Еще одна книжка, получившая «Магнезию» и переведенная на русский, — «Игра на вылет» (Vybíjená, 2004) Михала Вивега. Она не победила в номинациях, где лауреата определяет профессиональное жюри, зато получила приз зрительских симпатий. И это говорит о многом.
В 1992 году Вивег написал прекрасный роман «Лучшие годы — псу под хвост». С него-то и началась слава Вивега (и — лет на пятнадцать позднее — моя любовь к Чехии). А потом книга за книгой, строчка за строчкой Вивег стал превращаться в бульварного автора. Ну, не в чешскую Донцову, конечно. Его более поздние книги — это такое добротное, неплохо сделанное чтиво. И «Игра на вылет» не исключение.
В этом романе речь идет о группе одноклассников, о том, как сложилась их жизнь после выпуска — свадьбы, смерти, разводы. «Игра на вылет» — это не только про то, что «наши ряды редеют», это метафора жизненного пути. На смену юношескому ощущению, что тебе принадлежит весь мир, приходит чувство, что тебя вышибли из настоящей жизни.
Вот этот сквозной мотив не единственный прием, с помощью которого Вивег усложняет в общем-то вполне банальную историю. Роман состоит из множества мелких глав, каждая из них названа именем персонажа, с чьей точки зрения рассказывается история (в первом или третьем лице — тут нам тоже не дают заскучать). Ну, и плюс фирменный вивеговский прием: среди прочих персонажей романа появляется Автор, с одной стороны, разрушая художественную иллюзию, но с другой — удостоверяя психологическую подлинность рассказанной истории. В финале он и вовсе раскрывает все карты:
— Ты уже знаешь, как она будет называться? — спрашивает Вероника.
— Игра на вылет, или просто вышибалы.
— Разве книжка про эту игру? — удивляется она.
— Вот именно, про такую игру, в которую мы играем всю жизнь.
— Нет, серьезно. О чем она?
Он идет и думает: этот вопрос он, собственно, еще не задавал себе.
— О выбитых людях. И о тех, кто не нашел себя в жизни.
Всем спасибо, все свободны и с чувством удовлетворения закрывают книгу, в которой не осталось ничего непонятного.
На русский язык «Игру на вылет», равно как и другие тексты Вивега, перевела Нина Шульгина, и это яркий пример того, к каким плачевным последствиям приводит ситуация, когда талантливый переводчик берется за книги чуждого себе автора. Для Нины Шульгиной Кундера всегда оставался «самым главным и дорогим» писателем, и переводы его романов вопросов не вызывают.
С Вивегом все сложилось по-другому. В одном из интервью Шульгина говорила:
Вивег — человек другого поколения. Иногда я не понимаю язык молодежи, поэтому, переводя его, я смотрела молодежные программы, записывала словечки. Свой перевод я пыталась довести до звучания текста Вивега, где много сленга, секса и всего прочего. При публикации его текстов у нас с редактором были столкновения. Первый прошел более-менее, второй, «Летописцы отцовской любви», попал к редактору, от которого я просто пришла в ужас! Как всегда, спасла меня Лариса Васильева. И с третьим романом, «Игра на вылет», было не все гладко. Например, мое «меня в ресторане обставили» или «обвели» правится на «обманули», тем самым весь колорит снимается.
Книгу, которую я сейчас перевожу, «Роман для женщин», он мне прислал давно. Мне она не очень понравилась: перебор секса. Но «Гелеос», который опубликовал «Игру на вылет», предложил мне перевести эту вещь. Я согласилась. Ничего не поделаешь, Кундера кончился!
В общем, да, я специально перечитала «Игру на вылет» по-русски, и она производит впечатление совсем уже не актуального романа (известно же, что перевод сленга — штука коварная, ничто так быстро не устаревает, как этот пласт языка). Ну, ведь невозможно сейчас поверить в героя, который называет девушку «сикой» и свой восторг выражает словом «потрясно». Или признается:
Том объявил, что, если Ева счастлива, он тоже счастлив, но я-то видел, что он таким факт не был.
С последним примером связана другая проблема. По-русски можно сказать «это факт», но просто «факт» — это явный богемизм. И таких богемизмов в романе пруд пруди: загадочные «пластмассовые сумки» вместо полиэтиленовых пакетов (plastová taška, taška — и сумка, и пакет), «свой праздник» вместо именин (svátek — и праздник, и именины), «индекс» вместо зачетки (index), «максимально двенадцать» вместо «двенадцать максимум» (maximálně dvanáct)…
Буквальный перевод фразеологизмов тоже не добавляет персонажам правдоподобия.
«Ты воспринимаешь жизнь, как Гурвинек — войну» — кричал на нее однажды перед разводом Джеф, кипя гневом.
При наличии задницы как у заслуженной кубинской матери я никого не могла бы убедить, что я не была создана для любви.
Скорее при наличии таких фраз в тексте никого невозможно убедить, что перед нами живые люди, а не марионетки. Если бы Джеф прокричал «Ты как вчера родилась», а Фуйкова сравнила себя ну хотя бы с бегемотом, их характеры стали бы гораздо более выпуклыми.
Но самый убийственный пример — в одной из сносок. Та самая Фуйкова, у которой задница, как у… Ким Кардашьян, говорит о погибшей однокласснице:
— Такая на редкость некрасивая… Как я.
И тихо добавляет: «Coming out!»
Понятно, что «каминг-аут» в русском языке случился лет пять назад, но это точно не «пойдем отсюда», как сообщает нам переводчица.
Подобным же образом переведен и роман Вивега «Лучшие годы — псу под хвост», так что если захотите почитать главные чешские бестселлеры 1990-х — начала 2000-х, учите чешский.