Наталья Куванова вспоминает о своем доме детства на Поварской улице, как переехала жить на чердак, обнаружила там "хрустальный дворец" и провалила его на соседскую кухню.
Дома № 19/12 на Поварской улице больше нет, нет и соседнего. Их снесли в 1983 году. Теперь здесь сквер с детской площадкой и памятник Бунину. Дом мой не был ничем знаменит - обычная городская усадьба второй половины XIX века, но он гармонично вписывался в архитектуру улицы Воровского (Поварская). Для меня же он был связан с воспоминаниями самого раннего детства.
Комнату в 12 квадратных метров в полуподвале дали моему отцу, вернувшемуся с фронта на костылях. Он просил жильё без лестниц, просьбу уважили: вниз вели всего три ступеньки. По ним попадали в длинный темный коридор, в конце которого было две двери в квартиры: налево - в квартиру 7-а, направо - в нашу.
Квартира в прежнее время предназначалась для прислуги, в комнате, где мы поселились, раньше жил кучер. Она была длинной и темной, окно выходило на стену серого дома, посредине стояла большая печка, потом ее снесли и заменили на угловую «голландку». Дровами отапливались до конца 50-х. Дрова хранились в сараях на малом дворе. У нас сарая не было, наши дрова лежали в углу кухни.
Кухня тоже была длинной, со стеклянной дверью в маленький двор, посреди которого рос легендарный вяз – одно из старейших деревьев Москвы. (200-летний вяз начал сохнуть и был спилен в 2013 году, пень оставили). Второй, большой двор выходил в Борисоглебский переулок (тогда улица Писемского) и запирался на чугунные кованые ворота с дверцей. На ее перекладине каталась вся дворовая детвора. По сторонам двора располагались флигели, где двухэтажные, а где в один этаж. В углу между флигелем и нашим домом была арка в тот самый малый двор - с дровяными сараями. Оттуда можно было перелезть во двор соседнего дома и выскочить в Ржевском переулке.
Публика во дворе обитала самая разнообразная: бандиты-братья Пшеничниковы, дворник-татарин с пятью дочерьми, продавщицы ближайших магазинов, проститутка Лилька, все они обитали на первом этаже. На втором этаже жила интеллигенция: врачи, преподаватели и даже родственница прежней владелицы дома Нина Александровна Дубровина. Жители второго этажа назывались «верхние» и в дворовой жизни никак не участвовали. А жизнь была бурная.
Детей во дворах водилось множество. Главный вопрос дня был: «Во что сегодня играем?» Играли в прятки, ножички, пристенок, в штандер и вышибалы. Но самой интересной игрой были казаки-разбойники. Сперва обсуждался состав команд: «мальчишки против девчонок» или «двор на двор». Второй вариант был предпочтительнее, мальчишки лучше знали окрестности. Затем команда разбойников уносилась прятаться, а казаки начинали гадать, где на этот раз их ловить. Все дворы от Поварской до Собачьей площадки были в нашем распоряжении. Мы могли ворваться в любую кухню с черного хода (как правило, там двери не запирались) и попросить выпустить нас через парадный вход. Однажды нас даже пропустили через склад кинопродукции на Молчановке.
Не было в нашей округе ни одного подвала, сарая или чердака. куда бы мы ни сунули свои любопытные носы. Но самым привлекательным оказался чердак нашего дома, куда нам долго не удавалось забраться - слишком высоко начинались перекладины пожарной лестницы. И вот однажды мы обнаружили во дворе старый стол, передвинули его под лестницу, лихо вскарабкались на самый верх. На крыше было слуховое окно, мы пролезли в него и оказались на чердаке.
Чердак был огромный, пыльный, грязный, но с правой стороны обнаружился маленький чуланчик со столом, лавками и - самое главное! - с круглым окошком, выходящим прямо на Гнесинский институт. Я была настолько очарована этим помещением, что решила туда переселиться. Собрала кое-какую утварь: кружки, миски, бутылку молока, печенье и торжественно пригласила дворовых друзей на новоселье. Мы забрались в чуланчик, выпили молоко, слопали печенье и отправились исследовать заповедные чердачные закоулки. И вот в самом центре мы обнаружили огромный стеклянный фонарь-пирамиду, вершина которого «пробивала» чердачный потолок и вздымалась над крышей. (Такие сооружения встречались на крышах старых домов, они служили дополнительным источником дневного света и очень ценились художниками. На таких чердаках устраивались мастерские). Жить в хрустальном дворце в центре Москвы, что может быть заманчивее?
В одной из граней пирамиды вылетело несколько стекол, но внизу все стекла была целыми. Зеленоватые, ребристые, толстые, они, казалось, могли выдержать всю нашу компанию девятилетних сорванцов. Осторожно, одной ногой я попробовала встать на стеклянный пол. Стекло тут же провалилось вниз, прихватив за собой соседние блоки. Все это с диким грохотом обрушилось в кухню второго этажа (я чудом удержалась на краю провала), не на шутку напугав соседку, которая ставила пирожки в духовку. На ее крики сбежались остальные соседи, несколько мужчин бросились на чердак. Удрать мы не успели. Какой-то дядечка строго велел спускаться по пожарной лестнице за ним. Я неловко спрыгнула с последней ступени (стола там уже не было) и разбила коленки и локти. Нас под конвоем доставили на второй этаж и приготовились долго-долго распекать, но, увидев мои ранения, милостиво отпустили, взяв обещания, впредь на чердак не соваться.
А потом стали строить Проспект Калинина и пустых домов с чердаками стало хоть отбавляй. Начались поиски кладов и другие увлекательные забавы. Клада мы так и не нашли, но во время одной из таких «экспедиций» я повстречала своего будущего мужа.
Другие воспоминания Натальи Кувановой.
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru