«Где же нам искать дальнейшие следы тех, кто прорубил эту шахту?» - вопросил Ортан, с сомнением поглядывая на расстилающийся перед их взорами сосновый бор.
«Там и будем». – Ответил ему нандорианец и решительно двинулся вперед.
Уже наступил полдень, а они прошли всего-то около двадцати верст. Мешали высоченные, по пояс, сугробы. Сосновый бор оказался сплошь поросшим каким-то цепким кустарником. Он скоплялся в такие перелески, что невозможно было продраться сквозь них напролом. Отряд был вынужден петлять и выискивать обходные пути.
Под самый вечер, в сумерках, шагах в десяти от Ассама, мелькнула пятнистая спина молодого оленя. Но с мечтой о более плотном ужине пришлось расстаться тут же. Испуганное животное резво убежало в непроглядную чащу и скрылось из виду.
«Эх»… Протянул Ассам и с досадой пнул ногою толстый ствол старого, седого кедра. Откуда-то сверху, словно возмездие, на голову далламарийца рухнула здоровенная шишка.
«Ой, ой». – Запричитал тот и, почесав ушибленное место, выудил ее из сугроба. Шишка была пустая и вылощенная. Сколько ни стучал далламариец по кедру, с него больше ничего не упало.
«Чертовы белки». – Проговорил он и выкинул ее обратно в сугроб.
Келеборн и Ортан вытаптывали в снегу место для ночевки. Нандорианец взбирался на соседнее дерево.
«Сомбриэль! – крикнул ему эльф. – Ты куда? За шишками? Их уже нет! Они зреют в конце лета!»
«Зачем они вообще? – спросил тот, спустившись. – Я смотрел, где мы находимся».
«В шишках – орехи, - просветил его Келеборн. - Ну, и где мы находимся?»
207