Славик и Танька – соседи сверху. Муж и жена. Наши ровесники – нам по сорок и ещё чуть-чуть. Они друзья детства моей жены. Вместе играли во дворе, ходили друг к другу на дни рождения, дружили, ссорились. Потом повзрослели. Моя жена отправилась в долгие жизненные поиски меня, а Славик и Танька возьми, да поженись. Потом, возьми, да роди ребёночка. Затем, ещё одного. И ещё одного. И давай жить-поживать в трёхкомнатной квартире с видом на Петербург. Вместе с Танькиной мамой. Ну тут выяснилась одна особенность – дети хотят есть. Затем ещё одна – жена хочет есть. Славик суммировал все эти вводные и решил, что ему есть уже вряд ли придётся, а вот пить ещё можно. Более того, даже необходимо. Чем и занялся с упорством сантехника, кем и работал на каком-то безымянном ремонтном заводике на просторах окраинной промзоны.
Танька – маленькая пухленькая и бойкая особа, работает в охране Летнего сада. Сутки через трое. Сама она, к своему огорчению, никого не ловит, а лишь наблюдает в мониторы видеонаблюдения и в нужный момент нажимает условную красную кнопку.
А Славик, среднего роста худощавый, светло-русый парень тянет пятидневку и два раза в месяц получает аванс и зарплату соответственно. То ли зарплата невелика, то ли дорога до дома слишком длинна, но деньги до Таньки в какой-то момент стали доходить не регулярно. Вернее, регулярно не доходить. И кстати, до их детей тоже. И до Танькиной мамы. И Танька стала получать деньги вместе с мужем. Два раза в месяц она отправлялась с ним в промзону, стояла в очереди в зарешечённое окошко с надписью «Касса» и сразу после того как муж расписывался в ведомости, вырывала у него драгоценные денежки. Затем, они возвращались домой, по дороге зарулив в Пятёрочку, где муж получал утешительную бутылку пива. И так всегда. Всегда. В результате, Танька всё больше округлялась, а Славик напротив уменьшался в размерах. Тело его таяло вместе с самооценкой и перспективой на будущее. Но если есть дверь с замком, то непременно обнаруживается и щель в этой двери. И Славик нашёл лазейку в ситуацию, решив напиваться прямо на работе. Теперь он приходил домой уже пьяный и несчастный. Не буянил, просто хотел, чтобы его впустили домой. Но не тут-то было. Не зря же жена работала в охране. Танька выходила на порог, давала мужу в под дых и оставляла ночевать на лестнице. Утром можно было наблюдать картину, как Славик, свернувшись калачиком, спит на коврике возле дверей. Трезвеет и замерзает. Утром его будят открывшейся дверью соседи. Славик идёт на работу.
А он тихий и, кажется совсем безвольный, муж. Частенько их ссоры сверху можно слышать. Сначала это какой-то глухой удар об пол, затем короткий диалог из женского и мужского голосов. После опять глухой удар и уже затем долгий исключительно женский монолог.
Но иногда в их семье царит мир и согласие. Согласие Славика с Танькой, разумеется. Даже позволяется отметить 23 февраля. Тогда они всей семьёй идут в кинотеатр на понравившийся Таньке фильм, - например Ёлки цать, - затем заходят в Пятёрку, где глава семьи на законных основаниях покупает себе бутылку, - или две, - пива.
Как-то в новогодние дни я пришёл с работы домой, а у нас в гостях Танька. На столе бутылка вина, и они с женой вспоминают детство. А Танька, надо сказать, выпить любит не меньше мужа. Раскраснелась как невеста, и её понесло. О работе, естественно.
- Охраняем мы Летний сад. Сидим ночью перед мониторами. А летом в сад ссать забегают. Охрана в будке ничего не видит. А пока мы сообщим, пока приедут… А, они ссат, ссат и ссат! Под каждой статуей ссат! А что мы можем сделать? Ну, вот, что, я тебя спрашиваю?
И Танька тычет в меня пальцем. Выпивает и уже сконцентрировавшись на мне, схватив меня за воротник вопрошает:
-Ты чего не можешь починить у себя кран в ванной? Воду включаешь, а он проворачивается? Ты же - мужик!..
Я высвобождаюсь из плена и советую ей учить своего мужа. Тут она вспоминает про мужа-сантехника и вызывает к нам. По первому требованию спускается Славик и, выпрямившись как солдатик, ждёт в прихожей распоряжений своего генерала. Тихо здоровается и косится на бутылку вина на столе. Танька направляет его в нашу ванную: посмотри кран там! Славик просит у меня отвёртку, изоленту… Я наблюдаю за его работой. Через минуту всё готово: кран больше не прокручивается. Славик даёт мне профессиональные советы. Я в ответ предлагаю ему выпить! Славик сначала испуганно смотрит в сторону кухни, где сидит его жена, затем на меня и робко соглашается: ну, если только по чуть-чуть. Я достаю из холодильника водку и две стопки. Танька, увидев это, машет руками: ты, чё? Ему нельзя! Славик, не смей, я тебе говорю! Сейчас домой пойдёшь! Починил кран и давай дуй обратно!
Но Славик уже держится меня, и мы удаляемся с ним в комнату. Выпиваем и закуриваем. Первая проходит незаметно, после второй Славик оживляется и расцветает. Выясняется, что мы одногодки.
- Ты служил? – спрашивает меня Славик.
- Не, не взяли. – У меня зрение -10. Но я честно пришёл в Военкомат…
- А я служил.
- Тогда, в 94-м могли и в Чечню пригласить.
- Меня – в Таджикистан направили, на границу.
- Там тоже жарко было. Стрелять приходилось?
- Ой, и не раз. Через границу тогда регулярно ползали, ну мы их и стреляли… Они, дураки, ночью с сигаретами в зубах шли, ну мы их по этим огонькам и вычисляли. Учили брать немного выше этого огонька и стрелять. Потом зарубки на прикладе делали…
Мы выпиваем ещё по одно, и Славик приходит в негодность.
- А ты где работаешь?
- В торговле.
- И как?
- Хреново!
- Давай к нам, на завод! Зарплата регулярная.
- Кем?
- Да хотя бы сантехником, как я!
- Я не умею.
- Я тебя научу: это легко!
Я задумываюсь. Здесь на пороге появляется раскрасневшаяся Танька и выволакивает за шиворот Славика.
- Давай, вставай! Пошли!
Жена гостеприимно: да, посидите ещё…
Ребята с шумом и падением по дороге тела, удаляются. Мы с женой возвращаемся на кухню, и она делится разговором с Танькой. Представляешь, она хочет Славика в деревню отправить. Из квартиры. Насовсем. Одного жить. В деревню. Он пьёт, да и тесно с ним. Дети уже не маленькие.
- Он же там окочурится?!
- Ну… Думаешь, Танька не понимает, что ли?..