Из книги "Грешным делом"
В советских диспансерах венерические болезни лечила с помощью пенициллина, который вводили через иглу, толщиной с нитку накаливания в лампочке Ильича. После отчаянно долгого и болезненного укола, человека принимались допрашивать где, когда и главное с кем он имел контакты. Если клиент отказывался называть имена, его дело могли передать в компетентные органы. А там разговор был короткий – в закрытом спецдиспансере тебя вылечат! Если, конечно, не заразят чём-то похуже.
Официальная статистика вензаболеваний в Москве была самой что ни на есть радужной. Судя по отчётам, никто вроде бы не болел. На самом деле едва ли все, кто начинал страдать от боли при мочеиспускании, лечились у знакомых. Так уж случилось, что мать моего приятеля Мишки Хомякова работала в больнице, и у них дома всегда был запас «Бициллина 5».
Уколы Мишка делал отлично. Может, этому его научила мать, а, может, он и сам этому научился, когда служил в армии. Когда Мишкин друг гитарист нашего школьного ансамбля Вадик Жировских объявил на репетиции, что Микки лечит французский насморк, второй наш гитарист Букетов, эстет и гуманитарий не понял его и даже рассердился. А когда он сам нечаянно заболел триппером, подхватив его от своей подружки Жанны, его мнение изменилось на противоположное. С той же горячностью, с какой раньше Славик защищал советскую медицину, теперь он был против неё. Зато Франции из -за этого досталось. Узнав, что эту болезнь все называют «французским насморком», он объявил древней Галлии настоящую войну. В подтверждение этого Букетов треснул себя по лбу пластинкой Мишеля Сарду, больно щёлкнул по носу домашнего кота Пьера, и кинул в мусоропровод носки младшего брата Севы, которые, по его словам, воняли сыром «Бри»!
То немногого французское, что он продолжал хранить, был одеколон «Сценик», футболка с силуэтом толстой мыши в сырной пазухе и надписью «C est Paris», а также имя Жанна. Даже не смотря на боль в сердце при мысли об измене Жанне и боль при мочеиспускании, он продолжал любить это имя.
На репетиции однако Букетов ходил. В то время многие увлекались вокально инструментальной музыкой. Чувство, что ты на сцене было сильнее любой, даже самой сильной болезни. Увлечение эстрадной и рок музыкой было тоже было чем -то вроде эпидемии, но не об этом речь.
На следующее утро Букетов с Жанной пошли к Микки домой делать "укол здоровья", как все называли уколы от триппера.
Оба, и Жанна и Букетов старались делать вид, что им всё нипочём. Букетов путём самовнушения вообще довёл себя до состояния какой –то бесшабашной весёлости, будто он хотел сказать этим, что резь при мочеиспускании можно победить лишь хорошим настроением.
Я пошёл вместе с ними к Микки, отчасти из –за того, что они меня с собой позвали («нам с тобой будет не так страшно!»), отчасти из милосердия, но больше из любознательности. Мне хотелось узнать, как поведут себя герои, которым судьба оставила всего один выход - через узкое отверстие шприца.
Жанна в отличие от Букетова была настроена не так решительно. Несмотря на натянутую улыбку, зрачки её испуганно метались в поисках другого, менее болезненного выхода. Бисеринки пота на её верхней губе сигнализировали о бешеной работе мозга. «Что ещё задумали со мной проделать эти долбанные мужики?», говорили её глаза.
Когда Букетов с Жанной начали обнажаться, я тактично удалился на кухню, но потом, вспомнив, что забыл сигареты в куртке, вернулся за ними в коридор. Заглянув мельком в комнату, я увидел картину, которая отпечаталось в моём сознании, как первое ню в подростковом возрасте.
В отблесках дневного света на диване лепились друг к другу две скульптурно белые попки, над которыми, будто Пракситель, возвышался Мишка. Жанна уткнулась лицом в лежащую на диване подушку, Букетов, скомкав одеяло и уткнув в него рот, приготовился его укусить. Ноги у обоих были расставлены, как для загара. К этой композиции подошло бы название: «Французские нудисты отдыхают на пляже в Куронге». Маникюрные пальчики Жанны лежали на подлокотнике дивана, её чёрные, как антрацит волосы, разметались по рукам. Белая «неделька» тонким жгутиком обтягивала зону ляжек чуть ниже филеев. Лучики солнца то врываясь в комнату, будто сноп кинопроектора, а то исчезая когда диск прятался за тучами, демонстрировали картинку, возбуждавшую работу воображения. Мне привиделся остров в океане. Амазонки там сплетались с мореплавателями… Каллипсо что -то лизала…Шёл ливень и сверкали молнии… Спутники Одиссея превращались в животных.
Звери, жившие в недрах плоти, думали, что они в безопасности. Но смерч, погуляв немного снаружи, вдруг устремился на них со всех сторон внутри. Жертвы и их преследователи встретились. В подземельях началась смертельная схватка. Рогатые стали метаться в поисках выхода. От их напора ломались перегородки и рушились, оказавшиеся тонкими, стены клеток. Мёртвых тел становилось всё больше …Хищники продолжали свой пир. Наевшись, тяжело дыша, они легли отдохнуть. Но тут один из них поднялся и ринулась на другого. Снова началась схватка. Последний из врагов, отпрянув, упёрся в стену, напугав вверху голубя, который выпорхнул наружу через крошечное отверстие и растворился в атмосфере. "Аллилуйя!", раздалось вокруг пение: "Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!".
- Что, больно? – Спросил Жанну Мишка.
- Немного, - захныкала Жанна и тут же упрекнула приятеля. - Слава, ты испортил воздух!
- Прости, я нечаянно. –Выдохнул он.
- Все голубей выпускают, когда их колят, - усмехнулся Мишка.- Что вы хотите? Бешеная работа кишечника.
- Это всё, больше ничего не будет? – Спросила Жанна.
- Всё, -кивнул Мишка.
- Слава Богу! Наконец –то, -простонала Жанна, надевая трусики и уныло глядя на деревья за окном. Похоже, ей было немного стыдно за свой вид.
- Да брось ты, всё нормально! - Отругал её Букетов. -Подумаешь - гонорея! Для нас это -тьфу, да, Миш?
- Не скажи, бывают трудные случаи, -покачал головой Хомяков.
- У нас с Жаннкой лёгкий случай, да, Жан? - Весело сказал Букетов.
- Молчи лучше, - со стоном произнесла Жанна, не глядя на Славу.
- Жаннусь, ну, чего ты в самом деле. Ерунда же! Скажи, Миш? - Хорохорился Букетов.
- На ранней стадии - один укол, и всё в порядке! - Подтвердил он. -Но - любовью не заниматься теперь неделю! А лучше -две.
- Да я вообще теперь никогда… особенно с ним! - Заявила Жанна, кивая в сторону Букетова и надевая брюки.
- Конечно! - Не поверил ей Букетов. - Слушай, -обратился он к Мише, - а не больно! Только мне показалось долго.
- Бициллин пять, он хороший, - так, словно бы речь шла не о лекарстве, а о его коте, заявил Микки, - Я тут одному пенициллин колол, ну, минуты три! Он уже бедный молиться стал, «Господи, Господи», скулит. А я что могу сделать? Добавил новокаин, трясу пузырёк, трясу, а там вместо молочка хлопья какие -то. Четыре дня задница у парня болела! А здесь - кубик новокаина, хорошо встряхнуть и пожалуйста, коктейль «здоровье»!