Урочище Кыйу расположено в весьма укромном месте и тщательно спрятано от «посторонних глаз». Занимает оно левый низкий берег Катуни, закрытый с запада высокой Катунской террасой, а с востока – отвесной скалистой стеной, что образует правый берег реки. Путешественники, что едут в Инегень и далее к устью реки Аргут, из окон своих машин не всегда видят эту территорию.
Дорога, которой они двигаются от Чуйского тракта, сворачивает с него перед селом Чуйоозы вправо, пересекая Чую и Катунь по мостовым переходам, проходит по плоской вершине речной террасы и спускается с нее в Инегеньскую долину. При этом спуске слева и видно это урочище, в северной оконечности которого располагаются туристические постройки комплекса «Инегень». В орографическом плане это место являет собой в прямом смысле «тайник», если бы не дорога, спускающаяся сюда с песчаного вала. Информацию о том, что в урочище Кыйу сохранились Кезер-Таши тюркского периода Алтая, я встретила в книге Кыдыева В.Э. «Каменные изваяния Алтайских гор «Кожого Таш»», иллюстрированной фотографиями В. Д. Кубарева (2007 г.). В ней приведены 3 фотографии Кезер-Ташей из урочища Кыйу.
Сегодня два Кезер-Таша располагаются за забором местного хозяйственно-туристического объекта, работники которого за ними и присматривает. Мы попали на территорию урочища с разрешения Валерия Каменева, с которым предварительно договорились о визите.
В Инегень из Чемала мы выехали в полдень 14 октября. Метеорологический прогноз обещал хорошую погоду. В это время Алтай уже погрузился в период поздней осени. Занавес осеннего бала праздновали только лиственничные леса, хвоя которых в середине октября приобрела светло-коричневый цвет с тоновыми вариантами в цвете. Первая остановка у нас случилась у подножия Семинского перевала, где Чуйский тракт, пересекая речку Сарлык, делает правый, довольно крутой, поворот. Видимая с этого ракурса часть горы Сарлык представляла собой полукруглую гору, упирающуюся в плоскую долину одноименной речки. Вершина Сарлыка, лишенная лесной растительности, была обильно усыпана снегом. Образно говоря, эта высочайшая вершина Семинского хребта показалась мне схожей с огромного размера шапкой, отороченной рыже-зеленым мехом – лиственнично-кедровыми лесами, что покрывают нижнюю половину горы. И красовалась эта шапка на сине-голубом фоне осеннего алтайского неба. Мы с Ярославом отправились на съемку этой Семинской вершины. Хотя в нашем фотографическом архиве есть много портретов Сарлыка, но эта данность не остановила нас от творческого процесса. Группы придорожных лиственниц, что растут по левой стороне трассы, украшали и без того шикарный вид на гору Сарлык и вносили в отснятые кадры особую изюминку. Вскоре к нам присоединилась группа туристов из Китая, которые живо восхищались местными красотами.
«Гора Сарлык (Тарлык) – высшая точка Семинского хребта, высотой 2507,5 м. эта гора имеет другое алтайское название – Короту бажи Jал Мöнкÿ («Поебедоносная, вечная вершина Короту»). Слово jал – производное от тибетского слова тьял\жал, означающего «победа, победоносный», а алтайское слово мöнкÿ – «вечный». Есть также другая версия перевода названия Jал Мöнкÿ - Вечная грива (от jал – лошадиная грива. «Хозяину» горы Jал Мöнкÿ (Дьял-Менку) поклоняются иркиты, майманы, алматы и представители других родов, живущих в селах Каспа и Нижняя Талда. Местные алтайцы считают, что где-то на склонах Дьял-Менку есть источник Менку-суу (Мöнкÿ-суу) – «вода бессмертия». Существует несколько версий названия горы Сарлык: 1) Сарлык – от алтайского сарлык – як, сарлык; от монгольского сардык – гольцы (белки); 2) Тарлык – имя богатыря, охранявшего северные рубежи Алтая; или гора, где делали порох (тары); 3) Кара-Коо – черная высокая гора (алт. кара – черный, коо – высокий, стройный); 4) Тай-Тере – по имени человека, который жил там и принес в жертву «хозяину» горы последнюю овцу, так как остальные потерялись в тайге и не вернулись домой. По рассказам жителей села Нижняя Талда, в одном из узких логов в долине Короту сохранилось место, где богач Аргымай Кульджин, со своими братьями, ловили диких маралов для одомашнивания».
Наполнившись впечатлениями, мы продолжили свой путь. С вершины перевала открылся вид на Теректинский хребет, вершины которого, также как и Сарлык, были обильно усыпаны снегом. Кедры, что растут вблизи полотна Чуйского тракта, словно сказочные персонажи, застыли в разных позах. Они встречали и провожали взглядами всех проезжающих по тракту.
Следующая незапланированная остановка у нас образовалась у клуба села Каракол. Его ворота были украшены очень интересной, стального цвета, скульптурной композицией советского периода. Напротив клуба еще в прежние времена установлен на высокий постамент бюст Карла Маркса, требующий реконструкции. Мы разговорились с заведующей клубом – Светланой Семеновной Григорьевой, которая рассказала нам, что 4 ноября 2017 года на территории Каракольского сельского поселения будет праздник, приуроченный к 60-летию колхоза «Имени Карла Маркса» и 100-летию со дня рождения его первого председателя – Инжекова Григория Алексеевича. Колхоз им. Карла Маркса был организован в 1957 году на основе объединения сельскохозяйственных артелей сел: Кулада, Боочи, Бичикту-Бом и Нижняя Талда (Лендю).
Мы поехали далее своей дорогой. Онгудай нас встретил дымовой завесой. Чике-Таман – косыми закатными лучами солнца. В Инегене мы оказались уже в сумерках, где и разместились на ночлег.
В 8 часов утра мы уже выехали на поиски каменных изваяний урочища Кыйу. Спросив разрешения у управляющего комплексом, мы подъехали к видимому издалека Кезер-Ташу. Первое, что нас заинтересовало, был длинный ряд балбалов, ведущий к каменному воину. Балбалы имели округлые верхушки и были почти скрыты под степным дерном. Эта каменная выкладка была не единственная, в метре от нее выложен еще один ряд, более длинный, ведущий к череде курганов. Сохранившееся каменное изваяние тюркского периода было высотой более метра. Голова, точнее, ее верхняя часть отбита, видимо, еще в древности. В оставшейся ее нижней части виден рот, усы, нижняя часть носа. Довольно хорошо проработано и туловище: показаны плечи, руки, детали декора одежды. Так называемая, грудь изваяния была слегка выпуклой, что весьма усиливало при разном освещении рельефность созданных на изваянии деталей фигуры и «одежды». Лицо Кезер-Таша ориентировано на юго-восток. Чуть правее и восточнее от изваяния начинается ряд курганов, ориентированных с юга на север. Крупных курганов было семь. Некоторые из них раскопаны или потревожены. На местности они четко выделяются не только довольно заметной каменной наброской, но и зарослями кустарников, в основном караганы, сильно страдающей от чрезмерной пастбищной дигрессии. Севернее и чуть в стороне от только что осмотренного каменного изваяния, «стоит» еще один Кезер-Таш, у которого нет разделения на голову и туловище. Оно представляет собой отесанный прямоугольный камень, всю верхнюю половину которого занимает изображение весьма крупных черт лица древнего воина: миндалевидные глаза, брови, нос, рот. Показаны они широкими выбитыми линиями.
В фотоальбоме Кыдыева В.Э. «Каменные изваяния Алтайских гор «Кожого Таш»», где представлены фото многих алтайских изваяний, стоящих или стоявших в Алтайских степях и горных долинах, представлено три изваяния для этого урочища. Но сегодня по-прежнему стоят только два. По фотографии мы определили примерное место «стояния» исчезнувшего изваяния.
Напитавшись «стариной глубокой» мы направились к берегу Катуни, где галечный пляж образовывал, целую косу. Сама же Катунь, протекала, как бы прижимаясь к отвесной скале правого берега, движимая невиданной и неизведанной силой. У самой воды черные гальки подернуты белым налетом. На этой галечной косе наше внимание привлекли два больших валуна. Через темную пелену на них просматривался полосчатый рисунок. В северной оконечности галечной косы был своеобразный тупик: справа – река и, встающая за ней скальная стена, слева - к воде подходит массивная песчаная терраса, склон которой порос елово - лиственничным редколесьем и зарослями кустарников. По «козьим тропам» мы втроем вскарабкались на эту террасу, и пошли вдоль Катуни вниз по ее течению.
Перед нами открылся невероятно живописный Катунский пейзаж октябрьской поры. Красочный антураж осеннего бала спал, поэтому обнажилась истинная красота самой горной реки, безоблачного синего неба и пурпурных гор. Катунь, словно разноцветная сине-зеленая лента, плавно изгибалась, как бы отталкиваясь то от одного скалистого берега, то другого, играла главную роль в видимом пейзаже. Теплое, желто-коричневое разнообразие в отснятые нами кадры вносили листья рододендрона, что образовывали кустарниковый ярус склона террасы. Треугольные вечнозеленые кроны елей, были обильно увенчаны шишковыми гирляндами в вершинных частях. Взобравшись на плоскую вершину террасы, мы подошли к левому изгибу Катуни, где перед Комдош-Бомом сооружен новый мостовой переход. И снова нашим восторгам от увиденной красоты не было предела. Почти малахитового цвета водная гладь широкой реки словно застыла в русле, зеркально отражая свои берега. Массивные горы, лишенные на южных склонах древесной растительности, горделиво выстроились «плечом к плечу» вдоль Катуни, скрывая свою царицу от сторонних глаз. Синева «вечного неба» венчала этот горный пейзаж.
Путешествия продолжаются… Ольга Шадрина, фото автора.
