Зимние сумерки упали на город мгновенно.
Когда съёмочная группа приехала в студию, было уже темно. Корреспондент Алексей и оператор Костян проследовали в пустой павильон: - выпить чая с коньяком. В вечерней студии было пустынно: дежурный монтажёр, дежурный видеоинженер, которому отдавали отснятые исходники и главный редактор (ждала, когда за ней приедет такси). Весь съёмочный день прошел вхолостую. С утра ждали в сквере у театра торжественной репетиции масленичных гуляний: никто не пришёл. На обратном пути сломалась студийная машина – водитель остался ждать техпомощь, а Алексей и оператор, взяв кофр с камерой и штатив, пошли в студию пешком. Ближе к вечеру поехали уже с другим водителем и на другой машине снимать торжественное открытие велосипедных дорожек в городском парке. Однако, начался сильный снегопад, пришёл дядя из администрации, извинился, сказал, что открытие переносится и вручил в качестве компенсации бутылку пятизвёздочного армянского коньяка. Ехали по пробкам долго и нудно. Только разлили коньяк по кружкам и включили на ноутбуке "Свой среди чужих", прибежала главред и попросила прогуляться до соседнего дома, подснять комментарии жильцов по поводу ремонта подъезда. Выпили. Не спеша оделись, сходили за фотокором на второй этаж. Предложили коньяка фотокорреспонденту: смуглой красавице Ксении. Выпили с Ксенией.
Вышли на улицу. За пять минут дошли до искомого подъезда. Там стояла небольшая толпа: человек семь. Пока искали место посветлее, оператор включил камеру, водрузил её на штатив, включил накамерный свет, микрофон, и приёмник, выстроил композицию, и сам утвердил место, где записывать синхрон. Ксения заняла место справа от съёмочной группы и приготовилась. Алексей поздоровался и представился жителям подъезда. Толпа моментально рассосалась. У подъезда осталось стоять четыре человека, оператор с камерой, фотокорреспондент, Алексей и новенький паренёк из пресс службы.
Алексей сказал:
«Никто не хочет давать комментарии!»
Паренёк, которого устроили в пресс-службу сразу после окончания школы, сделал плаксивое лицо, надул губы и сказал: «Мне сказали, что надо обязательно записать комментарии!»
Казалось, что он вот-вот заплачет. Втроём, по очереди, Ксения, Алексей и оператор попытались объяснить коллеге, что комментарий записывать не у кого.
Губы у паренька задёргались. Он раскачивался из стороны в сторону, вытянув руки по швам, и твердил как заведённый:
«Надо записать комментарий!»
Оператор встал слева от камеры и, держа микрофон, задал Алексею вопрос:
«Каюм три года без халата ходил, потому что к реке у него крышка прижата была. Тёмный же, да ещё и с рогами. Завёл своих батраков и говорит: эх, жалко меня есаул не убил в солдатском бардаке, теперь придётся губы покрасить побелкой, которой у поезда крышу облили, когда золото везли. Какой наркотик вы кололи Шилову?»
И переместил микрофон к респонденту. Лёха даже глазом не моргнул, у него всегда было, что сказать:
«Ну что я вам хочу сказать, ребята!? Рабочего Никодимова народ знает... Воевал я в дивизии Каппеля, хочу бить красных, хотя и знаю, что неблагодарное это дело. Вообще-то я жениться хотел, но у меня халата не было. Есаул мне не верит, хотя если бы мне дали пятьсот тысяч золотом, я бы тоже коней готовил, ну и товарищ Шилов мне велел, я и пришёл, а какой я ему колол наркотик, не знаю: я человек маленький. Мне товарищи офицеры шприцампулы дали, я и колол, а их всех убили, всех, там у них одеколоном воняло, как в солдатском бардаке, но это их не спасло, коробок я левой рукой ловлю, и шашка у меня с правого боку. Я был инициатором отправки золота, и отвечу перед партий по всей строгости нашего тяжёлого времени. Сейчас бы этого, квасу…»
Парень из пресс-службы по имени Антон заулыбался, захлопал в ладоши и сказал: «спасибо»!
Потом он достал смартфон, набрал своему непосредственному начальнику и отрапортовал, что «комментарий записан». Стало понятно, что участие в записи комментария: это дебют для пресс-секретарской карьеры парня. Антон явно шёл к успеху: через два месяца его уволили за систематическое употребление алкоголя и невыход на работу.