«Твои права на славу очень хрупки,
И если вычесть из заслуг
Ошибки юности и поздних лет уступки, -
Пиши пропало, милый друг…»
А. Некрасов
Личность Некрасова - камень преткновения для литературоведов. Поэт музы гнева и печали, глашатай мук и стонов обездоленных большую часть жизни был окружён роскошью, и блага сии не унаследовал, а сознательно стремился к наживе, поражая современников холодной практичностью и способностью сколачивать копейку, прибегая к неблаговидным поступкам, заставлявшим негодовать друзей и даже отворачиваться от него.
В итоге публика разочаровалась в Некрасове как в человеке и поэте, и предположила, что он вовсе не был искренним, а лишь лицемерно выказывая сочувствие народу, сам никакого сочувствия не испытывал.
В свое время Горький в фельетоне «Как ссорятся великие люди» писал: «Возьмите биографические статьи французов о Бальзаке, который работал из-за денег, что не помешало ему творить бессмертные вещи, и сравните с русскими воспоминаниями о Некрасове. «В первом случае пишут о литераторе, во втором о картёжнике и носителе шинели с бобровым воротником. Сразу бросается в глаза желание не забыть рассказать публике о темных и антипатичных сторонах характера того лица, которое служит объектом воспоминаний…» Горький, сам весьма уязвимый, нетерпимо относился к мемуарам с излишним интересом к интимной жизни и личным слабостям того или иного литератора: «Это - злая память маленьких людей, которым приятно отметить недостаток большого человека, чтобы тем принизить его до себя». Горькому возразил Короленко, который утверждал ту бесспорную истину, что мемуарист не может игнорировать противоречивых черт характера исследуемого поэта. Вся сложность в том, чтобы понять и объяснить их, не оставляя места досужему вымыслу или откровенному предубеждению.
Но Некрасова действительно понять трудно – причём, всем. Мы часто говорим о загадке Гоголя, но она ничто перед загадкой Некрасова. Певец страданий народных, суровый аскет, вся жизнь которого проходит в тягостных думах о суровой доле людской, — таким предстаёт Некрасов в своих стихах. Между тем в реальной жизни это был богатейший барин с шикарным поместьем и винокуренным заводиком, игравший в карты с царскими министрами на такие суммы, которые простому крестьянину и не снились.
Вся жизнь Некрасова полна диких противоречий и сомнительных поступков, и неудивительно, что дурная слава двуличного лицемера преследовала его. Поклонники никак не могли понять, какой из двух Некрасовых настоящий: тот, который с негодованием пишет про «рой подавленных рабов, завидующих житью хозяйских псов» или тот барин, который заставляет слуг обслуживать за обедом его любимых псов, как людей? После ряда скандалов старые друзья даже не пускали его на порог и устроили настоящую травлю в прессе, а поклонники рвали его портреты и называли его «подлецом»
Начнём разбираться с самого начала. Все помнят трагично-романтичную историю рождения Некрасова, которая гласит, что грубый и неотёсанный русский поручик на балу в городишке Немирове, Винницкого уезда, увидел дочь богатых шляхтичей и выкрал её, принудив к браку вопреки воле родителей. Несчастная мученица стала рабой жестокого мучителя, её поэтичная душа томилась рядом с необразованным грубияном. Так звучит легенда, придуманная Некрасовым.
Увы, это вздор. В тех краях польская знать была настолько сильна, что ни один православный поп под дулом пистолета не решился бы обвенчать украденную дочь шляхтича. Храм бы к черту сожгли.
На самом деле отец его матери был русским титулярным советником, а отец самого поэта вовсе не рвал книжки от ненависти к просвещению, а был обладателем неплохой библиотеки и даже стишки пописывал. И с отцом, которого поэт выводил в стихах как сатрапа, у него были замечательные отношения.
Вот свидетельство сестры поэта Анны Буткевич: «С 1844 года по 1863, пока брат не купил себе Карабиху, он почти каждое лето проводил в деревне у отца в сельце Грешневе, в двадцати верстах от Ярославля. Если брат извещал о дне приезда, отец высылал в Ярославль тарантас. Задолго до приезда брата в доме поднималась суматоха. Домоправительница с утра звенела ключами, вытаскивала из сундуков разные ненужные вещи – «может, понадобится», чистила мелом серебро, охотничьи собаки получали свободный доступ в комнаты. Отец принимал самое деятельное участие в снаряжении охотничьих принадлежностей; несколько дворовых мальчишек сносили в столовую ружья, пороховницы, патронташи. Все это раскидывалось на большом обеденном столе; выдвигался ящик с отвёртками всех величин, и начиналась разборка ружей по частям. Как теперь вижу всю эту картину: отец в красной фланелевой куртке сидит за столом, вокруг него мальчики усердно чистят и смазывают прованским маслом разные части ружей...» Это, что, вражда?
Образ матери, Елены Закревской, доведён поэтом до религиозного обожания, однако в молодости поведение Некрасова свидетельствовало о равнодушии к ней. Он переписывался с сестрой, но ни разу не поинтересовался здоровьем матери, хотя она уже тяжело болела. Когда Некрасова вызвали проститься с умирающей, он сослался на занятость и не приехал. Не поехал и на похороны. Образ же матери-мученицы возник через годы после её кончины, равно как после смерти Белинского и Добролюбова Некрасов создавал их мученические образы, далёкие от реальности, как цапля от дирижабля. Итак. Первый вывод - поэт творит свою биографию, при этом … несколько привирает.
Учёба в гимназии не занимала будущего поэта. По его собственным воспоминаниям, он плохо учился из-за увлечения «кутежами и картишками». И после того как Николай несколько раз остался на второй год, отец забрал его из гимназии и отправил в Петербург поступать в Дворянский полк.
Но Некрасов попытался поступить в университет, а поскольку не смог закончить гимназию, вынужден был сдавать экзамены, которые завалил. На этой почве он поругался с отцом, и якобы очутился без гроша. Дальше снова начинаются сказки, теперь - о трёхлетних петербургских скитаниях и мытарствах, когда юный поэт голодал и ночевал на улице.
Но вот свидетельство Михаила Лорис-Меликова, видного государственного деятеля. Его знакомство с Некрасовым относится к началу 1842 года, когда он учился в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Они втроём «наняли себе квартирку где-то около Николаевской, в то время грязной, в доме Шаумана. Все трое были очень молоды, любили весело пожить и, получивши свои небольшие доходы, чрезвычайно быстро спускали их с рук и потом, в ожидании следующей получки, впадали в меланхолию и жили отшельниками. Некрасов уже и тогда очень любил писать стихи, но выше заурядности не поднимался. Однако отличался большим остроумием и наблюдательностью, которую прилагал особенное старание развивать в себе, заводя для того знакомство повсюду...»
Как видим, никаких ночёвок на улице и голода. Впрочем, Некрасов и сам не всегда лгал о своей беспросветной нужде в эти годы, объясняя безденежье совсем иначе: «Я всегда бросал деньги, - заметил он в разговоре с Тургеневым. - Бывало, не задумываясь, тратил последние десять рублей, лежавшие в кармане, и оставался на другой день без обеда. Это, брат, у нас наследственная помещичья безалаберность в обращении с деньгами.
Лорис-Меликов вышел в офицеры, а года через два столкнулся с Некрасовым на Невском. Последний затащил его к себе на квартиру у Аничкова моста. Поэт уже ходил щёголем, и квартира его была меблирована «не без изящества».
А вот Скабический с ещё одним любопытнейшим свидетельством: «Мы видим, что в первых же шагах своих в столице Некрасов является уже отважным предпринимателем, и жилка практичности сказывается уже в нем. Он стучится во все двери и чего только ни предпринимает ради того, чтобы выбиться из нищеты и обеспечить себя: и рецензии пишет, и уроки даёт, и сказки сочиняет, и заводит связи с актёрами, и пишет пьесы для сцены. Несмотря на свои восемнадцать лет, он представляется вовсе не таким беспечным и нерасчётливым юношей, который что получал, то сейчас же и проживал, путаясь в долгах. Ничуть не бывало. Довольно сказать, что в течение первых же двух лет пребывания в Петербурге, как раз в такое время, когда ему приходилось иногда ночевать на улицах или в нищенских вертепах, он, тем не менее, успел скопить такую сумму денег, что был в состоянии издать на свой счёт книжечку своих первых стихотворений, а через пять лет он уже является главным организатором литературных сил с целью издания сборников и отважно выпускает их один за другим, пока не становится во главе «Современника» соперником такого прожжённого уже доки в журнальном деле, как Краевский…»
Позже сам поэт расскажет, как, стоя на грани жизни и смерти, дал себе слово, что не умрёт в нищете где-то под забором или на чердаке. Поэтично, чего уж там. Да только одно немного не согласуется с другим… Если голодал — как же скопил деньги-то?
Однако вернёмся к его биографии. Он действительно работал: давал частные уроки, писал статейки и незатейливые стихи. Иван Панаев свидетельствовал: «В начале 40-х годов к числу сотрудников «Отечественных записок» присоединился Некрасов; некоторые его рецензии обратили на него внимание Белинского. Он полюбил его за резкий, ожесточённый ум, за те страдания, которые он испытал так рано, добиваясь куска насущного хлеба, и за тот смелый практический взгляд не по летам, который вынес он из своей труженической и страдальческой жизни - и которому Белинский всегда мучительно завидовал. Некрасов пускался перед этим в издание разных мелких литературных сборников, которые постоянно приносили ему небольшой барыш. Но у него уже развивались в голове более обширные литературные предприятия, которые он сообщал Белинскому. Слушая его, Белинский дивился его сообразительности и сметливости и восклицал обыкновенно: «Некрасов пойдёт далеко. Это не то, что мы... Он наживёт себе капиталец!»