«…В это время ты родила сына. В тяжёлых родах, при врачебном попустительстве. Совесть моя чиста – я договорилась, чтобы мой внук появился на свет с помощью лучших специалистов. Всё пошло не так. Ты, здорово пострадав, к счастью, выжила. Выжил и ребёнок. Но он был реально тяжёл. Каюсь, я оставила тебя в тот момент один на один с судьбой. Знаешь, у всех нас своё семейное представление о справедливости. Пропади пропадом эта справедливость! Я ведь тогда считала, что это справедливо: ты хотела выйти замуж за неподходящего человека, хотя я умоляла тебя это не делать, - ты вышла; хотела родить ребёнка, хотя это было рано, - ты родила… Ты сделала свой выбор. Дальше можно не продолжать.
Я занялась своей жизнью. Хотя мне нужно было остановиться, быть с тобой и моим внуком Тёмой в тот трудный для тебя момент. Счастья-то мне не случилось! И я пропустила все сигналы. Твои трудные роды и больной ребёнок стали первым тревожным звонком. Я его предпочла не услышать. Но второй меня затормозил – онкология у твоего отца в четвёртой стадии. Бросить его в тот момент я не могла, хотя он был уже бывшим мужем. Такую жертвенность моя новая любовь понять и принять не смогла – мы расстались. Две женщины – твоя первая свекровь и моя мама опять тебе заменили меня. Воспринимаешь ли ты это, как моё предательство? Конечно. Сможешь ли увидеть ситуацию моими глазами, прочувствовать моими страданиями и надеждами? Никогда. Потому что ты, как и все в нашей семье, зациклена на справедливости. Я недавно услышала мысль – с ней и живу в последнее время – о том, что справедливость как критерий, категория возникает там, где нет любви. А потом там, где нет любви, появляется добро со злым сердцем, возмездие, тихая радость от, казалось бы, заслуженной расплаты.
С Тёмой я это поняла поздно. После того, как твой отец с болезнью справился и вместо обещанных ему полутора лет перевалил за второй десяток, продолжая при таком диагнозе ещё и работать, мы постарались подружиться с Тёмой. Правда, он уже был лет двенадцати… Всё, что я как бабушка не додала раньше, я пытаюсь компенсировать сейчас – возила его в Европу, по мере возможностей помогаю материально. Мы дружим, но он, естественно, любит больше твою первую свекровь и любил мою маму (Царство ей Небесное!) А тебе я постаралась всё искупить, когда в возрасте под сорок ты родила Машу. Искупила? Я люблю её, она, кажется, любит меня, мы часто вместе. С ней я иногда смертельно устаю – мне ведь уже не тридцать, и работаю я по полной, вас никакими проблемами не обременяю, если могу, помогаю рублём. Многие считают, что я – супер-бабушка. А Маша – девочка непростая, с ней не всегда легко, да и здоровье её требует особого отношения. Ты это знаешь лучше меня. Она – умный и требовательный ребёнок: всё видит, всё чувствует, всё знает. Поверь, все твои слабые места она изучила досконально. Как в своё время и ты мои. Давай, ради Маши, прервём нашу родовую цепь «справедливых» жестокостей. Я не хочу, чтобы когда-нибудь тебе от Маши возвращалась «справедливость» в её понимании.
Знаю, что с отцом Маши тебе тоже приходится бороться за ваше семейное счастье – за сохранение семейного очага, твою «родовую башню». Не вовлекай в это Машу! Не надо, чтобы она была свидетелем разборок во имя справедливости с твоим мужем и его пассиями. Жестокая справедливость не приводит к любви. Да и помни всегда, что Маша (хотя есть Тёма) – психологически единственный ребёнок – твой и твоего мужа. И вас она будет воспринимать всегда, как свою исключительную, неделимую собственность: она – центр мира, вокруг которого вращается всё. Как и ты воспринимаешь меня. Ничего нового – дети всегда сильнее своих родителей и, взрослея, искусно манипулируют ими. Вспомни, недавно мы говорили о губительной силе материнской любви, речь шла о тебе и Тёме. Ты была яркой, убедительной, я только слушала. Мне не хотелось полемизировать. Скажу то, о чём тогда промолчала. Не позволяй своему прошлому манипулировать тобой. Тёма ведь своей скороспелой роскошной свадьбой уже это сделал. Ты не заметила? «Освежил» в памяти твоё чувство «обделённости» в связи с твоей первой свадьбой. А ты, мне кажется, нередко манипулируешь мной, используя моё чувство вины. Может быть, я бы никогда и не рискнула сказать всё это, но рядом есть Маша, которая всё понимает и запоминает.
Прости меня, дочь, и давай отпустим прошлое. Нам ведь всем тепло в твоей «родовой башне», когда ты гармонична. Прими жизнь, как есть. В ней ничего невозможно переписать, но нужно уметь прощать и забывать. Прощать трудно, забывать обиды ещё труднее. Ты у меня мудрая, красивая, с большим сердцем. Пусть оно всегда будет у тебя открытым. Суета повседневности, как рябь на глади пруда, искажает главное: только любовь растворяет вину и обиду. И ещё. Если ты сможешь мне вынести оправдательный приговор и прервёшь цепь жестокости под флагом справедливости, быть может, и Маша в отношении тебя изберёт роль защитника в сложном процессе под названием «Жизнь».
И береги себя. Когда Маша станет мамой, ты будешь бабушкой моего возраста. Поверь, тебе понадобятся силы и здоровье, чтобы быть с ней рядом.
Прости меня! Я тебя и всех вас искренне люблю!»
P.S. Все!