Кубинский режиссер Томас Гутьеррес Алеа снял свой фильм по первому роману Ильфа и Петрова в 1962 году. Символично, что его действие, подобно чешско-польской киноадаптации перенесенное в реалии родины съемочной группы, разворачивается через несколько лет после революции, на сей раз кубинской, 1959 года. Это обстоятельство делает картину особенно жизненной и предоставляет обширное пространство для исторических параллелей. Вместе с тем перед нами вовсе не агитационная не поделка, а полноценное произведение искусства, созданное в лучших традициях итальянской кинокомедии, чрезвычайно популярной именно в ту пору.
Оригинальный сюжет книги здесь легко угадывается. Начало так вообще, можно сказать, классическое: сеньор Ипполито (Энрике Сантистебан), бывший аристократ, возвращается в свой национализированный и отданный под богадельню дом за стульями, в одном из которых... Ну, вы знаете. Тут-то и начинается режиссерская отсебятина. Дело в том, что "пайщиком-концессионером" становится (вдохните и медленно выдохните) дворник Тихон! Он же Оскар, интересно сыгранный Ринальдо Миравальесом.
Да, никакого залетного мошенника Остапа, все свои. в таком экзотическом составе парочка и отправляется на розыски тещиных сокровищ по театрам и курортам, по пути организуя сходку у эквивалента Елены Станиславовны, весьма привлекательной, кстати, и даже некоторым образом знойной особы.
Вот за это я готов был бы пожать руку камраду Гутьерресу, доживи он до наших дней: так элегантно исправить оплошность авторов романа, сморозивших прямо-таки подросткового уровня глупость про "пасть пятидесятилетней женщины", мог только настоящий мужчина в полном расцвете сил. Красава, дон Томас!
Присутствуют в фильме и другие персонажи книги, в частности, кубинский вариант монтера-выпивохи Мечникова, и святой отец, только, разумеется, не взлохмаченный фанатик Федор, а вполне респектабельный, по-актерски выбритый молодой священник, естественно, не православный, а католик.
Что получилось из симбиоза Остапа и Тихона предоставлю судить вам, ибо мое мнение окончательно еще не сложилось, но в целом кубинская киноверсия, повторюсь, представляет собою явление вполне состоявшееся и незаурядное, что и подтвердил официально Московский международный кинофестиваль 1963 года.
Продолжение следует.