Леднев вернулся к перекрестку, мимо которого они недавно промчались. Прижался к стенке, пропуская вперёд Бондаренко с его псом. Через сто метров дорогу эфэсбэшникам вновь преградила стальная решетка, изъеденная ржавчиной. На этот раз решетка не внушала особого почтения. Пес никак не прореагировал на новое препятствие. Мол, никаких особых сюрпризов в виде взрывных устройств на решетке и за ней нет. Леднев отодвинул Бондаренко снова себе за спину, в свете фонаря несколько раз подёргал рукой решетку, удовлетворённо хмыкнул и примерил ее на себя. Чуть отступил. И ударил. От перового же удара ногой несколько креплений решетки послушно вылезло из стены. Леднев рванул решётку на себя. Вернул на место. Отпустил. И еще пятью ударами увеличил щель, через которую он и Бондаренко проникли на другую сторону. Ледневу показалось, что в этом конце тоннеля воняло уже не так сильно как в начале.
- Где-то рядом должен быть выход на улицу, - обходя старлея вдоль стенки, предположил Бондаренко.
Тоннель резко сузился. Теперь старлей постоянно задевал то одним, то другим плечом кабеля на стенах. Движ напоминал перемещение по отсекам подводной лодки, когда надо все время сутулиться, пригибать голову и быть готовым в любой момент получить в печень от какой-нибудь матчасти, исподтишка высунувшейся в центральный проход отсека. Отец несколько раз на праздники брал сына к себе на службу. Даже в пять лет отцовская большая атомная подводная лодка у пирса не производила впечатления чего-то большого и серьезного. Так, что-то черное застыло на воде в пяти метрах от тебя. Ничего интересного. Даже автомат на брюхе верхнего вахтенного у трапа привлекал больше внимания мелкого, чем сто метров стали с двумя реакторами и тремя десятками торпед.
В первый раз дальше центрального поста мелкого не пустили. Впрочем, от того посещения лодки у Леднева осталось только наведенное воспоминание от фотографии с отцом и верхним у трапа. Потом, уже в двенадцать лет, в ясном уме и здравой памяти ему спецом организовали индивидуальную экскурсию по непарадным местам крейсера первого ранга. С трюмами и клапанами, с маслом и гидравликой. Бегом. Типа по тревоге. Отец хотел таким образом выбить дурь из своего ребенка в тот момент загоревшегося морями и океанами, в белых штанах под алыми парусами… Вот с той «экскурсии» в условиях приближенных к боевым Леднев очень хорошо и запомнил, как надо группироваться при движении в узкостях…
Тоннель свернул вправо, а кабеля нырнули в бетонную трубу диаметром в пол метра. В трубе было так мало свободного места, что старлей даже при всем желании в нее не втиснулся бы. Спустя ещё секунд тридцать темноты тоннель перешел в лестницу, по которой Леднев и Бондаренко вознеслись на три метра вверх, после чего тоннель повернул налево и, по мнению старлея, вновь повел их в прежнем направлении.
Наверное, они только что обогнули какую-то важную городскую кишку.
Из-за спины Бондаренко Леднев не сразу заметил, что впереди показался свет.
- Почти вышли к людям, - сказал кинолог, оказавшись перед гермодверью, над которой едва теплилась слабенькая лампочка, убранная в металлическую сетку. На толстенной двери, судя по ее внешнему виду в бомбоубежище советских времён, никаких замков не было, и Бондаренко с Ледневым, получив добро от пса, вошли в нее, чтобы сразу оказаться в бывшем бункере, нынче заставленном картонными коробками.
- Знатно кто-то деньжат с аренды имеет, - тихо прокомментировал увиденное кинолог.
Они пересекли помещение по диагонали и вывалились в широкий, разумеется, после того, что остался у них за спиной, коридор, слабо освещенный тремя лампочками. Вдоль одной из стен коридора стояли все те же картонные коробки. Леднев не удержался и остановился, чтобы заглянуть в них. В коробках оказались тряпки, упакованные в полиэтиленовые пакеты: майки, джинсы, носки…
- Иди сюда, - поманил Леднева кинолог, притормозив возле очередной двери, на этот раз по виду явно гражданской. Пес на груди Бондаренко обеспокоено крутил головой. Его беспокойство передалось и старлею – в воздухе что-то витало.
- В чем дело? - спросил Леднев.
- Наш приятель с четверть часа назад вылез отсюда, - сказал Бондаренко, ткнув пальцем на дверь. – Затем пошел по коридору в ту сторону. И где-то метрах в двадцати от этого места распылил перцовую смесь. Хорошо так распылил. Поэтому, Яр, пройди вперед и посмотри, какая там обстановка насчет растяжек. И где здесь выход. Собака слышит музыку. Он не должен быть очень далеко.
- Хорошо, - отозвался Леднев. Он осторожно двинулся по коридору. Никаких опасных сюрпризов. Только в носу начало свербеть. Ещё немного и можно было б пустить слезу...
Коридор уперся в лестницу, Леднев поднялся по ней. Комнатушка наверху так же оказалось складом. Из него вели наружу две двери. Заглянув в одну из них, он увидел при свете фонарика туалетное помещение на десяток посадочных мест. Второго выхода из него не было. Леднев вернулся ко второй двери. За ней начиналась еще одна лестница. Он поднялся по ней на площадку. На ней явственно слышалась тихая, приглушенная дверями и стенами, музыка. Леднев осторожно, держась стенки очередного коридора, прошел вперед до поворота и завернул за угол. Музыка стала громче. Впереди с потолка свисали плотные шторы, сквозь щели между шторами и стенами в коридор пробивались лучики света. Оказавшись у штор, Леднев глянул в помещение за ними - торговый зал, в котором на рядах вешалок расположились рубашки и футболки. Прямо перед Ледневым, спиной к нему стояла девушка и пыталась выбрать на вешалке нужную ей вещь. На террористку с миллионами долларов в сумке она не походила.
Леднев развернулся и бегом вернулся к Бондаренко. Тот его уже нетерпеливо ждал. В руках у кинолога был большой пластиковый пакет.
- Мы побывали за этой дверью. Террорист там переложил деньги в свою сумку и оставил нам старую, - сказал Бондаренко, ткнув пальцем в дверь. - А что у тебя?
- Наверху магазин. В торговый зал я не входил. В коридоре перед залом несколько дверей, но они все заперты.
- За сколько можно добежать до магазина?
Леднев оценил кондиции кинолога и объявил:
- Минута, не меньше. Но и не больше
- Перец?
- Примерно как здесь. Воняло б сильнее, в зале народ наверняка учуял бы.
- Ясно, - сказал Бондаренко и натянул псу на голову пластиковый мешок. - Бежим до зала…
Восстанавливая дыхание, Бондаренко с псом на груди замер возле шторки, отделявшей подсобные помещения магазина от торгового зала. Рядом с ним возник Леднев, на котором внешне никак не отразились последние перемещения.
- Что дальше? - спросил старлей у кинолога.
- Рискнем, - ответил Бондаренко, стягивая пластиковый пакет с головы своего подопечного. Пес недовольно чихнул, но больше никак не прореагировал на свое освобождение. - Ищи, Тэке, - приказал Бондаренко, опуская пса на пол. Тот завертел головой, принюхиваясь. Что-то учуял и посмотрел на двери подсобок позади.
- Кажется, он потерял след, - предположил Леднев.
- Нет, - возразил Бондаренко, приготовив снова. - Он чует нашего приятеля. И он уверен, что тот скрылся с деньгами за этой дверью, - ответил Бондаренко, дергая за дверную ручку. – Закрыта. На вид - одна фанера. И за ней нет никаких сюрпризов.
- Ясно, - сказал Леднев. - Посторонись.
Бондаренко отошел в сторону, а Леднев, без особых рефлексий быстро изучил косяк, пожалел, что очень мало места для разбега, и врезался плечом в дверь. Та хрустнула и рухнула, увлекая за собой Леднева.
- Ты как, цел? - участливо спросил Бондаренко.
- Вроде бы, - больше от неожиданности, чем от самого падения, неуверенно ответил Леднев и начал подниматься на ноги. – По крайней мере ничего себе не сломал, - добавил он, отряхнувшись. – Приложился прилично.
- Тогда догоняй, - перешагнув через старлея, сказал кинолог, увлекаемый своим псом.
Леднев настиг Бондаренко через сотню метров возле очередной двери.
- Там - улица, - сообщил кинолог. – Людей рядом не слышно. Кажется, какой-то отсек в подвале жилого дома. По крайней пахнет жилым.
- Взрывчатка?
- Нет даже бензина.
Деревянная дверь выглядела массивной и старой. В свете фонаря от нее веяло временами Лаврентия Павловича, ещё, наверное, заставшего начало закладки фундамента дома. Со стороны улицы дверь, почти сто процентов, была усилена листовым прокатом толщиной так в пару миллиметров. Да ещё заперта на амбарный замок и бумажную полоску с печатью местного ЖЭКа с предупреждением, что тому, кто эту бумажку сорвёт, будет ой-ой-ой…
Леднев хмыкнул и плечом вынес дверь наружу.
- Дверь открыта, - сообщил Леднев группе поддержки у себя за спиной и посторонился, пропуская мимо себя пса и его хозяина. Те, уже не останавливаясь, тут же помчались по тротуару вдоль стены дома.
На свежем воздухе Леднев первым делом постарался оглядеться и понять где он оказался... Улица, вернее – Золоторожский переулок, производил убогое впечатление: облезлый забор, препятствующий свободному выходу в город зайцев с электрички, ни одного прохожего и даже ни одной припаркованной машины. Через пустырь – школа и эмчээсовская халабуда. Дальше за домами на Волочаевской улице дребезжал трамвай. В общем, даже ни намека на потенциального свидетеля, который мог запомнить внешность человека, вышедшего перед ними из двери.
Леднев тяжело вздохнул и, оставив за спиной Волочаевскую улицу, припустил следом за Бондаренко…