Ветер принёс запах мокрого мха, нагретого солнцем клевера, цветущего вереска и надежды. Он летел лелея эти ароматы так быстро, как только мог и Джон не в силах был сопротивляться его зову. Повезло, что в этом времени путешествие на другой континент вещь более обыденная, чем тот же цветущий вереск. Хотя везение сомнительное, если честно, но нынче ему на руку.
Он бросил всё и погнался за запахом словно гончая. Джон знал куда приведёт его этот след. Конечно знал, он не смог его забыть спустя века, как не забудет ребёнок запах матери и дома.
Три часа перелёта, два часа на такси и всего час путешествия сквозь лес. Скоро и сюда доберутся. Толпы туристов будут топтать дом его души делая фото на свои смартфоны. Бездушные. И фото, и туристы. Но сегодня он здесь один.
Озеро было прежним, над ним не властно время. Пока не властно. Как и всегда – густой жемчужный туман клубился над поверхностью воды. Ни один ветер не в силах его разогнать, но Джону всегда казалось, что даже если такое случится – вода под туманом окажется белой, будто молоко. Слишком уж долго она пропитывалась жемчужной дымкой, слишком сроднилась с ней.
И всё же, зачем он здесь? На что надеется? Зачем примчался будто его позвали? Звать уже некому.
Его народ ушёл без него. Эльфийские тропы не пустили к себе того, кто рожден человеком, даже если он и был назван королём. Королём обеих царств – тем кто призван принести равновесие между фейри и людьми. Тогда это казалось возможным. Тогда это было возможным. Джон делал всё чтобы эти два, столь разных царства, не только жили в мире друг с другом, но и помогали друг другу хранить мир вокруг них. И, видят боги, у него получалось. Но годы процветания закончились. Он забыл, что люди слишком жадны, что они захотят магию в свои руки, в своё подчинение. Забыл, что эльфы жестоки и горды и не простят людям такого. Мечась между двух народов в попытке предотвратить войну он чувствовал себя глубоко несчастным. Всё рушилось. Всё рухнуло. И теперь он поистине несчастен. Рождённый человеком, отданный эльфам в уплату долга, он остался ненужен обоим мирам.
И всё-таки чего он ждёт?
Дар бессмертия обернулся проклятием. Конечно, он мог покончить с собой, так бы и сделал если бы не осталось никого, кто верил бы в фейри. Но они всё-таки были. Их вера давала ему силу. Пусть это был совсем тонкий ручеёк, но он был. Джон старался вливать всё полученное в леса. Поддерживал вековые деревья, помогал заплутавшим и уже готовым пересохнуть рекам – это была бессмысленная, почти проигранная борьба, но он всё-равно старался.
Несколько лет Джон бегал по лесам вместе с ролевиками. Думал это будет, как минимум, весело. Легкие, пытливые, молодые умы. Они верили в эльфов, правда всё больше в тех, что выдумал Толкин, но ему не приходилось выбирать. Джон рассказывал им об уважении к природе, о том как её слушать и чувствовать. Они внимали ему с широко распахнутыми глазами и кивали в нужных местах, но всё единство с природой заканчивалось пьяным сном в кустах. Были и те кто понимал, конечно, но считанные единицы. Правда эти единицы и «подняли его на щит» борьбы за экологию.
Около двадцати лет Джон был одним из самых узнаваемых лиц, когда речь заходила о сохранности лесов. Тысячи интервью, несколько благотворительных фондов, огромный объём работы. Он действовал словом, а не магией, но именно тогда, впервые за долгое время чувствовал себя нужным. Хорошее время. Но Джон не старел и то, что поначалу можно было списывать на экологически чистую диету, скоро бы начало рождать подозрения. Пришлось инсценировать свою смерть. «Знаменитый борец за экологию утонул в шторм. Тело так и не найдено». Журналисты вдоволь зубоскалили, что любителя природы она и убила. Забавные людишки.
Так он снова остался не у дел и теперь долго придётся ждать, когда его лицо забудут. Снова никому не нужен.
Зачем он дышит этим туманом, зачем вглядывается в лес, зачем прислушивается к шорохам. Зачем он здесь. Надежда или самообман? Больная фантазия отчаявшегося короля без королевства. Может стоит войти в эти воды и исчезнуть навсегда. Растворить свою силу в этом извечном царстве покоя, пока живо хотя бы оно. Хорошая смерть – чистая, достойная и даст лесу продержаться ещё немного. Не для этого ли лес его позвал?
Надо встать, стряхнуть с себя осевшую росу и двигаться к озеру. Может после смерти он увидит мать? Он ведь не знал её совсем.
Как же он устал. Ещё чуть-чуть. Дождётся последнего рассвета, увидит, как лучи солнца раскрасят всё в розовый и золотой, вдохнёт аромат цветущей акации полной грудью и нырнет в этот ждущий его туман. Хотя откуда здесь цветущая акация?
Тонкая рука легла ему на плечо. Белоснежная кисть, по которой, будто свежие побеги вьюнка, расползались зеленые нити вен. Острые коготки. Совершенно нечеловеческая рука и совершенно нечеловеческий аромат.
Горло схватило спазмом. Он король – ему нельзя плакать. Сейчас точно нельзя. Сейчас нужно задавать вопросы, возможно, грозно сверкать глазами, но точно не плакать. Таких, слишком человеческих, эмоций ему не простят.
Два вдоха, два выдоха и он взял себя в руки. В конце-концов у него было много времени, чтобы научиться сдерживать слёзы. Встать плавно и текуче. Медленно обернуться, чтобы заглянуть в лиловые, чуть раскосые глаза.
— Уна, ты вернулась? — голос всё же чуть дрогнул, но она милостиво этого не заметила. Она всегда была добра к нему.
— Мы все вернулись, мой король.
— Спустя столько лет?
— Тебе показалось, что нас не было слишком долго?
— Целую вечность...
— Вечность – это ничто, а ничто это вечность. Тебе показалось что нас не было долго, а мне, что всего-лишь миг. И оба мы правы.
— И всё же, зачем?
Она молчала и ветер играл её волосами, вплетал словно ленты, лучи рассветного солнца и как кружевами укрывал нитями тумана. Наконец Уна ответила:
— Мы поступили не по чести. Низкий и недостойный поступок – оставить своего короля. Каждый из нас знал это и знание разъедало наши души, пило наши силы. Мы вернулись. Вернулись попробовать ещё раз всё исправить или умереть вместе с тобой навсегда. Примешь ли нас, мой король?
— Всегда.
Солнце текло потоком между высоких сосен высвечивая тонкие фигуры. Сотни запахов: клевера и фиалок, жимолости и коры дуба, мха и голубики – смешивались в один. В запах магии.
Боги, пусть в этот раз у него всё получится.
