Известный бизнесмен, бывший совладелец «МДМ-банка» и нынешний – «Восточного эксресс банка», советник губернатора Андрей Бекарев держит дистанцию с властителями и банкирами. Зато он на короткой ноге с инноваторами. В своей фармацевтической компании «Саентифик Фьючер Менеджмент» он не только главный инвестор, но и пиарщик, и ученый и… лабораторный стенд.
Я помню все банки, что в той или иной степени мне принадлежали. Нынешний МДМ-банк – наполовину УРСА-банк. До него были Уралвнешторгбанк, Кузбасский транспортный банк и Сибакадембанк – сначала он назывался Русский народный банк. Существуют и другие банковские проекты, в акционерном капитале которых я и мои партнеры участвовали. Скажем, московский и дальневосточный. Дальвнешторгбанк, переименованый в Восточный экспресс-банк. Московские Межторгбанк, банк «Эталон» и Желдорбанк объединены под брендом «Эталон банк». Позднее этот «Эталон банк» слился с «Восточным экспрессом» и банком «Движение».
Мы с Александром Тарановым и Игорем Кимом, конечно, разные люди, но мы много лет работаем вместе. У нас ментальная модель схожая – понимание жизни и своего места в ней. Каждый из нас учился в физматшколе, потом в университете, причем с Игорем Кимом мы оба оказались на экономфаке. И хотя мы разного возраста (Таранов 1962 года рождения, Ким – 1966, а я – 1970), такие мелочи уже ничего не меняют.
Я занимался различными проектами – от IT до фармацевики. Такой разброс объясняется тем, что многие из них – тот же РИССтелеком – появились вынужденно. У меня не было желания участвовать в телекоммуникационном проекте. Просто 15 лет назад в российских банках было плохо с передачей информации. Не поверите, одно время информация в головной офис Русского народного банка передавалась на дискетах. Потом – на винчестерах, позднее – на продвинутом ZIP-драйве. И только потом появилась возможность передавать данные по проводам и радиоканалу.
Во время кризиса 1998 года в нашем банке была раскрыта попытка мошенничества. В компьютерной сети кто-то сформировал поддельную платежку на 3 млн рублей. К счастью, ее перехватили – тогда ведь было ручное управление, каждый платеж отслеживался руководством. Виновных так и не нашли, но было ясно, что действие совершено с компьютеров провайдера и от него нужно срочно уходить, полностью менять систему связи. Чтобы всецело контролировать процесс, мы сами набрали кучу железа. Но никто не знал, что с ним делать. Я взял риски на себя, начал формировать команду РИСС-телекома. Потом у банка появились свои телекоммуникационные системы, и РИСС отправился в свободное плавание. А в конце концов я вышел из этого бизнеса.
Сейчас я всецело принадлежу компании «Сайентифик фьючер менеджмент». Она уже достаточно зрелая, существует 8 лет. Даже успела устареть первая упаковка нашего основного проекта – «Тромбовазима». Но при этом содержимое остается уникальным. Изначально проект формировался под внутривенную форму для оперативного вмешательства при острых инфарктах. Но в таких проектах, где много заточено на науку, результат редко предсказуем. В итоге первым делом удалось сертифицировать таблетированную форму, и завод несколько лет частично простаивал. Мы выпускали только небольшой объем таблетированного препарата, который первоначально вообще не планировался. По ходу пьесы оказалось, что он может быть даже более предпочтительным.
Что касается убытков от простоя, то тут двоякое мнение: можно считать эти затраты убытками, а можно – инвестициями. Исследования, экспериментальные вещи – они не укладываются в строгие рамки эффективного бизнеса. По своей природе такой проект больше напоминает венчурный, потому что гарантий никаких нет. Традиционно такие компании формируются на базе одного препарата. Появление каждого – гигантский объем исследований, на второй обычно не хватает ни времени, ни средств. У нас, похоже, все иначе. Получилось, что изюминка нашей компании – не сам «Тромбовазим», а технология его производства. Мы сформировали уникальную систему доставки очень технологическим способом. Попутно при этом решается вопрос токсичности, доступности и эффективности многих веществ. Образно говоря, такая технология позволяет массово штамповать различные препараты.
Для проверки возможности технологии мы использовали инсулин как наиболее исследованное вещество с понятными моделями и сделали из него пероральную форму (в виде таблеток). Фирма Pfizer потратила 2,8 млрд долларов на это, но не смогла решить вопрос с таким отлаженным транспортом активного вещества. Мы пришиваем его на полимерную основу. На Западе такие эксперименты идут массово. Но иностранцы шьют инсулин на длинные молекулы химическим способом. Соответственно, появляется задача очистить препарат от этой химической «каши», чтобы не нанести организму больше вреда, чем пользы. А мы цепляем инсулин или другие вещества на короткие полимеры радиационным способом. Никто в мире таких вещей не делает. И когда мы вели исследования по «Тромбовазиму», то выяснили, что подобным образом можно создавать множество препаратов.
В нашей современной действительности фармрынок оставляет далеко позади такие привычно высокодоходные виды деятельности, как торговля оружием или наркотиками. И мы не боимся упрощать то, что упрощать невыгодно транснациональным корпорациям.
Я еще в самом начале был довольно далек от медицины. И для меня что ни день, то было открытие. Но я немного разбираюсь в химии – ведь именно как химик я попал в физматшколу. Правда, кандидатская у меня на экономическую тему. Так вот, для меня было открытием, что многие популярные препараты никогда и не были лекарством. Я с удивлением узнал, что у «НоШпы» нет статистически достоверных данных об эффективности. Продается он в странах СНГ и в России, в других странах такого препарата не существует. Есть другие лекарства, которыми нас кормят из телевизора, – скажем, «Импаза». В этих препаратах, кроме физраствора, ничего нет!
Я готов поддержать эту идею эффекта плацебо. Плацебо-лечение – это уже целое самостоятельное направление за рубежом. Доказано, что примерно в 30% случаев плацебо-лечение оказывает положительный эффект – организм сам себе помочь может. Но не при тяжелых заболеваниях! С этим нужно обходиться крайне аккуратно. Я вижу, как выводятся с рынка очень дешевые, но эффективные препараты, которые давно не патентопригодны и на них сложно получать прибыль. Методика распространения лекарственных форм крайне специфическая. Поэтому я не готов утверждать, что больные получают адекватное лечение. То же самое и на Западе – используются не столько эффективные, сколько коммерческие препараты. Это специфика рынка. Среднестатистический обыватель не в состоянии проверить качество лекарств.
Таковы законы общества потребления. Красный Крест в Африке тоже эффективно лечит, потому что бесплатно. Но мы ведем только те проекты, где не спорим с совестью.
Я не очень понимаю, кто такие венчурные инвесторы, капиталисты, идущие по дороге антиглобалистов, когда меня с ними сравнивают. По мне так это новое развлечение у народа. Какого-то внятного содержания в требованиях антиглобалистов нет. Скорее всего, они рассчитывают на выход своей энергии. Я всегда вспоминаю по этому поводу такую историю. В дореволюционное время один купец пригласил адвоката на сложное дело и поставил условие: выиграешь, я тебе не только хорошо заплачу, но и предоставлю неземное удовольствие. И вот адвокат пишет мемуары. Я не очень понял, что купец имел в виду, но дело мы выиграли. Купец рассчитался, потом говорит: «Поехали». Мы сели в повозку, уехали за город и спешились у большого склада. Заходим – а там фарфоровая посуда. Мне дают в руки дубинку и говорят: «Круши!». И я, человек культурный, образованный, пришел в себя только после того, как разбил последнюю тарелку. Вот вам выход энергии – он всем иногда требуется.
Сотрудники Брукингского института Хилл и Гэдди в своей книге «Проклятие Сибирью» довольно убедительно доказывают, что постройка в Сибири крупных городов может навсегда остановить экономическое развитие России. Создается впечатление, что мы вкалываем, чтобы создать себе условия для того, чтобы вкалывать в тепле и с крышей над головой.. И скоро будем вкалывать на чужестранцев, чтобы рассчитаться за просроченные кредиты. Но здесь этот сценарий, к сожалению, не исключен. Любой здравомыслящий человек вам скажет, что перечень товаров, которые в Сибири целесообразно производить, очень невелик. И биотехнологии, как ни странно, – в начале этого списка. Во-первых, главное тут – голова, а не оборудование. «Железо» мы используем типичное и по большому счету простое. А во-вторых, голова у нас как раз есть. Так что нам вполне по силам сгенерировать отрасли с объемом экспортного потенциала, который может заткнуть за пояс и сырьевой. Все шансы для этого у Сибири существуют.
Я бы на месте правительства уделял первостепенное значение наукоемким отраслям, а не поднятию сельского хозяйства. На эту тему есть один хороший анекдот. Деньги можно потратить по-разному: с удовольствием – на женщин, интересно – в казино, надежно – вложив в сельское хозяйство. Не надо оплачивать все – стоит поддержать те отрасли, которые имеют потенциал конкурентоспособного развития, которые позволят нам не просто как-нибудь доехать до финиша, а победить в этой гонке.
Как инвестору мне всегда хочется достигать идеального сочетания и экономических интересов, и личных. Фармацевтический бизнес как раз из таких. Ёмкость рынка, на который мы выходим, практически не имеет границ, но еще больше меня увлекает исследовательская составляющая. И временами с пробирками я вожусь сам, вспоминая старое. Я не претендую на глобальные достижения, но честно признаюсь – сильно затягивает!
В исследовательском процессе сейчас мы наткнулись на очень интересное направление и планируем скоро вывести его на рынок. Это составы на базе разработанных нами действующих веществ в виде мазей, которые не содержат в себе жиров – фактически на воде. По ряду композиций я являюсь автором. Мало того, часть этих композиций я испытываю на себе! Скажем, после перенесенной травмы операционные швы я обрабатывал только своим препаратом. Результаты меня радуют.
У нас в Новосибирске, несмотря на то что это транспортный мультимодальный узел, по большому счету никаких серьезных производств нет. Кузбасский регион сильнее. Но формирующийся в столице Сибири центр, в том числе и финансовый, только разрастается. Один из критериев, на субъективный взгляд обывателя, – сфера обслуживания – здесь достигла гораздо больших высот, чем в соседних городах. Этого не надо бояться – вполне нормальная ситуация. А для развития фармацевтики Новосибирск и Новосибирская область подходят идеально. Тут пересекаются много факторов и транспортный узел один из них.
В России есть ошибочное мнение, что надо всю жизнь вкалывать, чтобы передать затем наследникам настоящее богатство. Но в США никто не оставляет детям большого состояния, включая Била Гейтса. Логика простая: поколение, выросшее без ограничения ресурсов, обычно тупо просаживает то, что заработано предыдущим поколением. И это не лучший вариант. Моя задача – чтобы мой сын постарался и многого достиг сам. Необходимо создавать условия для полноценной реализации на родине, заставлять своих вкалывать. Конечно, было бы приятно с этим фармпроектом (если все удастся) остаться в истории. Это будет греть самолюбие. А построить самый большой банк… Никто спасибо не скажет …
Сомневаюсь, что, построив самую большую яхту, можно обеспечить себе место в истории. Я думаю, Абрамовича быстро забудут. Самые роскошные вечеринки, самые большие выброшенные на ветер деньги – все это разовый результат. Завтра найдется тот, кто построит больше и потратит больше. Вспоминают композиторов, ученых. Конечно, помнят Савву Морозова, но не из-за его заработанных денег, а благодаря его социальным проектам. Деньги и результат, полученный благодаря им, – разные вещи. Фонды, которые начинают формировать наши большие капиталисты, – только начало. Люди хотят что-то после себя оставить. Недавно читал историю Демидова: один из его управляющих подворовал денег и сбежал. А как закончил жизнь? Его нашли рядом со своим сундуком на чердаке своего дома. Сундук с облигациями и крынкой сметаны – он их ел. Так с пачкой денег во рту и умер. Это аллегория, претворившаяся в жизнь. Демидова помним за то, что он сформировал промышленность в России. Заводы, которые он создал, до сих пор работают – в Барнауле и на Урале. Обычно, у людей, которых помнят, есть какое-то достижение, а не только капитал. Деньги – инструмент, деньги – это возможность для самореализации. Для счастья человеку денег нужно немного. Понятие «счастье» – вообще весьма условная философская величина. Был счастлив и Диоген, живя в бочке. Правда, он имел при этом рабов. Что человеку надо? Наличие большой машины Maybach? Возьмите жизнь такого богатого человека – вечно под охраной в бронированной машине. Это хорошая жизнь? Чем от тюрьмы отличается? Только комфортом. Хочется жить на свободе, в гармонии построенного собственными руками мира.
Справка. Андрей Бекарев
В 1993 году окончил Новосибирский государственный университет по специальности «экономическая кибернетика». Кандидат экономических наук. В банковской системе с 1995 года. С 1998−го по 2002 год являлся первым заместителем генерального директора Сибакадембанка. С 2002−го по 2005 год был генеральным директором, председателем правления ОАО «Сибакадембанк». С 2005 года – заместитель председателя совета директоров ОАО «Сибакадембанк». С 2006 года – член совета директоров ОАО «Восточный экспресс банк». В 2004 году по итогам Всероссийского конкурса Андрей Бекарев удостоен звания «Банкир года».
В 2003 году стал совладельцем компании «Сайентифик Фьючер Менеджмент». В 2010 году зарегистрировал домен politline.ru для общения представителей власти. Женат, воспитывает сына.