Poverty Knock¹ by Lucy Neal for The Guardian, 2009.
Перевод c английского: Милада Леонова, Терентий Осипов.
Под редакцией Андрея Елагина и Екатерины Чеховской специально для Happy Kelpie.
Поговаривают, что моррис доживает последние дни в отсутствие свежей крови, что поддержала бы его древнее сердце. Ещё пару лет назад я бы не придала этому значения, но сегодня я убеждена, что за традициями морриса кроется куда более обширное наследие и политическая история, которую должно постигать, прославлять и возрождать. Причиной тому время, проведённое мной над записями моей пра-прабабушки Мэри Нил - суфражистки, социального реформатора и реконструктора танцев моррис, которую некогда практически вычеркнули из истории.
Начиная изучение ее биографии, я и не предполагала, какое погружение в историю английской культуры меня ждёт - тайны, проблемы, многолетние споры, которые изменили моё собственное национальное самосознание. Один из таких давних споров разрешился в доме Общества английской песни и танца, в Камдене, на севере Лондона, на первом открытом торжестве в честь признания заслуг Мэри Нил в возрождении морриса.
Мэри родилась в семье бирмингемского производителя пуговиц в 1860 г. Ощущая свою жизнь «торжеством снобизма», в 1888 г. она решила присоединиться к Западно-лондонской миссии для помощи бедным в качестве сестры милосердия. Неизданная автобиография Мэри Нил повествует о её жизни, в т. ч. о первых днях работы Женского социально-политического союза в Лондоне, о том, как Мэри стала не просто первой женщиной - окружным судьёй, но и пионером продвижения отдыха на побережье для рабочего класса, а также сыграла большую роль в возрождении народного танца и песни. Её представления о социальной справедливости реализовались в клубе «Эсперанс», открытом ею для работниц швейных фабрик из трущоб Сомерстауна близ Кингс Кросс. Она хотела освободить женщин рабочего класса от каторжного труда и верила в целительное влияние танца и песни на жизнь бедных и юных. Начиная с 1895 г., клуб непрерывно работал по четыре дня в неделю на протяжении почти двадцати лет и прославился публичным исполнением английских песен и танцев.
В конечном итоге, учениц Мэри Нил стали приглашать преподавать по деревням, школам и фабрикам по всей Англии. Так, одна девушка объехала с танцами и уроками весь Уэльс, Девоншир, Дербишир и Кент. Другая, Бланш Пейлинг, была направлена в Такстед, чтобы обучать танцу детей с местной конфетной фабрики. Тем летом ее группа из 60 детей исполнила танец на цветочном фестивале в Такстеде (сегодня в городе есть собственная команда танцоров морриса, хотя в нее и не принимают детей и женщин). Нил гордилась изменениями, которые привнесли в жизнь ее учениц новые обязанности. Как писала она в 1910,
«Это не маленькое дело для рядовой лондонской портнихи, остановиться в доме деревенского сквайра в качестве почетного гостя, разъезжать в его автомобиле, писать домой за его рабочим столом и в то же время сознавать, что она может дать что-то равноценное взамен».
Библиотекарь из Холборна помог мне определить, что Нил жила со своей лучшей подругой, суфражисткой Эммелин Петик-Лоуренс в многоквартирном блоке на Дьюкс Роуд. Там они принимали старушек, выдворенных с ближайшей фабрики, и угощали их чаем у камина. Наливали чаю они и богемным политикам (Кейр Харди) и поэтам (У. Б. Йейтс), суфражисткам (Панкхёрсты) и собственно девушкам из клуба «Эсперанс», которых Нил приглашала к себе на шестой этаж для репетиций перед представлениями.
Согласно социальному реформатору Чарльзу Буту, который в компании местных полисменов исследовал улицы ночного Лондона, выделяя разными цветами городские территории на карте в зависимости от уровня преступности и нищеты, район вокруг Камберлендского рынка, откуда были родом девушки из клуба «Эсперанс», имел плохую канализацию, а слабо вентилируемые комнаты, где размещалось по меньшей мере по четыре-пять человек, «мало отличались от конюшен». На карте Чарльза Бута эта часть города была закрашена темным цветом, предупреждавшим о «злобных полукриминальных обитателях».
Именно энергия и энтузиазм тех девчонок из трущоб подняли первую волну возрождения английской народной песни и танца - движения, пожаром охватившего английские глубинки. На представлениях клуба «Эсперанс» зрители были поражены контрастом между песнями «милой старой Англии» и их исполнительницами из «нынешнего угрюмого Лондона, закопченного дымом заводов и фабрик». Лукас писал:
«Сдуй капли росы», - пели они вдохновенно и счастливо… хотя было ясно, что не все из них видели в жизни хоть одну ее каплю».
Однако вклад Мэри Нил и девушек из клуба «Эсперанс» был практически забыт, а почти все почести достались собирателю фольклора Сесилу Шарпу (в 1905 году Нил обращалась к нему за песнями для своих девочек). Когда ее записи попали в мои руки, вместе с ними пришло требование не размещать их в наиболее подобающем им национальном архиве - Мемориальной библиотеке Воана-Уильямса в Доме Сесила Шарпа. Так я узнала о столетнем противоборстве между приверженцами двух подходов к тому, как следует преподавать и популяризировать народный танец. И чем больше я узнавала, тем больше понимала, насколько несправедливо обошелся с Мэри Нил Сесил Шарп. Хотя при жизни эти двое сумели помириться, история распорядилась так, что вражда между их сторонниками растянулась еще на сто лет.
Я слышала, что Шарпа почитают едва ли не господом богом, и танцоры морриса в благоговейной тишине поднимают бокалы в его «бессмертную память». На фоне подобного преклонения записи Нил выглядят как ересь, и было крайне сложно почтить ее память, не бросая вызов ортодоксальности Шарпа.
Малькольм Тейлор из библиотеки Воана-Уильямса отважился повесить портрет Мэри Нил в углу фойе Дома Сесила Шарпа. Фольклорист Рой Джадж писал о её жизни. А женская моррис-команда New Esperance Morris, основанная в 1973 году, поставила пьесу «Забытая Мэри Нил» авторства Сью Свифт. Люди втихомолку перешептывались о Мэри, будто спецназ Сесила Шарпа только и поджидал, чтобы выпрыгнуть из засады, бряцая бубенцами, в ответ на любое упоминание ее имени.
Что же произошло между этими двумя? Изначально счастливое и плодотворное сотрудничество между Нил и Шарпом закончилось шквалом полных ненависти писем и статей в национальной прессе. Шарп обзывал выступления девочек Нил «разбитными плясками»; Нил жаловалась на педантизм Шарпа. Когда она отправилась в США, чтобы прочесть курс лекций, один из друзей Шарпа написал принимающей Мэри стороне, что в управлении образования от нее отвернулись. Споры гремели на почве половых и классовых вопросов, а также национального самосознания, традиций и современности, «точности» и «духа», и того, следует ли исполнять моррис на прямых ногах или на полусогнутых.
Шарп отдавал приоритет строгому следованию традициям в народных танцах и песнях; Нил прислушивалась к пожеланиям каждого танцора. В то время, как он зафиксировал и принял за канон исполнение танцев в определённый исторический момент, она доказывала:
«…никакие две команды никогда не танцевали один и тот же танец одинаково… никакие два танцора в команде не исполняли шаги одинаково... и никто не танцевал одно и то же одинаково в двух разных случаях».
В то время как Нил «вовлекала народ в танцы», Шарп присвоил себе право их записывать. «Эта маленькая драма, - говорила Нил, - коснулась самых основ жизни». Хотя очевидно, что это Шарп развязал конфликт, позднее в жизни Нил относилась к нему философски.
«Почти невозможно сказать, о чем именно был весь спор. Если в двух словах, возможно, причина была в том, что господин Шарп мечтал создать точные каноны морриса, а я хотела, чтобы моррис танцевали свободно, без ограничений, как было заведено испокон веков».
Когда разразилась первая мировая война, Нил сказала: «мир уже не станет прежним», и клуб был закрыт.
Нил была не просто деятелем возрождения английского фольклора, проигравшим Шарпу, она была женщиной, которая осознала огромные возможности искусства изменять жизни людей - в частности, бедных и юных. Быть может, историки возрождения народной песни и танца задавали не те вопросы. Следовало интересоваться не тем, достаточно ли тщательно блюли традиции девушки из клуба «Эсперанс», и не тем, должны ли женщины вообще танцевать моррис, а прежде всего тем, как смогли бедные лондонские швеи создать столь мощную команду танцоров и преподавателей. Немногое известно о Пейлинг, Берте Маас, Кейт Лэхи, Дейзи Джексон и сотнях других участниц клуба «Эсперанс». Мы знаем, что Флорри Уоррен сопровождала Нил в ее поездке в США в 1910 году, осталась там и вышла замуж за американца. Я сумела разыскать ее младшую дочь, Виду Олиник Браун, 87 лет от роду, и выяснила, что она и сама была танцовщицей и преподавала балет Джорджу Баланчину в «Нью-Йорк Сити Бэлет».
Если Шарп годы напролет боролся за элитарность и контроль, а Нил - за всеохватность и участие, только один поступок мог вновь связать их истории. Я решила поместить записи Нил туда, где их смогут найти люди для которых они представляют ценность: они отправились в Дом Сесила Шарпа. В день памяти Мэри Нил мы завершили столетнюю вражду, признали передовой культурный вклад женщин в дело возрождения английской народной песни и танца и отдали дань уважения неистребимой живой традиции.
Распутывая историю Мэри Нил, я избавилась от предубеждений; 25 лет в качестве директора Лондонского международного театрального фестиваля дали мне намного лучшее представление о мировых традициях, чем об английских. Как и многие представители моего поколения, я привыкла игнорировать их. Но когда я увидела моррис на Троицу в Бамптоне и танец с рогами на праздновании середины лета в Абботс Бромли на севере Эссекса, народная культура начала меня очаровывать. Я познакомилась с легендами английского фольклора: Ширли Коллинз - на юге, Мартин Карти и Норма Уотерсон - на севере. Их песни и музыка прекрасны.
Не могу поверить, что я всю жизнь прожила в Англии и никогда не интересовалась такой музыкой. В сюжетах народных песен вроде «Поступи бедности», повествующей о нелегкой судьбе фабричных девушек, прослеживается история Англии, полная борьбы, любви и утраты. Я встретилась с новым поколением фольклористов-практиков, терпеливо продвигающих то, что Пол Сартин из группы «Беллоухед» именует «простонародной английской музыкой». Я повстречала Лорел Свифт, танцовщицу морриса, воссоздающую народный танец; современных танцоров, одержимых страстью к моррису - таких как Джонатан Барроуз и Розмари Ли; молодого хореографа Фредди Опоку-Аддайе, впервые увидевшего моррис и пораженного его родством с другими танцами по всему миру. И я начинаю сомневаться, что все эти пророчества о том, что моррис доживает последние дни, вообще способны исполниться.
—
¹ Название английской народной песни о быте работниц суконных фабрик в начале ХХ века. - Прим. перев.