Родилась и выросла я вдалеке от шумного и суетливого Екатеринбурга, куда мы переехали на постоянное место жительство десять лет назад.
Мой маленький промышленный городок вел неторопливую жизнь, убаюкивая своих жителей по ночам мерным урчанием комбината. Среди уютных пятиэтажек, в квадратных коробушках дворов, стояли детские сады и средние школы, куда родители нередко отпускали детей совсем одних. Угрюмый Урал, почему-то в любую погоду серого цвета, был разделен насыпными косами на несколько частей: куда-то сливались сточные воды, где-то над нехитрым уловом колдовали рыбаки, а в некоторых частях реки даже благоустраивались городские пляжи.
Что-то осталось прежним в городе моего детства. Но появилось и много нового. Каждый раз, как мы вновь оказываемся на родине, нас встречает белоснежный храм, мощными прожекторами освещающий металлургическое небо, а звон колоколов слышно, как на правом, так и на левом берегу. Церквушка, в которой я, совсем маленькой девочкой, была крещена по всем подобающим обычаям, заросла бурьяном. Лишь нищие периодически посещают бывшую христову обитель, дабы укрыться от непогоды. А вот и парк аттракционов, бывший свидетелем моей бурной детской радости и восторженных возгласов. Сегодня здесь лишь останки ржавых конструкций, изрисованных мелом и граффити. Асфальтированная дорожка, по которой я резво бежала вприпрыжку, практически полностью размыта дождями. Рядом с парком – новехонький торговый центр, в несколько этажей высотой. Здесь соседствуют бренды и тренды, покупатели не отрываясь от мобильных телефонов, совершают покупки, волоком таща за собой упирающихся детей.
Моя первая работа. Проходная завода безлюдна, площадь перед главным корпусом стала местом ночлега автомобилей, которым уже никогда не суждено поехать. Дворец при заводе, где мы маленькими детьми, восхищенно звали Деда Мороза со Снегурочкой, обветшал, осыпалась штукатурка со стен. По всему периметру дворца деревянные коробки и поддоны – рядом расположилась продовольственная база с предприимчивым хозяином во главе.
Многие зеленые парки уже давно вырублены. Они уступили место асфальтированным дорожкам, рядам деревянных лавочек и яркими пятнами раскинувшимся всюду летним кафе.
Старые кинотеатры, когда-то представлявшие собой памятники архитектуры редкой красоты, зияют дырами на месте бывших окон и дверей. Когда-то здесь показывали стерео-фильмы, изюминку того доброго, советского времени. Сегодня модные кинотеатры располагаются на последних этажах крупных торговых центров, теряясь среди многочисленных точек быстрого питания.
На старом кладбище в тени могучих деревьев, разраставшихся десятилетиями, больше не хоронят – закончилось место. Теперь под погост отведена бескрайняя степь в болотистой местности. Каждый раз, на въезде в город, видно как кладбище разрастается вширь и в длину.
И ведь не сказать, что город в разрухе. С виду его лицо даже как будто поменялось в лучшую сторону, обновилось, приобрело столичный лоск, солнце отражается в зеркальной облицовке многоэтажных новостроек. Но вот как будто что-то утрачено безвозвратно, не чувствуется прежней, такой родной души небольшого городка.
Лишь в родительском доме практически все по-прежнему. Те же окна с видом на соседнюю кулинарию и трамвайные пути. Помню, как меня убаюкивало это мерное дребезжание. В выдвижном ящике старенького комода стопки черно-белых фотографий, некоторые из них пожелтели, другие – изрезаны белыми полосками, следами времени. С маленького не застекленного балкончика открывается вид на палисадник, в котором раньше буйно цвела черемуха и сирень, а теперь остались лишь высохшие пеньки… Зато в комнатах подоконники зеленеют от обилия горшков с растениями, спрятавшимися за тонкие занавески.
Да, здесь нет евроремонта, дорогой мебели, вычурной техники, но здесь по-домашнему тепло и уютно. Именно тут остался кусочек моего детства, прошлой жизни, места, откуда я несколько лет назад уехала в другой город. Мой островок счастья… Которому не нужен капитальный ремонт и дорогая облицовка. И который так хочется сохранить неизменным…
