят по ее ногам, дразнят соски и горошину клитора. Катарина двигает бедрами навстречу моим ласкам, трется ягодицами о вздыбившийся член и еле слышно стонет.
- Ещё чуть-чуть? - хрипит мое горло.
Она мотает головой и сильно вцепляется в ванную, когда я приподнимаю ее и медленно вхожу.
Кто бы что не говорил, но тут чертовски неудобно. И каждое движение становится похожим на какое-то изощренное издевательство друг над другом. Я хочу большего и того же хочет Катарина.
- Котенок, пошли уже отсюда. - выдыхаю я.
Она кивает и осторожно встаёт - ее шатает, как лист на ветру.
- Держись. - я подхватываю ее на руки и несу в спальню.
Иногда лучше не искать причин, не допытываться, что стало отправной точкой, а просто отдаться волне. Я целую каждую капельку на ее коже, задыхаясь от того, как она вибрирует под моими губами. Медленно обвожу языком соски, срывая тихие стоны с ее губ, и растворяясь в омуте ее глаз. Есть два типа женщин: первые отдаются потому что ты заявил свое право, вторые - отдаются самому процессу. Котенок - единственная, не попадающая ни под одно описание. Она не отдается, она забирает. Забирает целиком, до последней капли. Каждую ласку, каждое прикосновение она впитывает как губка и возвращает усиленными в миллионы раз. Так, словно мы дышим одним дыханием.
- Ты моё всё! - шепчу я одними губами, когда она выгибается дугой и полосует мне спину. - Ты мое всё.