Об убийстве царской семьи в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года написано десятки книг, сотни статей, а Карен Шахназаров снял прекрасный фильм «Цареубийца». В сценарии использован рассказ Якова Юровского — человека, который непосредственно руководил казнью. Именно его слова легли в основу сцены, в которой Петр Войков — член Екатеринбургского совета и Уральского военно–революционного комитета — дает указание казнить Романовых, но не подтверждает его письменно. Юровский понимал, что его сделают в этой истории крайним, однако расстрел произвел...
Совесть Войкова не мучила. Перед тем как сжечь трупы царской семьи, он снял с одной безжизненной руки перстень с большим рубином и носил его открыто. Следователь Соколов свидетельствует о том, что на месте расстрела был найден отсеченный палец.
Соколов первым расследовал обстоятельства гибели царской семьи — после того, как белогвардейцы взяли Екатеринбург. В его архиве сохранилась записка, написанная от руки Войковым: «Предлагаю выдать еще три кувшина японской серной кислоты предъявителю сего. Областной комиссар Екатеринбурга Войков».
Тела Романовых плохо горели, и получивший европейское образование химик понял, что запрошенной предварительно серной кислоты недостаточно. Керосина и спирта хватило. Петр Лазаревич предусмотрел даже сукно для оборачивания трупов.
НАЧАЛО ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО ПУТИ
В биографии Петра Войкова — вернее, Пинхуса Лазаревича Войкова — довольно много темных пятен. Он родился в Керчи в 1888 году и уже в юности выказывал склонность к разного рода авантюрам. Распространял революционные листовки, в 15 лет стал членом меньшевистского крыла РСДРП. За антиправительственную деятельность был исключен из керченской, а потом из ялтинской гимназий. Пришлось устраиваться на работу в порт…
Позже Пинхус сдает экзамены экстерном и поступает в Петербургский университет. (Как видим, царизм не мешал революционной молодежи получать образование.) В 1907 году Войков бежит за границу. В России ему грозит военный суд и смертная казнь. Сыщики узнали, что он был одним из участников теракта, в результате которого погиб ялтинский полицмейстер.
В Женеве бывший боевик посещает естественный факультет университета — изучает химию. Здесь же Пинхус удачно женится на своей сокурснице. Его тесть, крупный варшавский купец, присылает дочери большие деньги, на которые Войковы безбедно живут. В 1917-м вместе с Лениным в бронированном вагоне Войков пересекает Германию, а по возвращении пребывает в рядах меньшевиков.
Эмиссаром министерства труда Временного правительства он приезжает в Екатеринбург. Перейдя на сторону большевиков, становится членом военно-революционного комитета, затем — комиссаром продовольствия и членом исполнительного комитета.
Именно поэтому Войков присутствует при расстреле семьи и как химик руководит уничтожением тел. 400 фунтов серной кислоты и 400 галлонов керосина сделали свое дело, но окончательно замести следы не удалось... Из Екатеринбурга Войкова переводят в Москву и назначают членом коллегии Наркомата продовольствия.
Последняя должность перед переходом на дипломатическую работу — член коллегии Наркомата внешней торговли. Отсюда Петра Лазаревича изгоняют с громким скандалом и со строгим партийным выговором. Он наказан за систематическое воровство ценных мехов, которые раздаривал своим бесчисленным приятельницам.
Однако благодаря связям Войков снова всплывает. В октябре 1921 года его назначают главой делегации в смешанной советско–польской комиссии, которая занимается возвращением Польше культурных ценностей.
Летом 1924 года Совнарком запрашивает у Варшавы агреман (согласие) на назначение новым послом СССР в Польше Войкова. МИД Польши ставит условие: будет или нет представлен агреман, зависит от роли Войкова в екатеринбургских событиях 1918 года. От комиссара иностранных дел Чичерина требуют подтвердить участие — или неучастие — Войкова в расстреле царской семьи. Нарком отвечает: «Конечно, непричастен. Ведь Войков был всего лишь комиссаром продовольствия». Это убедило, и в ноябре 1924 года Войкова назначают посланником...
ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ
Вот как описывали Войкова современники. Он был высокого роста. Спина — подчеркнуто прямая. Глаза — неприятные, мутные от пьянства и наркотиков. Всех женщин провожал беспокойно-похотливым взглядом.
Своей внешностью, манерами Войков производил впечатление местечкового светского льва. На нем лежала печать какой-то театральности. Искусственный баритон, длительные паузы, пышные фразы, непременное желание произвести эффект на окружающих.
Пинхус любил не только красиво пожить, но и пощекотать себе нервы. При нем секретные комнаты посольства были забиты взрывчаткой, ручными гранатами и бомбами. Одно время он носился с идеей убить маршала Пилсудского.
А главной темой пересудов в посольстве стала повышенная чувствительность Войкова к дамскому полу. Женщины, с которыми он запирался в кабинете, намекали на его склонность к извращениям.
Со временем подозрения усилились. По ночам «господин посланник» шлялся по глухим улицам предместья, уединяясь с дамами в парке на скамейках. Передвижения Пинхуса и особенно его ночные контакты тщательно фиксировались польскими спецслужбами.
В Варшаве Войков нажил себе врагов и среди руководства торгпредства, бесцеремонно вторгаясь в чисто коммерческую сторону сделок. Слухи о самоуправстве посланника все чаще долетали до Кремля. Можно предположить, что дело о таинственной пропаже из несгораемого ящика Пинхуса Лазаревича значительной денежной суммы было организовано с целью нейтрализации настырного посланника.
Войков пытался оправдаться: дескать, сжигал некоторые секретные бумаги, срок хранения которых истек, и нечаянно бросил в огонь несколько тысяч долларов. Правда, секретарь посольства этого не подтвердил.
Следом Москва запросила сведения о количестве дипломатических раутов, приемов, балов. Оказывается, из Варшавы поступили сигналы о том, что посольство в огромных количествах получает икру, балык и другие деликатесы, а также горячительные напитки.
Назревали крупные неприятности, которые могли обернуться для Войкова отзывом на родину. В польской печати появились сообщения о предстоящем отъезде советского посланника в Москву — правда, без указания причин...
УБИЙСТВО НА ВАРШАВСКОМ ВОКЗАЛЕ
Почти три года Войков пробыл на посту советского полпреда в Варшаве. Под влиянием выпитого он любил вспоминать о екатеринбургских событиях. «Это была ужасная история», — говорил Пинхус Лазаревич. При этом вертел в руках перстень, и рубин переливался цветом крови. Из всех участников расстрела царской семьи впоследствии только Войков оказался за границей. И он поплатится за это!
7 июня 1927 года Войков на посольской машине приехал на Главный варшавский вокзал, чтобы встретить Розенгольца — полпреда СССР в Великобритании. Тот планировал пересесть на московский поезд. Войков должен был встретить коллегу и помочь ему.
Аркадий Павлович Розенгольц был на год моложе Войкова, но успел зарекомендовать себя на партийном, военном и дипломатическом поприще: член Реввоенсовета СССР, глава управления Военно–воздушных сил РККА, с 1925 года — полпред в Великобритании. Но Лондон заявил о разрыве дипломатических отношений с Москвой, поэтому Розенгольцу с персоналом предложено было покинуть страну.
Встреча в Варшаве была недолгой. «Господа посланники» переговорили в буфете, и Розенгольц направился к своему поезду. Он уже поднялся на ступеньки вагона, Войков поднял ладонь в приветственном жесте. И тут раздался выстрел.
Сказались навыки боевика: Пинхус Лазаревич мгновенно отпрянул в сторону и побежал вдоль вагона. Нападавший не ожидал столь молниеносной реакции, тем не менее еще несколько раз выстрелил вслед своей жертве. Войков, обернувшись, открыл ответный огонь из револьвера, но вскоре упал…
К нападавшему с криком «Руки вверх!» « Бросай оружие!» устремились полицейские. Молодой человек, не сопротивляясь, выполнил их требования. В отделении он сразу признал себя виновным в предумышленном убийстве.
Арестованный сообщил, что зовут его Борис Коверда, и стрелял он, чтобы убить Войкова «как посла СССР» и «отомстить за Россию и за миллионы людей»... Советские энциклопедии, как под копирку, о смерти Войкова пишут: «С 1924 года — полпред СССР в Польше. Убит в Варшаве белогвардейцем. Похоронен у Кремлевской стены».
Энциклопедический словарь «Гранат» (Москва, 1929): «Войков Петр Лазаревич. Убит в Польше монархистом 7.VI.27 г.». Советская историческая энциклопедия (Москва,1963): «Убит в Варшаве русским белогвардейцем». Последнее издание Большого энциклопедического словаря (Москва,1991): «Убит белогвардейцем».
Однако правды нет ни в одном из перечисленных выше изданий. Убийца Войкова не был ни монархистом, ни русским белогвардейцем. Стрелял в «господина полпреда» Борис Коверда, никогда ни в какой армии не служивший.
СТЕНОГРАММА ОДНОГО ДОПРОСА
Его содержали в одиночке следственной тюрьмы в полной изоляции — опасались расправы со стороны заключенных польских коммунистов, открыто грозивших ему смертью.
В тюрьме и на допросах Коверда держался спокойно.
— Почему вы решились на этот поступок? — спросил следователь.
— Потому что Войков — представитель международной банды большевиков.
— Вы монархист по убеждениям?
— Я не монархист, а демократ. Мне все равно: пусть в России будет монархия или республика, лишь бы не было там банды негодяев, от которой погибло столько русского народа.
— Вы встречались с Войковым раньше?
— Никогда.
— Имели к нему какие-либо претензии?
— Никаких.
— Странно. За что же вы решили убить незнакомого человека?
— Как представителя власти СССР. В советском полпредстве мне отказали в визе на бесплатный въезд в Россию.
— С какой целью вы хотели въехать в СССР?
— Чтобы принять активное участие в борьбе против советского строя, чтобы убить Сталина или Рыкова.
— Вам этот строй не нравится?
— Да. Когда после большевистского переворота наша семья возвращалась в Вильно, по дороге я везде видел большевистские бесчинства. Еще в прошлом году я хотел ехать для борьбы с большевиками в Россию. Я говорил об этом моим друзьям. Я собрал немного денег и приехал в Варшаву, а когда мне в этом было отказано, я решил убить Войкова... Очень жалею, что я причинил столько огорчений моей второй родине — Польше...
Неприятностей и в самом деле было много. Советский Союз, где прокатилась волна гневных демонстраций, заявил резкий протест. Отношения между странами резко обострились.
Сразу же после убийства Войкова Москва возложила вину на Великобританию: мол, это она усиленно финансирует белоэмигрантское движение. Террориста объявили поляком, работавшим на английскую разведку с целью поссорить СССР и Польшу. Это не соответствовало действительности.
Борис Коверда родился в окрестностях Вильно в сентябре 1907 года. В начале войны его отца призвали в армию, а мать с детьми, как и тысячи других жителей, эвакуировали из зоны боевых действий в глубь России.
Коверда поселились в поселке Зубчанинск под Самарой. Там их застала революция. Во время Гражданской войны сгорела школа, в которой учился Борис и учительствовала его мать. Потом большевики сожгли церковь. Священника морили голодом, а потом, издеваясь и хохоча, вывели на покрытую льдом реку и убили. На Бориса, ставшего свидетелем дикой расправы, это произвело глубокое впечатление.
После заключения Рижского мира в 1921 года Коверда вернулись домой, в Польшу, и семь лет прожили в Вильно...
МЕЖДУ КАЗНЬЮ И КАТОРГОЙ
Следствие установило, что Борис Коверда действовал в одиночку. О намечающемся отъезде советского посланника молодой человек узнал из газет. 23 мая, то есть за две недели до убийства, он прибыл в Варшаву. На один день остановился в гостинице «Астория». Затем снял угол в убогой квартире, платя злотый за ночь.
Две недели Коверда выслеживал Войкова — каждый день приходил на вокзал к московскому поезду. И наконец увидел человека, за которым охотился...
12 июня следствие было закончено. Дело передали Чрезвычайному трибуналу. Эта структура была создана в 1919 году и рассматривала дела о политических преступлениях. По закону трибунал мог приговорить только к смертной казни или бессрочной каторге...
15 мая в Варшавском окружном суде началось слушание дела. Председателем был назначен Гуминский, государственным обвинителем выступал прокурор Рудницкий.
К 10 часам зал был полон. На скамьях для прессы разместились 120 журналистов из Польши, Франции, Германии, США, Великобритании. Советский Союз представляли газеты «Правда» и «Известия». Вот выдержки из статей тех лет.
«В зале стоял гул голосов и шум двигавшихся стульев, когда, конвоируемый двумя городовыми с ружьями, был введен подсудимый. Мальчик, без признаков усов, слабенький, щупленький, с застенчивой улыбкой, в дешевеньком костюмчике, тщательно причесанный с пробором, сел, не зная, куда девать руки.
Раздался звонок и вошел суд. Началось выполнение формальностей. Борис Коверда, родился в 1907 году в сентябре. (На вид лет меньше.) На вопрос об образовании ответил: «В семь классов».
Председатель:
— Подсудимый, какой вы национальности?
— Русский.
— Чей вы подданный?
— Не знаю.
— А отец, чей подданный?
— Не знаю.
После оглашения обвинительного акта председательствующий обратился к Коверде с вопросом, признает ли он себя виновным.
— Признаю, что убил, но вины в этом не признаю.
— Зачем вы совершили это убийство?
— За все то, что большевики сделали в России...»
«Я ВИДЕЛ ТОТ ХАОС...»
На процесс были приглашены шестнадцать свидетелей обвинения. Защита вызвала шесть свидетелей.
Мать, учительница Анна Коверда:
— Об убийстве я узнала из газет. Это меня ошеломило. Мой сын Борис был очень впечатлительным, скромным и тихим. Содержал семью, потому что я болела и была без работы. Борис был экспедитором в редакции газеты «Белорусское слово», а последнее время и корректором. Сын отдавал весь заработок мне.
Когда Борис был шести-семилетним мальчиком, я ему иногда читала историю России. Я тогда была учительницей. На него особенно сильное впечатление произвела история Сусанина. Он сказал мне: «Мама, я хочу быть Сусаниным». Дома мы говорили исключительно по-русски. Мы считаем себя русскими по культуре.
Когда в детстве Борис после болезни начал поправляться, первой просьбой его было купить Евангелие. А его последними словами при прощании со мной, перед отъездом, были: «Мама, посмотри на меня»...
Среди свидетелей обвинения был допрошен и опоздавший Розенгольц. Газеты саркастично описывали его появление: «Но вдруг в зале движение: усиливается охрана, полиция и жандармы заполняют все проходы. Невольно всем передается нервозность. Ясно, что кого-то ждут. После суеты, как во втором акте «Кармен» перед приходом Тореадора, появляется в окружении агентов охраны Розенгольц. Его допрос не дает, однако, ровно ничего интересного. Он только рассказал, что было на вокзале...»
Розенгольц опроверг заявление подсудимого о терроре в СССР (его самого через 11 лет расстреляют в подвале Лубянки. — В.К.) и потребовал казни Коверды. При этом он недвусмысленно пригрозил, что трудящиеся его страны не простят Польше враждебного отношения. Прокурор не стал задерживать «высокого» свидетеля, и тот удалился со своей свитой... После суд заслушал обвиняемого.
В чистой рубашке и скромном костюме Борис Коверда казался совсем мальчиком. Говорил на польском языке, громко и отчетливо. Подготовленный защитниками, речь начал с воспоминаний о том, как встретил приход большевиков к власти в 1917 году: «Я видел тот хаос, который начался после большевистского переворота. Видел все безобразия и зверства большевизма. На моих глазах большевики бросили машиниста в печь за то, что он отказался вести поезд...»
Коверду, как писали газеты, «постепенно охватило волнение, и последние слова он проговорил почти плача, затем успокоился». Все остальное время держался спокойно, несмотря на то, что ему грозил смертный приговор...
Свой эмоциональный рассказ Коверда закончил словами: «Я убил Войкова не как посланника, а как члена Коминтерна».
«СМ-Украина». Виктор Киркевич, журналист. Киев