Первые месяцы оккупации были если это можно было так сказать относительно спокойными, молодые люди встречались и даже играли свадьбы. Дом Мары стоял обособлено от всей деревни, и немцы там не квартировались, поэтому когда за околицей зачастил слоняться Витька, служивший в полицаях, трудно было не обратить на него внимание, Мара понимала зачем он ошивается поблизости, но сторонилась и старалась уйти от встречи, огородами-огородами.
- Здорово, Мара, чаво бегаешь то от меня, - Витек, был пьян, - Я, мож, замуж тебя взять хочу. Высокий под два метра, навис над Марысей, а ее внимание почему то сосредоточилось на его пьяном оскале, крупные пожелтевшие зубы, с большими щелями. Витька вызывал отвращение.
- Да ты не зыркай, так, взгляд у тебя такой, аж мороз по коже, - все больше распалялся Витек.
- Пусти, черт.
- Слухай, а правду говорят, что мать твоя ведьма была, а ты гадаешь хорошо. Может мне погадаешь... - и мерзко засмеялся.
Мара отстранилась от Витька, окинула его взглядом с головы до ног.
- Пошто козу у Тимофеевны увел, одна она с малыми ребятишками, как жить должна?
Улыбка медленно сползла с лица Витька, о том, что он украл козу никто не мог знать, не видели его, в этом он был уверен.
- Не бреши, зря... - Витька как-то осел сгорбился, и даже стал казаться ниже ростом, а в глазах ужас - жрать хотел, вот и увел...
- Да это ты напрасно брюхо набиваешь, растреляють тебя скоро, - Мара явно увидела, за спиной Витька чуть правее призрачную фигуру, в черном плаще с капюшоном, та внимательно слушала разговор, услышав фразу про расстреляют, одобрительно кивнула и похлопала Витька по плечу.
- Ведьма, ты сама и есть, - Витька попятился задом, упал, несколько раз безуспешно пытался подняться, да так на четвереньках пополз прочь...
А через три дня его и впрямь расстреляли партизаны.
В начале 1943 года, ситуация на фронте в корне изменилась, каждый день мог стать последним, Мара с мачехой вырыли глубокую землянку в дальнем углу огорода, где укрывались во время авиаударов.