А день был таким солнечным, когда мы с подругой Аней Ильинской по благословению батюшки Наума из Троице-Сергиевой Лавры приехали в Гомель к старице схи-монахини матушке Серафимы (Бобковой), которую он постригал в схиму. Мы приехали в будни. Солнышко играло на небе так, будто мы долгожданные и, наконец-то, добрались до матушки! А мы и вправду были вестниками ее духовной Родины: вновь открывшихся монастырей Оптина Пустынь и, детища Великого старца Амвросия Оптинского - женского Шамординского монастыря.
Матушка Серафима еще ребенком жилам в приюте Шамординского монастыря и помнила благословение самого батюшки Амвросия! Мы приехали поздравить матушку с днем рождения: со 105-летием! Подойдя к ее ветхому домику, прочитав несколько раз: «Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе Боже наш помилуй нас!», мы услышали в ответ слабое: «Аминь!». Дверь ее хибарки не запиралась. В домике матушка Серафима всегда лежала одна, парализованная уже 5 лет. За ней ухаживала гомельская община. Удивительные люди в Гомеле! Там все верующие и православные. Белорусы. Но таких Святорусских горожан я нигде не встречала! Только в Дивееве и в Вятке во время Великорецкого крестного хода. Но Дивеево – это особое место. Там небо соединяется с землею. Какова Вятка в будни я не знаю.
Когда мы с Аней подошли к кровати матушки, то (так получилось!) хором сказали: «Матушка, поздравляем Вас со 105-летием!» Матушка улыбнулась и ответила: «А мне 107 лет!» Над кроватью, напротив матушкиных глаз висел большой портрет её духовного отца Никона (Беляева), умершего в ссылке от туберкулеза в возрасте 33 лет. Ныне причислен к лику Оптинских святых. Именно матушка, пробравшись по благословению будущего патриарха Пимена в Пинегу, где лежал умирающий отец Никон, закрывала ему глаза. Удивительно живыми глазами смотрел отец Никон с портрета. «Молится батюшка о Вас?» - «Молится!»- был ответ.
Я запомнила матушку молодой и очень красивой. Очень красивой! Она лежала парализованная уже 5 лет. Но не видна была ее старческая немощь. В ней вообще не было ничего старческого. Я её ощущала чуть старше себя и очень мудрой. А себя я чувствовала полной дурёхой. Это не преувеличение и не вымысел. Это – Божий Дар, мне, грешной. Встреча с матушкой перевернула всю мою жизнь. Ей ничего не нужно было объяснять. Матушка как будто знала меня всю мою жизнь. Я просто задавала ей вопросы о том, о чем она знать не могла, но она отвечала. Я узнала, какими до революции 1917 года были монахини Шамордино и их духовные отцы, монахи Оптиной Пустыни. Поняла, почему свидетельствовали очевидцы, встречавшиеся с ними в Гулагах, куда их загнала советская власть, что эти люди – аристократы духа! Это так. Матушка Серафима (Бобкова) была последней носительницей высочайшей духовной культуры дореволюционного монашества Шамордино и Оптиной Пустыни. Последняя Шамординская схи-монахиня.
Сегодня она лежит за алтарем храма «Утоли моя печали» возобновленного Шамординского женского монастыря. Когда ее хоронили, братия Оптиной Пустыни, отпевавшая её, запела ПАСХУ…. Не прервалась духовная нить дореволюционного монашества и монашества наших дней. Матушка её связала.
А потом, в архивах матушки и с её позволения мы обнаружили письмо и квитанции денежных переводов от духовной сестры Матушки Серафимы – замечательной русской поэтессы Серебряного века Надежды Павлович. За неделю до своей смерти Надежда Александровна отправила последний перевод парализованной матушке Серафиме. Надежда Павлович! Влюбленная в Александра Блока, дружившая с известными революционерами… и духовное чадо Великого Оптинского старца Нектария, которого она спасла от расстрела!
Курившая, но бросившая курить в день похорон старца Нектария по его молитвам. За хранение и чтение стихов Надежды Павлович после революции расстреливали людей. Но её Господь хранил.
Они (19??)
Цинготные, изъеденные вшами,
Сухарь, обглоданный в руке,- Встаете вы суровыми рядами
И в святцах русских, и в моей тоске.
Вас хоронили запросто, без гроба,
В убогих рясах, в том, в чем шли.
Вас хоронили наши страх и злоба Да черный ветер северной земли.
В бараках душных, на дорогах Коми,
На пристанях, под снегом и дождем, Как люди, плакали о детях вы и доме,
И падали, как боги, под крестом.
Без имени, без чуда, в смертной дрожи
Оставлены в последний час.
Но судит ваша смерть, как пламень Божий,
И осуждает нас.
Когда-то давным - давно старец Нектарий спрашивал у юной Наденьке Павлович: «Ты ведь хочешь прославиться? Погоди, прославишься!» Именно Надежда Александровна Павлович добилась передачи зданий бывшего монастыря Оптина Пустынь Русской православной церкви. И именно её стараниями на куполах монастыря Оптина Пустынь были установлены кресты. Вот о какой Славе говорил её Великий старец! Как только установили кресты на куполах в Оптиной, так и упокоилась верная её дочь. Лежит она на Даниловском кладбище в Москве (16 уч.) А надо бы, чтоб лежала в Оптиной....
Вот оно какое, чудо Божие: двух прекрасных русских женщин, соединил и сохранил Господь, чтобы одна установила кресты на куполах духовной Родины – монастыря Оптина Пустынь и вернула монастырь Русской православной церкви, а другая, монахиня, схимница, старица связала духовную нить Святой Руси с Русью Воскресшею во славу Господа!
