Оглавление
Голос старого друга едва пробивается через шорох статики и стук дождя. Прижал палец к уху, словно пытаясь пропихнуть поглубже несуществующий наушник.
— Гин? Это же ты?! — Голос Кира ударил в перепонку, я отдернул руку одновременно откидывая голову. — Где ты?!
— У твоей двери, промокший до нитки. — Ответил я, собственный голос почти не слышу из-за звона в ухе. — Тут у тебя куча гостей была, видел?
— Заходи!
— Тут как бы защитный барьер...
— Тебя пропустит.
Пожав плечами шагнул вперёд, чувство, будто продавливаюсь через пузырь засохшего желе. На той стороне услужливо распахнулась дверь, в лицо дохнуло горячим воздухом. Пахнет камином, хвоей и старой бумагой.
Внутри ратуша похожа на загородный коттедж дряхлого аристократа. Вдоль стен расставлены книжные шкафы, меж них красуются тканные гобелены со сценами первого года колонизации. Под сапогами прогибается длинноворсый ковёр, совесть кольнула желание разуться. Негоже грязными сапожищами топтать такую красоту! Под потолком искрится хрустальная люстра, только усиливая чувство моей неуместности: «Промокший бродяга в доме лорда? Пшел прочь!»
В дальнем конце зала у камина в кресле сидит Кир, одет в махровый халат мышиного цвета, на нос надвинуты сапфировые очки. За годы разлуки волосы друга покрылись благородным серебром, а лицо, пряча шрамы, изрезали глубокие морщины. Словно трещины на сухой земле или прокаленной солнцем древесине.
Подле кресла стоит журнальный столик, заваленный бумагой и толстенными книгами в стальном переплете. Завидев меня, старец подскочил и пошел навстречу, разводя руки.
Несмотря на возраст, он выше меня на две головы, плечи настолько широки, что нужно поворачивать голову, дабы рассмотреть. Запястья и ладони широкие, привыкшие удерживать башенный щит и боевой молот.
Мы столкнулись на середине зала, ломая друг друга в объятиях под невольный хохот. Наконец Кир ухватил меня за плечи и отодвинул, разглядывая с отеческой улыбкой.
— Давно не виделись!
— Есть такое, хотел утром к тебе заглянуть, но тут... сам понимаешь.
— Да, меня скрутило так.... — начал Кир, поперхнулся. — Не будем о грустном. Я так понимаю, тебя тоже?
— Как и всю таверну, да и, думаю, город. Если не мир.
Похлопывая по плечу, провел к столику, усадил в свободное кресло и отошел к неприметному шкафчику. Вернулся с хрустальным графином, полным красной жидкости, и рюмками.
— Так ты тоже не в курсе, что происходит? — Спросил я, наблюдая, как напиток наполняет рюмки.
— Без понятия, но я так рад!
— Рад?
Кир обвел книжные шкафы щедрым жестом, сказал:
— Я убил десятилетия, пытаясь понять глубинную логику игровых миров! Совершенную механику, где каждый элемент продуман искусственным интеллектом, превосходящим всё человечество, помноженное на сто в десятой степени!
— Угу, а радость-то в чём?
— Он ошибся! Ладно, радость слишком громко... я злорадствую. В конце концов, раньше я проектировал первое поколение таких миров. Но весь отдел распустили, стоило отдать бразды правления ИИ.
Я бережно взял рюмку, жидкость поднялась над краем, удерживаемая только поверхностным натяжением. Над крышей раскололись небеса, грохот сотряс ратушу до фундамента, покатился по улочкам, отскакивая от стен. Жидкость пошла кольцевой рябью, опасно подалась к краю. Я торопливо опрокинул рюмку в рот, зажмурился.
Огненный ком прокатился по пищеводу, ухнул в желудок, мгновенно раскалив, словно я заглотил кипящего свинца. Закашлявшись, отставил рюмку, утер набежавшую слезу и просипел:
— Кир... коли ты такой спец, хоть предположи, что тут творится?!
Старик вылил рюмку в рот, с таким видом, будто это чай, да еще без сахара, хмыкнул. В раскатах грома мне почудился полный страха и боли крик кита.
— Похоже на масштабный сбой. Часть функций отключилась, часть залагала. Только я ума не приложу, что могло вызвать его?
— Может, вспышка сверхновой или слияние черных дыр? — Предположил я, пламя в животе рассосалось и растеклось приятным теплом по венам.
Старик фыркнул, расправил плечи, глядя на меня, как с чувством полного превосходства.
— Мальчик, я два столетия в реальном мире строил отражатели Дайсона. Был в первой волне перестройки галактики Андромеды в генератор!
— Да-да! — Перебил я, взмахнул рукой. — Ты старше меня, ты умнее меня! Я это прекрасно знаю, в конце концов, я поэтому и побежал к тебе, сломя голову! Давай к делу.
Кир закатил глаза, изображая оскорбленную святость, выдохнул и начал пояснять, словно дурачку:
— Черные дыры, сверхновые и прочие кошмары... да взорвись они на нашей орбите, мы даже не заметим. Плюс, ты ведь ощутил эту странную боль?
— Да, к чему ты клонишь?
— Нас больше нет.
— В смысле?!
— Скорее всего нечто уничтожило Млечный Путь, а нас, тут, просто накрыло ударной волной. Человеческой цивилизации — той богоподобной технократии — больше нет. Как и наших оригинальных тел.
— Бредятина какая-то. — Буркнул я, чувствуя, как позвоночник обращается в ледяной кол, а в коленях растекается предательская слабость. — Мы же живы!
— Стандартный протокол защиты. — Ответил Кир, задумчиво вертя рюмку перед глазами. — Перенесенное сознание, в случае смерти тела, запирается в игровом. Гораздо хуже, если подключение было частичным, а смерть внезапной...
— Ну и что нам теперь делать? Могилы рыть?
— Зачем? Мы еще живы, планета цела. Будем выживать и отстраиваться. Как только администратор перезагрузится, обязаны включиться другие экстренные протоколы, а там глядишь и помощь прибудет.
Дыхание участилось, пальцы левой судорожно сжались в кулак, разжались. Я тяжело поднялся опираясь о столик, заглянул в глаза друга и сипло спросил:
— Цела? Да у нас гребаный океан над городом!