Нежданно-негаданно (Глава 4)
Целый месяц летних каникул для Тани промелькнул, как один день. Она приехала в начале июля, а на календаре уже было начало августа. Дни учёбы тянутся невыносимо долго, а дни отдыха бегут стремительно.
Со своей закадычной подругой Милкой, Татьяна целыми днями моталась по городу, навещая других одноклассников. Они вместе ездили на городской пляж, где купались до одури, совсем, как в детстве. Таня вновь почувствовала себя ребёнком, ей так не хотелось быстро взрослеть.
Но изнутри её уже царапало осознание того факта, что больше ей никогда не удастся стать прежней, той, что спустилась вместе с Владимиром в то злополучное Куйбышевское метро, на ту станцию, названия которой она даже не запомнила.
Об этом случае она так и не решилась никому рассказать, даже Милке, хотя раньше у неё никогда не было тайн от лучшей подруги. Они дружили с детства и расстались только после школы, на время учёбы в институте.
Погожий денёк 3 августа 1987 года две подруги снова провели на реке, на пляже. Уже подходя к дому, девушки зашли в овощной магазин, Милке мать поручила купить капусту для борща. Им обеим дико хотелось есть, хотя они захватили с собой на пляж бутерброды.
Только войдя в дверь магазина, в нос Татьяне сразу шибануло запахом гнилой капусты. К горлу подступила тошнота, она едва успела выбежать на улицу и забежать за угол, как её буквально вывернуло наизнанку.
Войти в магазин снова Таня больше так и не решилась. Милка купила капусту и выйдя из магазина, недоуменно посмотрела на подругу и спросила:
- Ты куда это пропала? Вроде вот только была рядом и раз, выскочила наружу, как чёрт из табакерки.
- Ой, Мил, мне что-то дурно от этого запаха, неужели ты не почувствовала, как там воняет?
- Да там всегда так воняет, раньше всегда вместе заходили и ничего.
- Ну не знаю, может я просто есть хочу, поэтому? Хотя вроде бы уже и не хочу, мне очень домой хочется, пошли быстрее, а то опять скрутит.
В этот вечер тошнота к ней возвращалась ещё не раз, а на еду даже смотреть не хотелось. Мать озабоченно трогала дочь за лоб, мол уж не заболела ли часом, мало ли какую заразу могла подцепить на том пляже?
Потом Тане стало значительно лучше и она быстро забыла об этом случае. Только иногда, организм её реагировал на сильные запахи, которые раньше такой реакции не вызывали.
В конце августа, она стала собираться обратно в дорогу. Билет на поезд отец ей купил заранее и строго настрого наказал больше не летать самолётами Аэрофлота, да Таня и сама бы теперь не рискнула.
Накануне дня своего отъезда, Татьяна гуляла вместе с Милкой по городу. Обеим подружкам не хотелось расставаться надолго. Людмила с тоской произнесла:
- Ну вот зачем тебе нужно было ехать поступать так далеко, неужто в Краснодаре не смогла бы поступить?
- Мила, ну ты же знаешь почему. Отец мой уральский, учился в Свердловске, там прошла его юность. Он так хотел, чтобы я пошла по его стопам, тем более, что в деревне под Свердловском, живёт моя бабушка.
- Странная ты, Танька. При чём здесь деревня и твоя бабушка, когда в Краснодаре твой дом?
- Ну как же? Я ведь каждую неделю езжу к бабуле на выходные, навещаю её. Тяжело ей там одной после смерти деда, а к нам в многоквартирный дом она не хочет, привыкла уже на своём участке ковыряться, боится, что переедет в душный город и раньше времени помрёт.
- Все мы когда-нибудь помрём, рано или поздно, как говорится. Конечно лучше как можно позже.
- Смешная ты Милка.
- Слушай, а тётка твоя и дочка её что же, совсем мать не навещают?
- Нет, ни разу ещё не приехали, как с отцом поругались. Хотя причём здесь бабуля? Она целыми днями плачет из-за этого. Говорит, никогда не думала, что дети мои станут врагами и что дочери и родной внучке не нужна буду.
- Не приведи никому такого, Господь, - по старушечьи молвила Людмила.
Две подруги шли по городу и разговаривали, это был их последний день каникул вместе. Издали показалась шашлычная и Мила поводила носом на запах жареного мяса. Она схватила Таню за руку и со смехом потянула её к этой забегаловке.
- Айда, Танюха, хоть мяса поедим.
Уже подбегая к шашлычной, запах мяса стал настолько сильным, что Таню снова скрутило в приступе тошноты, совсем как тогда. Она была бледная как мел, а Милка встревоженно за ней наблюдала. Потом подруга всё таки не выдержала и задала свой главный вопрос:
- Слушай, Тань, а ты случайно того, не беременна? По всем ведь признакам похоже, у моей сестры тоже всё именно так и происходило, сначала на плохие запахи, потом на хорошие, а потом на все подряд.
- Ты с ума что ли сошла, Милка? От кого беременеть, если у меня даже парня нет? - обидчиво спросила Таня, а потом тут же осеклась, от этого резонного вопроса ей будто разом стало хуже.
- Пойдём домой, Мил, не хочу я мяса. Или если хочешь, ты оставайся и сама поешь.
- Мне всё же кажется, что ты от меня что-то скрываешь.
- Да ничего я не скрываю, с чего ты взяла?
- Я даже не знаю, Тань, но ты стала какая-то другая, как будто старше меня чуть ли не вдвое.
- Глупости всё это. Я такая же, как и была. Мил, ты это прекращай давай, а то враз с тобой поссоримся, а помириться уже не успеем, мне ведь завтра уже уезжать.
- Ну ладно тебе, Танюха, не дуйся.
Подруги подошли к родному двору, обнялись и разошлись каждая по своим домам, договорившись наутро встретиться. На следующий день Людмила поехала вместе с родителями подруги провожать Татьяну на железнодорожный вокзал. Девушке предстояла учёба на втором курсе.
Отец всегда говорил Тане, что три первых курсах являются самыми важными в жизни студента, потому что они работают на его репутацию, а потом уже репутация начинает работать на него самого.
Вот и сейчас, провожая дочь, Владимир Семёнович старательно внушал ей мысль, что самое главное сейчас - это сосредоточиться на своей репутации, мать украдкой смахивала слезу, а подруга Милка болтала без умолку.
Как только поезд до Свердловска подали на платформу, они всей гурьбой пошли искать десятый вагон. И как же всё таки тесен мир. Возле вагона под номером 10, стоял тот самый проводник Денис, что накормил Таню пирожками. Он конечно же узнал её, но даже не подавал виду.
Когда наступило время отправления, Таня села в поезд и из окошка смотрела на своих самых дорогих в мире людей и на то, как они машут ей на прощание руками, по мере удаления поезда, превращаясь в маленьких человечков.
Как же ей хотелось остаться дома, с ними, но нужно было ехать продолжать учёбу в институте. Уже в поезде, снова почувствовав приступ дурноты, девушка приняла решение по приезду в Свердловск срочно показаться врачу-гинекологу.
Лучше уж сразу убедиться, что с ней всё в порядке, чем изводить себя понапрасну. Но в глубине души, сама Таня уже знала ответ, хоть ни за что на свете не призналась бы себе в этом.
Знакомый проводник то и дело сновал мимо неё с деловито-озабоченным видом. Краем глаза он косился в сторону Тани. Денис и сам не понимал, почему его так к ней влечёт? Было в глаза девушки нечто такое, что ему хотелось её почему-то неизвестно от кого защитить.
Это была его последняя поездка в студенческом отряде. Впереди парня ждала учёба на 5 курсе Свердловского политехнического. Он уже понял, что Татьяна тоже учится в Свердловске и от этого ему становилось теплее на душе. Возможно они всё таки смогут подружиться?
На этот раз девушка ехала с гораздо большим комфортом, у неё была нижняя полка и на столе было полно домашней маминой стряпни. Теперь Тане сам чёрт не был страшен, во всяком случае голод ей уж точно больше не грозил.
Когда проводник прошёл мимо чуть ли не в 10 раз и снова искоса на неё глянул, то поймал на себе смеющийся взгляд девушки. Нимало не смущаясь, что его поймали с поличным, Денис подошёл к ней и сказал:
- Я уж думал, что ты меня не узнала, раз даже не смотришь в мою сторону.
- Да нет, я тебя сразу узнала. Угощайся, теперь настала моя очередь кормить тебя пирожками.
Дорога до Свердловска заняла гораздо меньше времени, чем обычно. К концу поездки молодые люди поладили и дружелюбно болтали на разные темы. Конечно речь вовсе не шла о чувствах, во всяком случае со стороны Татьяны, но то, что она больше его не боялась, уже говорило о многом.
На прощание они с Денисом обменялись адресами и договорились встретиться как-нибудь и сходить вместе в кино. Сойдя с поезда, Татьяна поехала на трамвае в сторону родного общежития. Первая неделя учёбы захватила её полностью.
Тошнота больше не возвращалась, но в конце недели девушка всё же решила посетить гинеколога. Она уже значительно успокоилась, думая, что тревога всё же была ложной. Нарушения цикла были для неё обычным делом, это могло быть связано и с акклиматизацией.
С регистратуры девушку отправили по больничном коридору в сторону кабинета врача-гинеколога, Подойдя к нему, она уже было хотела трусливо повернуть обратно, но в этот момент дверь отворилась и её позвали внутрь.
Таня боязливо вошла в кабинет, потом осторожно села на стул возле строгой врачихи, которая писала что-то в карточке. Не глядя на неё гинеколог отрывисто задавала вопросы про её цикл, замужем ли она, сколько было половых партнёров и прочее.
После всех расспросов строгая женщина, у которой почему-то росли на лице усы, заставила её раздеться и влезть на кресло. Движения её были резкие, такие же, как и она сама. Таня поморщилась от боли и ойкнула, а врачиха, сделав ей ещё больнее, злорадно спросила:
- И чего это мы вдруг заойкали?
- Мне очень больно.
- В постели с мужиком значит было хорошо, а сейчас больно? Вставай и одевайся.
Татьяна торопливо оделась за ширмой, она чувствовала себя униженной и оскорблённой. Никогда её ещё так не задевали. А женщине врачу словно было наплевать на её чувства. Она снова что-то писала, а потом вдруг спросила, что Таня будет делать с ребёнком, оставлять или делать аборт?
До Татьяны с первого раза даже не дошло, что у неё спрашивают. Она, почему-то заикаясь, боязливо переспросила:
- Что вы говорите? Я не совсем вас понимаю.
- Господи, ну что за детский сад? Ты милочка что, вчера родилась? Спишь с мужчинами и не знаешь, что от этого бывают дети? Да у тебя уже срок, ещё неделя и аборт уже будет делать поздно.
Таня на ватных ногах вышла из кабинета гинеколога. В ушах её ещё долго будет стоять противный голос врачихи, которая смогла причинить ей боль не только физическую, но и моральную.
Девушка шла из больницы пешком до самого общежития и только повторяла про себя, что никакого ребёнка у неё не будет, врачиха всё это придумала из вредности. Это просто работа у неё такая - делать людям больно.
