- Тяжко, поди, без помощника-то, Шур? - проскрипел за спиной старческий голос.
Александра Петровна, подхватив поленце, обернулась на голос. Оперевшись на низкий заборчик палисадника, стоял Николай Иванович и улыбался беззубым ртом.
- Да, ничего, Иваныч, - ответила Александра, чуть улыбнувшись в ответ и разогнув спину, - управляюсь вот... по-тихоньку.
-Ну ничего... Лёшка твой скоро вернётся, - продолжил дед, - и тебе полегче будет. А пока, Шур, давай я тебе помогу.
-Да уж какой из тебя помощник-то, - сочувствующим голосом сказала Александра Петровна, - тебе, вон, самому-то хоть помогай - еле ходишь ведь.
- Я еще хоть куда помощник, - важно произнёс Петрович, - старый конь, как говорится, борозды...
- Иди уже, конь, - отмахнулась Александра, - только шибко не иди, а то опять сердце прихватит.
Она занесла в дом дрова и сложила их у печки. Тяжело вздохнув и присев, Александра Петровна, держась за сердце, посмотрела на старенький сервант, стоящий в центре комнаты. В нем ,за стеклом, стояла фотография улыбающегося сына в военной форме. Она хотела было подойти к серванту, но, так и не решившись и тяжело вздохнув, вышла на улицу.
-Ничего, сынок, потерпи, - прошептала она,закрывая дверь, - скоро увидимся...
* * *
- Петровна-то, с сердцем все мается, - рассевшись на лавке в деревенском магазине традиционно обсуждали все новости деревни местные жительницы, - все сама делает, поберечься бы ей, а она...
- Из-за сына все переживает, - продолжила другая бабушка, - единственный сын, все таки. Да и родила она Лешку-то поздно. Теперь вот, небось, дни считает, когда у него служба закончится.
- Ладно бы служба мирная была, - подхватила третья, - а то, вон, по телевизору показывают страх-то какой, война прям настоящая там... Убивают....Страшно то как...
- Ой, бабки, - отозвалась из прилавка скучающая Людмила, продавец, - вам бы все посплетничать. Лучше бы за Иваныча замуж бы кто из вас вышел, а то бродит старик один-одинешенек по всей деревне.
- Скажешь тоже, - оживились старушки, - на кой ляд он, старый да беззубый-то, сдался.
Бабульки бурно принялись обсуждать Иваныча, громко смеясь и толкая друг друга в бока.
-Тихо, - скомандовала Людмила, глядя в окно, - Петровна идёт.
Старушки разом замолчали и уставились на дверь.
Александра Петровна зашла в магазин и поздоровалась со всеми. Бабульки закивали в ответ и тоже поздоровались.
- Что подать, Шура? - приветливо спросила Людмила, встав из-за прилавка к покупательнице.
- А, дай мне пачку чая и печенье, - глухо отозвалась Александра Петровна, - вот это вот... курабье.
Людмила все подала, получила деньги и убрала их в коробочку под стол.
- Лёша-то скоро придёт, - осторожно спросила одна из бабулек, - ждёшь-недождешься, чай, Шур?
- Скоро, - так же глухо ответила Александра Петровна, положила покупки в сумку и подошла к двери, - до свидания.
-До свиданья, Шура, - прозвучало со всех сторон.
Она вышла на улицу, а старушки, как по команде, повернулись к окну.
- Что-то Петровна совсем невеселая, - задумчиво произнесла Людмила, глядя на медленно уходящую Александру Петровна, - видать, измаялась вся ждавши.
- У ней сердце ж болит, - раздался голос одной из бабушек, - Иваныч сказал, что три дня как. Только чуть что поделает, так сразу за сердце хватается...
- Радоваться же надо, - продолжила вторая, - единственный мужик в семье скоро вернётся.
- И печенье то, вон, Лешкино любимое купила, сама говорила, что сын уж больно курабье это любит- подхватила третья, - знать и правда скоро приедет...
- Бабки, - строго сказала Людмила, - уйметесь вы наконец или нет?
Старушки притихли и повернулись к продавцу.
- Целыми днями только и кудахчете, как квочки, - продолжила она, - шли бы по домам лучше. Будто дел нет у вас?
- Да, засиделись мы что-то у тебя, - обиженно сказала одна из старушек, - пора нам.
Бабки засобирались и, шушукаясь, вышли на улицу и вперевалку, как пингвины, неторопливо отправились по своим делам...
Александра Петровна закрыла за собой калитку и тихо вошла в дом. Растопив печку, она села рядом.
-Сынок, приезжай, скорее, - словно читая молитву, шептала она, - я тебе печенье купила, как ты любишь, только приезжай. Совсем я вся измаялась тут, одна.
Она достала из сумки печенье и чай и положила все на стол. Затем, тяжело поднявшись подошла к серванту и, открыв дверцу, достала фотографию сына и конверт, лежавший рядом с фото.
Поискав в шкафу, Александра Петровна, достала большую плетеную шкатулку и села за стол. Недолго провозившись за столом, она взяла со стола конверт и ушла в дальний угол комнаты туда, где стояла кровать сына. Она села на неё и посмотрела на покрытый штампами конверт. Вскрытый конверт был трёхдневной давности. Александра Петровна аккуратно вынула из него сложенный лист и развернула его. Из-за наплывшей пелены на глаза она видела только некоторые слова:
"Уважаемая Александра Петровна...... Ваш сын Алексей Николаевич... проявив мужество и героизм...."
Лист выпал из её рук и она, сквозь слезы посмотрела на фото сына, стоящее на столе. На неё смотрел её улыбающийся Лёшка...
Через угол фотографии легла, только что приклееная ею, чёрная ленточка...