Она пела, как сто хоралов,
Завывала в трубе нечистым,
Театрально стволы ломала,
Заливалась разбойным свистом,
Она яростно билась в окна
И бессильно сползала книзу,
Замирала в трубе дремотно
И бросалась ничком с карниза.
Она нервно трясла антенны,
Хохотала зловещим басом,
Проводов разрывала вены
Протоколу стихий согласно.
Она стыла, пылала, мокла,
Она била, ласкала, мстила,
Она пышно цвела и блёкла,
И бесилась, что было силы…
Только утром, спокойным очень,
Белолицым, как сто снегурок,
Она, ёжась в лохмотьях ночи,
Растворилась в снегах понуро.
Видно, в драном её подоле
Не осталось ни капли стужи,
Видно, ей пора поневоле
Убираться с пределов южных.
Улеглись завирухи страсти…
Отчего же так грустно стало?
Оттого ли, что ей, как счастью,
Так отпущено было мало?