Рассказ Сергея Дедовича, опубликованный в журнале Дискурс.
Жила-была свора собак, и не было у неё хозяина. По крайней мере, они его никогда не встречали. Только вот время от времени откуда-то сверху на долину, где жила свора, падала большая кость. Когда это происходило, собаки тут же бежали к этой кости, окружали её со всех сторон и начинали лаять. Они не собирались грызть эту кость, им это и не нужно было, ведь куда больше наслаждения доставлял сам лай. Сначала это был просто лай:
— Гав! Гав! Гав!
Что значило:
— Кость! Кость! Кость!
А потом некоторые собаки научились лаять искуснее других:
— Гав-ав-ав! Гав-в-в-ав-гав! Р-гав!
Что значило:
— У меня найдётся пара комментариев об этой косточке.
Другие собаки, которые продолжали лаять как обычно, заслышав такие речи, стали расступаться и подпускать искусно лающих поближе к кости, чтобы они могли её лучше разглядеть и поточнее сформулировать своё о ней мнение. А уже потом, когда искусные псы высказывались, прочие собаки начинали за ними повторять — каждый за своим вожаком. Мнения о каждой кости были среди искусных собак очень разные, но вожаки быстро заметили, что больше всего последователей набирают те из них, у которых мнения о кости резко категоричные, то есть те, кто высказывается либо безусловно и горячо за эту кость, либо всецело и точно против неё. Те вожаки, которые поняли это первыми, стали самыми могущественными. Теперь, когда с неба падала очередная кость, они оказывались возле неё самыми первыми — все остальные псы расступались, освобождая им дорогу. Никто даже тявкнуть не смел, пока своё категорическое «за» или «против» не пролают вожаки. А там уж можно занять сторону того, чья точка зрения ближе, или кого знаешь дольше, или кто просто поблизости оказался, и поддерживать его вместе с себе подобными.
Не обязательно было всегда поддерживать одного вожака — можно было возле одной кости поддержать одного, возле другой другого, возле третьей третего. Только если потом оказывалось, что ты поддержал непримиримых соперников, то сторожевые псы того и другого уже имели на тебя зуб, и теперь ты мог легко лишиться хвоста. Так что, выбирая вожака, стоило быть осторожным, особенно когда вопросы касались очень больших костей.
А вот вожаки не осторожничали. Им со временем стало вообще всё равно, быть за или против той или иной кости. Они быстро поняли, что того, кто эти кости кидает, совершенно не волнует, что о них думают собаки. Если он вообще существует, конечно. Но так или иначе кости падали то там, то здесь, то побольше, то поменьше, с небольшими перерывами, но более или менее регулярно.
Куда важнее для вожаков было высказаться о новой кости быстрее других и как-то по-своему. Поэтому они стали тренировать свои рефлексы, чтобы быстрее добежать до кости, и стали учиться красноречию, чтобы лучше лаять. В результате этого некоторые из собачьих вожаков в конце концов заговорили на человеческом языке. Теперь, когда с неба падала очередная кость, вожаки мигом оказывались возле неё и заявляли:
— Да это же просто хайп! Кость упала, чтобы хайпануть, очевидно же!
Или:
— Какая однобокость суждений! Это всё ужасно, хотя доказательств и никаких! Но есть же здравый смысл!
Или:
— О как же меня расстраивает презумпция лжи по отношению к косточкам! Раньше такого не было!
Ну а псы попроще раз за разом перераспределялись в зависимости от своего личного опыта. Иногда дело среди них доходило до драки. Но как только падала новая кость, про старую тут же все забывали. И всё повторялось.
Со временем вожаки поняли, что им теперь даже кости не нужны, чтобы лаять. Они просто могут лаяться между собой на любую тему, свора всё равно будет делиться и подчиняться. А чтобы тем было побольше, все вожаки стали чем-нибудь заниматься и пооткрывали разных стартапов.
Пока большая часть своры была занята грызьбой, вожаки иногда переговаривались — только между собой, не во всеуслышание.
— И всё-таки интересно, кто кидает все эти кости, — говорила самоедская собака Алеся, основательница интернет-магазина «Хороший мальчик». — Ведь если кидает, значит, хозяин у нас всё-таки есть.
— Глупостей не говори, — огрызался доберман Броня, издатель книг для сук. — Кости — просто природное явление, как дождь или снег.
— Давайте здесь и остановимся, — зевал немецкий боксёр Александр, главред интернет-медиа «Собачья жизнь». — Мы ведь проходили это тысячу раз: любой спор сведётся к тому, что хозяин — не личность, а концепция.
— А я не согласен, — взвизгивал молодой пудель Артём, блогер, поднявшийся на циничных высказываниях о том, как всё-таки тяжело жить. — Хозяин — это для узколобых. Любой рациональный пёс понимает, что его быть не может.
— Не согласным, Артём, — отвечал Александр, — ты можешь быть, когда мы лаем с трибун. Вот для этого момента и прибереги энергию. А тут у нас нет согласных и несогласных, мы просто собаки, которые заговорили по-русски.
— Что уже неплохой результат, — вставил доберман Броня, и все засмеялись.
— А я и с этим могу поспорить, — ответил Артём.
— Можешь, — потянулась самоедская собака Алеся, — это хорошее средство от скуки. На первое время. Но скоро тебе надоест.
— Ну, допустим, надоест. И что тогда?
— Что-что, — проворчал Александр. — Либо лаять натощак либо выть с похмелья.
И в этот самый момент в долине появился кот.
Собаки знали, что коты живут где-то рядом, в окружающих долину лесах. К падающим костям коты не проявляли никакого интереса, равно как и к грызущимся вокруг них собакам. Бывало, правда, какой-нибудь заблудившийся и по ошибке решивший, что он пёс, котяра оказывался вблизи места падения кости, и даже начинал выражать своё мнение о ней (а надо заметить, что человеческим языком коты владели не хуже собак, а зачастую даже лучше), но никто из собак кота слушать не хотел, так что ему ничего не оставалось, кроме как удалиться в свой лес, пока какая-нибудь псина в горячке не оттяпала ему ухо. А тут — на тебе, кот среди бела дня, большой, дымчатый, идёт себе прямо к вожакам своры.
— Чего надо? — спросил доберман Броня.
— Здравствуйте, — сказал кот. — Один из наших написал роман. Я подумал, вдруг вам будет интересно.
— Ого, роман! — воскликнула самоедская собака Алеся. — А у него красивая обложка?
— Наверное, но не в этом дело, — сказал кот. — Дело в тексте.
— Роман, значит, — буркнул издатель книг для сук. — Что, всего один роман? Даже не серию?
— Нет, — сказал кот, — не серию, всего один роман.
— Ну, он хотя бы в кожаном переплёте? — поинтересовался главред «Собачьей жизни». — Нашим читателям интересно про книги в кожаном переплёте.
— Нет, — сказал кот. — Он вообще без переплёта, это цифровое издание, электронная книга.
— Ну, всё понятно, — сказал пудель-блогер Артём. — Потерянное поколение гаджетов. Мы любим книги настоящие — из бумаги! И в кожаном переплёте!
— Мы не поколение, — сказал кот. — Мы просто коты. Мы живём в лесах, из которых делают бумагу, и носим кожу, из которой делают переплёты. А ещё мы пишем книги, и вот один из нас написал роман, мы почитали, и подумали, что, может быть, и собакам будет интересно.
— Что за вздор! — фыркнул доберман Броня. — Что нам там может быть интересно, в вашей кошачьей писанине.
— Но язык-то у нас один, — сказал кот.
— А о чём книга? — спросил немецкий боксёр Александр.
— Она называется «Миска молока».
— Так-так.
— Она про котёнка, у которого утопили всех братьев, а он остался жив. Там ещё много всего, но я не могу рассказать, иначе читать будет неинтересно.
— Но если мы не узнаем, то мы можем и не захотеть читать, — сказал Броня.
— Это ваше право, моё дело предложить.
— Мы вам перезвоним, — сказала самоедская собака Алеся, и все собаки засмеялись.
Кот всё понял и вернулся назад в свой лес. Тем вечером он пришёл в гости к Иосифу Кису, автору романа «Миска молока», и они стали играть в шахматы. Выслушав рассказ о походе к собакам, Иосиф Кис сказал:
— Ну что ж, на «нет» и суда нет.
— Я не понимаю, — сказал дымчатый кот, — почему нам не сказать собакам, что это роман о твоей встрече с хозяином? Ведь тогда они сразу захотят его прочесть!
— И что дальше? — усмехнулся Иосиф Кис.
— Дальше они его издадут, напишут про него в своих собачьих СМИ, и вся свора будет его читать. И все они узнают, каков хозяин. Они же сами так этого хотят.
— А что потом? — вновь спросил Иосиф Кис.
— Потом тебе заплатят. Заживёшь наконец по-кошачьи. Напишешь ещё книгу, потом ещё.
— Твоими бы устами да вальерьянку лакать, — ответил Иосиф Кис. — Только я думаю, что если сказать им, что роман о хозяине, то всё будет иначе.
— И как же?
— Кто-то из них скажет: да кто такой этот ваш котяра, чтобы нам, собакам рассказывать о хозяине. Кто-то скажет, что у нас и у них хозяева разные. Кто-то скажет, что хозяина не существует, и всё это пропаганда. Но принципиально ничего не изменится. Они должны захотеть прочитать эту книгу не потому, что узнают из неё, каков хозяин, а только если хозяин сам захочет, чтобы они её прочитали.
— То есть, выходит, что он не хочет?
— Наверное, не хочет. По крайней мере, не сейчас.
— А чего же он тогда хочет?
— Может быть, чтобы собак заинтересовала судьба котёнка.
— Но ведь хозяин мудр, и понимает, что этого, скорее всего, никогда не случится, если собаке не предложить что-то взамен.
— Если предложить собаке что-то взамен, то этого точно не случится. То есть, собака сможет сделать вид, что заинтересовалась, и даже сама, возможно, в это поверит. Но это будет не по-настоящему. А вот если ничего не предлагать, то шанс всё-таки есть.
— И долго ли придётся ждать?
— Никто не знает. Шах и мат.
Прошло несколько лет. Жизнь в долине и лесу шла своим чередом. Кости падали, собаки лаяли, караваны шли, коты молча медитировали в лесах. Пока однажды одна болонка, управляющая галереей «Псарня» Белобима Черноухова, не въехала на своём спортивном «Ау-у-у-ди» в дерево, будучи в состоянии передозировки собачьими бисквитами. Никого из псов рядом не оказалось, но на шум прибежали местные коты, доставили её в хижину кота-ведуна, где он оказал ей посильную медицинскую помощь. Белобиме пришлось нелегко, и она даже пережила клиническую смерть, и своими глазами увидела, что не все псы попадают в рай, но кот-ведун не сдавался, использовал всевозможные снадобья, доверялся интуиции и в конце концов вернул Белобиму к жизни.
Через несколько дней к ней вернулся дар лаяния, а потом и речи. Тогда она сказала коту-ведуну:
— Что это было? Что я видела там, за пределом? Это был хозяин?
— Кто-то зовёт его хозяином, — отвечал кот-ведун. — Кто-то временем. Кто-то самим собой. Кто-то великим ничем. Кто-то, напротив, — всем. Ему всё равно, как его зовут.
— Этого не может быть, — сказала Белобима, — это так просто, то есть ТАК ПРОСТО. Или… я сошла с ума?
В ответ кот-ведун включил и протянул ей электронную читалку. Белобима увидела на экране буквы:
«МИСКА МОЛОКА. ИОСИФ КИС».
Следующие несколько дней Белобима провела за чтением истории о котёнке, братьев которого утопили, а он чудом остался жив, и о том, как после долгих скитаний, уже потеряв всякую надежду, он вдруг встретил хозяина и понял, о чём была вся его жизнь. Раны её тем временем заживали как на собаке. Закончив чтение, Белобима заплакала и завыла. На шум пришёл кот-ведун, и она сказала ему:
— Какое прекрасное произведение! Как бы я хотела увидеться и поговорить с этим Иосифом Кисом. Могу я увидеться с ним? Когда я вернусь в свору и расскажу эту историю, лучшие художники захотят написать его портреты, чтобы повесить у нас в «Псарне». И у меня есть знакомый издатель, я попрошу его прочитать эту книгу и издать её на бумаге в кожаном переплёте, уверена, она ему понравится. И ещё мы сможем экранизировать эту книгу. Да-да! Я уже вижу эти афиши: «Миска молока», режиссёр Паоло Псоррентино, в главной роли Данила Цепной. Пожалуйста, могу я увидеть Иосифа Киса?
Кот-ведун с печалью ответил:
— Он давно умер.
— Как умер?
— У него был кредит, и когда его стало нечем гасить, шавки из службы взыскания банка «Альфа Дог» довели его до того, что он девять раз прыгнул с балкона.
— Какая страшная смерть, — прошептала Белобима. — Но мы всё равно можем издать и экранизировать этот роман, он произведёт фурор. Роялти выплатим родственникам Иосифа. У него ведь есть родственники?
Кот-ведун помедлил и сказал:
— Сын от первого брака.
— Могу я увидеться с ним? Чтобы обсудить вопросы авторского права.
Кот-ведун улыбнулся, потом засмеялся, потом закрыл морду лапами, а когда убрал их, то был, как и прежде, серьёзен. Он сказал:
— Ваш курс лечения окончен. Возвращайтесь в свору.
— А…
— Издавайте.
— Ну а…
— Экранизируйте.
Книга и фильм «Миска молока» вышли и стали суперпопулярными. Имя Иосифа Киса стало известно всем собакам долины. Они даже включили роман в школьную программу, чтобы его читали все их щенки. Книгу перевели на 114 языков, чтобы собаки других континентов тоже могли её прочитать. Иосифу Кису отлили памятник из бронзы и установили его на главной площади долины с цитатой из рецензии на «Миску молока» известного кошачьего поэта, прижившегося среди псов, Дмитрия Рыкова:
«Пусть он и котяра,
Но книга — хитяра!»
Вся долина отмечала день 100-летия со дня рождения Иосифа Киса. Главный редактор издательства «ГАВ», выпустившего «Миску молока», немецкая овчарка Елена Цербер на пресс-конференции, посвящённой этому событию, заявила:
— «Миска молока» — это та книга, которую должен прочитать каждый пёс. Потому что на самом деле она не про миску молока. И даже не про любовь к ближнему, как некоторые считают. Она о том, как быть по-настоящему успешной псиной!
Когда пресс-конференция закончилась, Цербер вышла из здания, села в свой МакЛай с открытым верхом и помчалась в офис издательства «ГАВ», расположенный в историческом центре долины, в бывшем особняке Шарикова. Стеклянный лифт поднял Цербер в мансарду, где её встретила помощница, чихуахуа Юлия Апорт.
— Ну как? — спросила Цербер. — Есть что-нибудь интересное?
— Уже положила вам на стол, — тявкнула Апорт. — Мне показались особенно интересными «Игра с пакетом» Хулио Котасара, «Киски» Чарлза Букотски и «Бойцовский клубочек» Чака Погладьменя.
Цербер поморщилась:
— Звучит это всё очень посредственно. Нам нужно больше молока, понимаешь? Ну, или что-нибудь про миску! Было сегодня что-нибудь про миску?
— Боюсь, что нет, — вздохнула Апорт.
— Тогда ищи дальше! — через плечо гавкнула Цербер и хлопнула дверью кабинета.
Об авторе
Сергей Дедович, г. Санкт-Петербург, контент-продюсер, шеф-редактор независимого издательства Чтиво.
