«Всё-то ты хочешь по полочкам разложить, в рамки загнать», — такие упрёки иногда исходят от людей, которых настораживает или даже раздражает логико-аналитический, научный подход. Из той же оперы: «словами это не опишешь», «умом это не понять, можно только сердцем почувствовать»…
По моим наблюдениям, сопротивление попыткам выразить невыразимое и объяснить необъяснимое вызывают такие темы, как чувства, эмоции, отношения, душа, интуиция. А наибольшее отторжение вызывает идея математизации этих сфер — стремление выявить количественные характеристики объектов и явлений, вывести формулы, описывающие взаимосвязи между объектами и закономерности происходящих с ними процессов.
Я бы назвал это формулафобией — боязнью формализаций, чётких словесных формулировок, математических и схематичных описаний. Попытки увязать некое явление с существующими понятиями и теориями трактуются как ограниченность, как посягательство на свободное, ничем не скованное восприятие. В этом усматривают шаблонный, стереотипный, догматичный подход. Так что попрекать оппонента шаблонностью — это тоже шаблон. Типичное поведение формулафоба.
Мне видится, что формулафобия свойственна людям, не особо эрудированным в научных знаниях. Не глупым! — прошу никого не обидеться — а просто имеющим другие интересы, жизненный опыт и природные наклонности мышления. Проблему я вижу в непонимании. Люди боятся научного подхода, не разбираясь в нём. Люди не любят математику, потому что не понимают её. Люди не могут порою внятно сформулировать собственную мысль или описать собственное состояние, потому что не осмысливают их.
Есть для меня в этом нечто общее со средневековыми страхами, суевериями и интеллектуальным смирением… Но всё же стараюсь не спешить с оценками и размышляю, когда формулафобия вызвана банальным непониманием, а когда действительно оправдана.
Не буду вдаваться в подробности метода научного познания, его достижений и заслуг перед цивилизацией — великие философы делали это задолго до меня и гораздо точнее меня. Хотя, возможно, не всегда доступным для простого обывателя языком. Но если человек занимает позицию научного нигилизма и воинствующего невежества — «наука не нужна и бесполезна», «технический прогресс это зло», «не хочу разбираться, мне это неинтересно» — ему всё равно ничего не разъяснишь, не докажешь.
Остановлюсь лишь на базовых основах.
Главная, самая первая человеческая формализация (или, если угодно, шаблонность) — это речь. А вместе с ней и письменность. Речь и письменность были изобретены для разумного общения, для повышения эффективности взаимодействия с другими особями своего вида. А вовсе не для того, чтобы загнать всех в рамки. Точнее, в рамки-то загнать себя пришлось — в рамки конкретного языка — но именно потому, что это оказалось удобно. Говорить на одном языке, используя общие понятия — продуктивнее, чем каждому мычать на свой лад.
Любые правила, законы, регламенты, алгоритмы (или, если угодно, указания и ограничения) — это договорённости, соглашения. Они придуманы, прежде всего, для удобства. Люди договорились вот это называть вот так, вот это описывать-обозначать вот так, вот это делать вот так…
Но с другой стороны — сколько раз учёные и общественные деятели, хотя бы чуточку опережавшие своё время, разбивали лоб о консерватизм и инерционность мышления. Когда уже назрели — смена парадигмы, расширение понятийного аппарата, обновление договорённостей — назрели, но не происходят из-за устаревших правил и представлений. Из-за шаблонности, увы.
И в этом аспекте формулафобные опасения оправданы. Любая формализация — это упрощение, погрешность, неточность, отклонение от реальности, пренебрежение теми или иными факторами. И возможная несогласованность, противоречивость с другой формализацией. Ведь если для сухой констатации достаточно сказать, что вот это — стол, то при эмоциональном описании может оказаться, что это не просто «стол», а «сто-о-ол!»
Весь вопрос сводится к тому, насколько устраивает нас та или иная формализация, насколько существенны её неточности — допустимы ли по нынешним договорённостям в данном конкретном контексте. Формализация должна быть нашим инструментом, а не мы — её заложниками.