Из книги "Девять кругов рая"
В перестроечные времена телекомпании делились на два разряда. Одни назывались денежными, другие, в которых платили меньше, престижными.
В денежных, как вы сами понимаете, была высокая зарплата, в престижных человеку старались сунуть на праздник продуктовый набор. Кроме этого, он мог наведываться в корпоративную поликлинику, ездить в подшефный дом отдыха и ходить в баню. Эта были, так сказать, "плюсы". Минусами оставалось качество этих услуг.
Мой редактор рассказывала, что приехав однажды в подшефный дом отдыха, не могла спать, так как из пола в номере, куда её поселили, вылезла крыса и принялась ходить по комнате. К тому же окно в номере было разбито и, хотя его заткнули подушкой, спать всё равно было холодно, так как на дворе был декабрь, а единственное одеяло, которое ей выдали, оказалось тонким.
В неуютной столовой, где вместо цветов в вазах стоял гулявшие на сквозняке три лиловых салфетки, поварихи, огромные, как борцы сумо, накладывали тебе холодные слипшиеся макароны с котлетой и поливали их чем -то красным. Борясь с чувством омерзения при виде кровавой массакры у тебя в тарелке, ты ел, а потом шёл в кладовую, где были навалены лыжи и палки, словно это вовсе не спортинвентарь, а неликвид лыжной фабрики, подыскивал там себе по размеру ботинки и лыжи, а затем шёл гулять в лес. Природа в доме отдыха была тем единственным, к чему придраться было нельзя, если не считать, конечно, российского холода, который в те времена был по -настоящему лютым.
Однажды к нам в редакционную комнату заглянула директор телекомпании Ирада Заева и сказала: мы арендовали баню. Кто хочет - добро пожаловать! Наш день пятница.
- А зарплата когда? - Бросились люди к ней.
- Когда будет, тогда будет, - ушла она от ответа.
Все поняли, что зарплаты как не было, так и не будет. Похоже, начальство решило компенсировать её баней. Но только почему баня тогда всего один день? Начались разговоры. Как же так? Выходит, придётся всем вместе идти в баню - мужикам и бабам? Это же разврат получается! Мужики должны мыться отдельно, а бабы отдельно! Или уже всё отменено? Перестройка отменила. Но так ведь и до греха недалеко. Эй, товарищи, вы чего? Как себя в бане нужно вести, если она общая?
Никто не знал.
Пришлось идти уточнять к директору. Может, всё -таки два дня наших? Нет, не два дня, сказала она, а один день- пятница. Да, ей тоже понятно, что мужчины и женщины не могут мыться вместе. Но те, кто стесняются, могут не ходить - всё!
Я зашёл в редакцию и посмотрел на нашего профсоюзного босса - Рахилю Мургазову. Это была некрасивая девушка с лицом, как ноябрьский понедельник. Будучи не привлекательной внешне, она компенсировала отсутствие личной жизни активным участием в общественных делах. Значит, в баню она точно пойдёт. Этого только не хватало! И как перед ней раздеваться? Я представил себе Мургазову голой. Нет, это было слишком даже для меня, любившего разнообразие в личной жизни.
На работе я Рахилю старался не замечать. Как не замечаю я, например, кусты снежноягодника, идя по городу. А она мне именно эти кусты и напоминала. Причём в декабре, когда на них нет листьев.
"Рахиля, ты пойдёшь в баню?", напрямик спросил я её. Она промолчала. "А я пойду", с угрозой заявил я, намекая, чтобы она не вздумала туда соваться.
"Флаг тебе в руки!", напутствовала меня Рахиля.
"Ну, флаг, так флаг". На том и расстались.
В пятницу мы пришли в баню. Мы - это я и мой оператор, с которым мы снимали весь день новости. Звали его Владимир. Только мы начали раздеваться, Владимира срочно вызвали на съёмки. Поворчав, что человеку даже в пятницу не дают отдохнуть, он ушёл, оставив мне бутылку водки, которую мы с ним на всякий случай купили. Мало ли что? Вдруг раздеваться будет стыдно.
Без Владимира мне стало грустно, а не стыдно. Поэтому я решил, что если немного выпью, ничего плохого не будет. Как только я выпил, ноги мои сами понесли меня в баню.
В бане стоял такой туман, что никого не было видно. Я подумал, это к лучшему и уставившись глазами в пол, направился в парилку, предполагая, что там никого нет.
Но я ошибся. Открыв дверь, я оказался лицом к лицу с нашим голым директором Ирадой Заевой! Она сидела на скамейке. Рядом с ней сидел её муж, Витя, рыхлый тип с лицом алкоголика.
Ирада сделала вид, что отдвигается, освобождая мне место, хотя места было навалом. Я сел. Ничего плохо в мыслях у меня не было. Ну, голая женщина рядом - и что? Я голых женщин что -ли не видел? Вот мне однажды приятель рассказывал, как он, будучи поваром, затеял однажды со своей коллегой кондитершей борьбу в раздевалке ресторана, да такую, по сравнению с которой греко –римская была просто детской вознёй. И он бы наверняка победил, если бы кондитерша его не перехитрила. Она сказала: ладно, раз ты так меня хочешь, раздевайся, а я в душ и назад. Ну, он разделся, стоит. Вдруг открывается дверь –заходит целая толпа кондитеров и поваров, начинают ржать и тыкать в него пальцем. Вот это стыдно, когда ты один голый, а все одеты. А когда все голые, это нормально.
От этих мыслей про голых людей у меня внезапно произошло возбуждение. Чтобы скрыть это, я согнулся пополам, сделав вид, будто наслаждаюсь паром. Я честно старался представить себе что –нибудь не интимное, например, как я собираю грибы в лесу или как мы в армии тыквы сажали, но как я ни старался, оно всё не проходило, потому что уголком глаз я постоянно видел обнажённую грудь Ирады и кусочек её соблазнительного интимного треугольника между пышных бёдер.
Как я себя не заставлял, отвезти от этого глаз было невозможно! Вы скажете, надо было просто выйти из этой дурацкой сауны. Правильно. Но я во -первых, стеснялся, а во -вторых, буквально прирос взглядом к её прелестям.
Кроме того, я не знал, как она отреагирует на мой поднятый флаг, если я встану. Как воспитанному человеку, мне это казалось крайне неприличным. Будучи истинным бойцом, я продолжал сидеть и думать: как мне выйти из этой ситуации, когда вдруг Ирада первой задала мне вопрос:
- У тебя всё хорошо?
Мне бы было просто кивнуть, а я вместо этого показал ей, в чём дело.
- Ой, какой смешной! - Заявила она, качнув мой флаг пальчиком. Хорошо, что её муж к этому моменту, чтобы не получить тепловой удар, выскочил из парилки и мы остались вдвоём.
Контакт, в общем, был. Жаль только, что не обоюдный.
- Ирада, ты такая...- стал надвигаться я на неё.
- Тише, тише...-придержала она меня руками. - Там муж моется. Если вернётся, представляешь, что будет?
Я представлял.
- Так что сиди и не рыпайся. -Посоветовала она.
Я отодвинулся. Действительно, а вдруг муж? Не успел он выйти, а я про него уже забыл. Вот память у людей короткая...
Ирада посидела немного и вдруг говорит:
- Нравится моя грудь?
Я говорю ей:
- Боже, Ира, ты ещё спрашиваешь? Конечно…
И я стал надвигаться снова.
- Нет, нет, ты что? – Испугалась она, закрыв все интимные части руками.
Я снова отодвинулся.
- Что, у тебя давно женщины не было? - Поинтересовалась Ирада.
- Ну, да… - закивал я головой в разные стороны, надеясь её разжалобить. Я ведь тогда ещё правда не был женат.
- Хи -хи, какие вы смешные мужики, жениться, значит, пора. - Объяснила она.
- Да я хоть сейчас...- начал я опять подвигаться к ней, умирая от возбуждения.
- А ну, сдай назад! – Голосом кондуктора сказала она.
Я отсел.
- Вообще, ты ничего мальчик...- мягче сказала Ирада. –Может, как -нибудь потом…
- Может всё -таки сейчас? - С надеждой спросил я, опять подвинувшись к ней.
- Оставаться на месте! – Как балтийский матрос буржую приказала она.
- Ну, Ирада, ну, пожалуйста, - начал я канючить, наклоняясь к ней.
- Сидеть! – Рявкнула она на меня уже, как на своего мужа и затем опять мягче добавила: – Что за народ пошёл! Говорю же тебе – не сейчас.
- А когда?
- Потом.
- Ладно, хорошо, потом. – Я отстранился, сделав вид, что сдался и больше ни на что не претендую.
- Хотя, почему нет с другой стороны...- Посмотрела она на меня.
Я поднял на неё глаза, надеясь уловить в её позе долгожданное изменение. И в тот момент, когда я это изменение, кажется, начал улавливать, дверь в парилку внезапно распахнулась, и на пороге возник наш оператор Юра Рожков, с которым мой редактор Маша Копенкина, писаная красавица, некоторое время встречалась. У меня с этим Юрой были не то, чтобы плохие, но натянутые отношения. И его приход, если честно, меня совсем не обрадовал. Под животом у Рожкова висели опутанные рыжими волосами океанических размеров его причиндалы с архипелагом мелких островов цвета кефира с ряженкой. Меня прямо чуть не стошнило. Надо же так не ухаживать за своим органом!
Но зато приход Рожкова спровоцировал долгожданное опускание моего флага, который я уже не знал, как привести в норму. Поблагодарив разочарованную моим уходом Ираду за компанию, я вышел из парилки.
Выйдя, я увидел столько голых своих сотрудниц, что мне до конца жизни хватит воспоминаний. По правде говоря, в голых сотрудницах нет ничего особенного. Если только не считать, что при виде их обнажённых частей, мой флаг снова поднялся.
Но оказалось, что главное испытание ждало меня впереди. Когда я вышел в предбанник, чтобы взбодриться и одеться, там сидела полураздетая Рахиля. Натурально, в лифчике и в юбке.
Едва я вошёл, она, закрыв руками лифчик, уставилась на мой флаг, который мне пришлось взять, как она и советовала, в руки, чтобы этой целке не пришлось упасть из -за него в обморок.
Через пару минут, подбодрив себя глотком или двумя водки, я, набравшись смелости, подошёл к ней, всё ещё сидевшей на скамеечке у входа в баню и спросил, не хочет ли она поцеловать, как истинная патриотка, мой русский флаг.
Судя по капелькам пота, выступивших у неё на верхней губе, раньше эта незамужняя профурсетка в поднятом состоянии мужской флаг не видела.
Рахиля долго облизывала губы и дрожала всем телом, заставляя меня думать, что всё сейчас случится. Но потом, когда она мне сказала, что я дурак и убежала от меня к входной двери, я понял, что мне ничего не светит. Зачехлив флаг в чистые трусы, которые я предусмотрительно взял из дома, я оделся и ушёл.
В целом совместная баня мне не понравилась. Не помыться толком, не отдохнуть!
Больше на совместные корпоративные бани я не ходил.