Преподаватель Хренников был горд своей работой, ведь из его подгруппы до экзамена допустилось не так много народу. Это обстоятельство позволяло ему чувствовать себя умнее остальных, а такая потребность у него была. Как-то он рассказывал студентам, что сам учился в этом институте, и выполнял все требования своего преподавателя. К слову, специальность Хренникова была самой непопулярной, и чтобы на нее поступить, необходимы были знания на уровне чуть выше двойки.
Хренников самоутверждался до седых волос, заставляя студентов чувствовать себя такими же полными дилетантами в инженерной графике, каким он был когда-то сам. Мне вспомнились слова ректора Конюха, ведь Хренников был приспособленцем, не имеющим собственного мнения, а делал то, что ему скажут на кафедре. И судя по тому, что он здесь до сих пор работал, неплохо делал.
С горем пополам сдав курсовую и семестровую работы, окончательно распрощавшись с возможностью получения красного диплома, я бросил все силы на то, чтобы допуститься к экзамену по инженерной графике. Оставалось защитить около сорока задач, решенных и сданных еще в прошлом семестре другому преподавателю.
Ожидая своей очереди, я размышлял над планом ответа, и над тем, как построить свой разговор так, чтобы Хренников меня не перебивал. В этот момент в кабинет вошел Закичев. У него в руках был список студентов, допущенных до экзамена деканатом. Увидев там свою фамилию, я понял что Хренников блефовал относительно недопуска студентов, не защитивших задачи. Потому что задачи по инженерной графике не входили в учебный план второго семестра, и учитывая то, что другая подгруппа их не защищала, я понял, что седовласый плут Хренников над нами просто издевался, а ни о каком недопуске кафедрой не могло быть и речи.