Я ехал к любимой. Он ехал хоронить мать.
Мы встретились, когда до полуночи оставалось четыре часа. До боя курантов, до салюта, до нового календаря. Застрявшие в тридевятом царстве, в дремучем посёлке далеко от дома. За белыми полями, за туманами, за синей тайгой.
— Автобуса не будет, — сказал Андрей, выйдя из здания кассы. — Рейс отменили.
Я тихо выматерился и подул на окоченевшие руки. Затем достал сигарету и, окинув взглядом пустую вокзальную площадь, сказал:
— В такси не снимают трубку. Все пьяные уже. Только мы остались с тобой здесь, как Серые шейки.
— Как кто?
— Как Серые шейки. Мультик был такой. Про уточку.
Андрей усмехнулся и закурил рядом. Где-то с минуту мы стояли молча и смотрели, как опускается снег, искрящийся в свете фонарей.
— Выпить хочешь? — спросил я.
— А есть?
Я вытащил из рюкзака припасенную бутылку коньяка. Глотнул сам и протянул Андрею. В кармане нашлась шоколадка.
Закусили. Выпили снова.
После третьего раза Андрей и рассказал, зачем ему понадобилось ехать в Красноярск в новогоднюю ночь.
— Я на вахте был. Сегодня позвонили... Сообщили. Инфаркт у неё.
В ответ я лишь промолчал, не зная, что можно сказать. Андрей, впрочем, не ждал моих слов. Он говорил спокойно:
— Спасибо мужикам, довезли до посёлка на вахтовке. Дороги замело в лесу, думал не доберусь. Теперь осталось только в город вырваться...
— Вырвемся, Андрюх. Вот увидишь, вырвемся.
Через пару минут площадь разрезал свет автомобильных пар. С дороги свернула старенькая чёрная Волга. Остановилась напротив нас. Мы с Андреем переглянулись, и, не сговариваясь, пошли к машине.
— Двенадцать тысяч, — сказал уставший водитель.
— По рукам, — ответили мы хором.
Шесть тысяч на человека. За шестьсот километров по снежной трассе в новогоднюю ночь. Более, чем приемлемая цена. Тем более, ни я, ни Андрей не думали в тот вечер о деньгах.
Нам бы только выбраться. Только бы доехать до города...
«Ждёт она тебя далеко-далеко, за синими лесами, за высокими горами, за белыми просторами, за мёрзлыми озёрами... Спи, родной, спи. Скоро встретишься...»
— Лин?
— А? Что?
— Ты уснул?
— Да. Укачало немного.
— Просыпайся. Скоро Новый год.
— Что, уже? А который час?
— Без пяти двенадцать.
Я зажмурился и потянулся, разминая затекшие мышцы. Посмотрел в окно. Волга летела сквозь метель. Сквозь заснеженную тайгу.
— Где мы сейчас?
— К Канску подъезжаем, — ответил водитель.
Канск? Чёрт. Это лишь половина пути. Значит, в Красноярске мы будем не раньше трёх. Новый год в дороге.
Как встретишь... мда.
— Может, остановимся на пригорке? На пару минут.
Водитель пожал плечами.
— Можно и остановиться. Почему нет?
— Андрей, у тебя осталось что из еды? Моя шоколадка закончилась.
— Есть мандарины. Парни с вахтовки в карманы напихали.
— Пойдёт. Тормози, шеф. Нужно с новым годом поздороваться.
Волга поднялась на пригорок и остановилась. Водитель заглушил двигатель и выключил радио. Стало тихо. До мурашек тихо.
А спустя пару минут загремела канонада. Вдалеке зарокотало и затрещало, и укрытые снегом ёлки осветились разноцветными огнями. Мы втроём вышли из машины. Уставились в ночь, разорванную салютами.
Крохотный Канск был как на ладони. Над ним взрывались фейерверки — повсюду, над всем городом разом, раскрашивая цветными искрами усыпанное звёздами небо. Околдованные и окаменевшие мы стояли посреди пустой дороги, и смотрели, как приходит Новый год. Яркими вспышками... Хлопками, что докатывались с запозданием.
Мы пили коньяк, и даже водитель сделал глоток. Мы не сказали ему ни слова. Сегодня можно.
— Странно всё это, — тихо произнёс Андрей, когда водитель сел обратно в машину. — Будто в сказке. Будто не со мной случилось.
Я лишь кивнул в ответ. Ощущение нереальности происходящего преследовало и меня тоже. Отвернувшись на секунду, я попробовал вдохнуть через зажатый нос, но ничего не вышло. Значит, не сплю.
— Мне вот кажется, — говорил Андрей, — что приеду сейчас домой, а она встречает. Уставшая, заспанная... Приготовила оливье. Скажет, что соскучилась. Мы ведь не виделись с ней два месяца. С тех пор, как уехал на вахту.
Я помолчал пару секунд. Затем сказал осторожно:
— Теперь она рядом с тобой. Всегда рядом.
Андрей кивнул и отпил коньяка из бутылки.
— Знаю... Только не понимаю ещё до конца. Не верю. Пока сам не увижу, не поверю.
— Такое бывает... Прости.
Андрей повернулся и взглянул на меня удивленно.
— За что?
— Не знаю. Просто прости. Чувствую себя виноватым.
Задумавшись на секунду, Андрей вдруг улыбнулся. Хлопнул меня рукой по плечу.
— Не говори ерунды. Ты не должен чувствовать себя виноватым за то, что счастлив. Кстати, как её зовут?
— Лида.
— И давно вы вместе?
— Два месяца. Мы виделись всего раз. Когда я приезжал в Красноярск в командировку.
— О-о, друг... — покачал головой Андрей. — Отношения на расстоянии? Это смело.
— И глупо.
— Наверное, да. Но сегодня она тебя ждёт. Поэтому не порть себе праздник моими... событиями. Жизнь — она ведь разноцветная. Так уж случилось, что в эту ночь у наших дорог разные оттенки.
Я кивнул. И мы вновь закурили.
Через пару минут фейерверки пошли на убыль. По телу расходилось приятное тепло от выпитого коньяка. Остатки плескались на дне бутылки. Допивать мы не стали. Залезли в Волгу и, съев по паре мандаринов, уставились в окна.
Снег. Дорога. Метель...
Чёрная Волга мчит сквозь тайгу.
«Ждёт она тебя далеко-далеко, за синими лесами, за высокими горами. За ночной пургой, за большой рекой... Спи, родной, спи... Скоро встретишься».
— Лин.
— Что?
— Просыпайся, друг.
— Сейчас-сейчас... Ещё минуту.
— Лин! Просыпайся, говорю!
— Да что такое?
— Ничего... Мы приехали.