Его архитектура завораживает, притягивает, не отпускает. Заставляет остановиться и задуматься. В каждом его проекте чувствуется собственный стиль и новаторская смелость, но при этом ни одно созданное им здание абсолютно не похоже на другое. «Гиперкуб» и MATREX в Сколково, «Ельцин-центр» в Екатеринбурге и ландшафтный павильон «Арка» в Никола-Ленивце. Эти объекты как будто опережают время и транслируются нам из далекого будущего. Как и сам их автор Борис Бернаскони, который в интервью нашему изданию рассказал о настоящей архитектуре, о пути, который проходит проект от замысла до реализации, и о том, что ждет профессию архитектора в будущем.
Борис, в одном из своих интервью вы сказали: «Я считаю себя лидером архитектурной коммуникации. Я создаю идею ближайшего будущего и не только». В чем заключается эта идея?
В результате своей 20-летней практики я пришел к мысли, что сегодня может работать только алгоритмическая архитектура. Архитектура — это в первую очередь программная составляющая объекта, которая позволяет ему жить эффективно не только сегодня, но еще и в ближайшие сто лет. Для этого необходимо реализовать в объекте определенную программу действий при помощи набора функций. Речь идет о создании некоего объекта-трансформера, наполненного четким функционалом и при этом способного в будущем подстраиваться под изменения.
Что касается подстраивания под изменения, здесь вопрос очень сложный и тонкий, связанный с прогнозированием. Конечно, архитектура — это всегда в какой-то степени прогноз: ты должен предвидеть, как вообще будет развиваться среда, город, как будет развиваться пользователь. Не буду использовать термин «потребитель». Хочется верить, что мы чем-то отличаемся от бактерий, движущихся в направлении питательной среды. Архитектор должен понимать, что важно пользователю сегодня, что станет важным в ближайшей перспективе и, конечно, делать долгосрочный прогноз.
Да, этот прогноз сбывается не всегда. Но вместо «сбывания» в виде награды ты так или иначе получаешь от процесса создания чего-то нового мощный эффект — назовем его, к примеру, маркетинговый. Потому что ты экспериментируешь, и этот эксперимент как минимум попадает в поле зрения общества. И это уже хорошо — так объект работает и создает дополнительную репутацию только лишь за счет своей экспериментальности.
Однако за всеми этими вещами нельзя забывать про скупой, рациональный девелопмент. Архитектор, будучи футурологом и одновременно аналитиком, должен быть рациональным, и генерировать все решения исходя из необходимого и достаточного. Речь о том, что объект должен соответствовать бюджету, потреблять не слишком много ресурсов и быть эксплуатационным. В какой-то степени это также про будущее, как и про настоящее.
Главное — не проектировать объекты, устаревающие уже в процессе строительства. По сути, ты должен проектировать пятью, десятью годами вперед. Создание любого объекта — минимум три-пять лет, плюс еще нужно время на запуск и адаптацию здания — и по организации потоков, и по функциональному наполнению. Иногда функционал по дороге меняется. Все эти моменты я и называю работой с будущим.
Все большее значение при проектировании приобретает применение искусственного интеллекта. Какое влияние это в конечном итоге окажет на архитектурную профессию?
Очевидно, что мы идем к алгоритмизации — использованию искусственного интеллекта в проектировании. Я думаю, профессия архитектора вообще исчезнет со временем. Максимум ей осталось лет тридцать. Вместо архитекторов будут работать алгоритмы. И эти алгоритмы будут выдавать очень точные решения, причем даже с наличием эмоциональной составляющей. Я и сам, конечно, когда-нибудь стану алгоритмом. Из всех видов архитектурных практик останется только архитектура искусства.
Пока же архитектор очень востребован: слишком много сегодня вопросов, нуждающихся в анализе и прогнозировании (не стоит забывать, что архитектор еще и аналитик, способный составлять прогнозы). Искусственный интеллект, пока он контролируется человеком, к этому не способен. Но когда он обучится и достигнет высокого уровня прогнозирования, профессия архитектора абсолютно точно закончится навсегда — все вопросы будут решаться без архитектора.
Мне кажется, вообще человек может закончиться в этот момент, потому что искусственный интеллект совершенно точно не даст повода отключить себя.
Это все очень грустно. Вы готовы закончиться через тридцать лет?
Да, я уже сейчас готов закончиться (говорит Борис, не задумываясь, и так легко, что понимаешь: действительно готов. — Прим. ред.). Но пока я еще работаю и буду дальше создавать классные высокоэффективные объекты. Просто такие проекты все еще не очень востребованы. Не знаю почему, может, вообще люди пока не готовы к эффективности — кстати, не только в России, во всем мире… У хищника есть два способа охоты. С прогнозированием и без. С прогнозированием хищник выстраивает траекторию к точке перехвата цели. Без прогнозирования — корректирует траекторию по ходу движения. Создание объекта — это тоже в определенной степени движение к цели. Хотелось бы больше заказчиков, ясно представляющих себе траекторию движения к цели. В основном это молодые духом люди, у которых, несмотря на высокую степень информационной загруженности, хватает вычислительных ресурсов для выстраивания опережающей траектории движения. Конечно, это задачка для энергичных и стремящихся людей.
Отсутствие грамотных заказчиков — проблема, о которой говорят многие представители творческих профессий. В архитектуре существует еще один больной вопрос — небольшое количество проектов, реализованных в том виде, какими их задумал архитектор. Если сравнить объект в стадии проекта и его реальное воплощение на этапе сдачи в эксплуатацию, какой процент в нем остается от замысла архитектора?
Для России это где-то процентов 25. Но эта цифра стремительно меняется к большему. Пока у нас очень плохо с реализацией проекта, потому что нет достаточного уровня дискурса. Другими словами, уровень дискурса не догоняет уровень современных технологий. Архитектор находится, в каком-то смысле, в параллельной реальности, в отличие от большинства участников строительного процесса. Чаще всего это самая правильная реальность из всех реальностей. Поэтому многие в принципе не понимают, о чем вообще архитектор ведет речь. Общий уровень дискурса необходимо подтягивать, в том числе при помощи создания института заказчика, которого у нас нет. Кстати, это легко регулируется законодательно.
Я уже говорил о том, что мало хороших заказчиков. Вообще немного тех, кто создает объект недвижимости не только для получения прибыли.
Ваши проекты называют архитектурой будущего. Можете выделить свой самый любимый?
Наверное, один из таких объектов — ландшафтный объект «Арка». При создании проекта передо мной стояла, с одной стороны, очень простая задача — спроектировать павильон (павильон для ежегодного архитектурного фестиваля Archstoyanie. — Прим. ред.). А с другой стороны, задача сложная, потому что место это не городское, и потоки здесь создаются исключительно сезонно, и они очень специальные, скажем так, туристическо-эмоциональные. Фишка проекта в том, что на границе леса и поля возникает чисто городская типология — триумфальная арка. И при этом она сливается с местной средой, становится природным объектом, полностью созданным из природного материала.
Вообще в этом проекте заложена масса эффектов, один из них — эффект старения. Дерево естественно стареет, после чего разрушается. Архитектор всегда мечтает построить объект вечный, а здесь наоборот: я понимаю, что лет через тридцать арка должна исчезнуть.
Переработка как идея использования объекта после его смерти также заложена в проект. Дерево должно пойти, будучи идеально высушенным к тому времени, на топку местным деревням. В общем, эта вещь со временем превратится в прах и исчезнет так же, как и появилась. Мне думается, так и должна создаваться настоящая архитектура.
Досье
Борис Бернаскони родился в Москве в 1977 году. Окончил МАрхИ и академию им. Плеханова. В 2000 году открыл собственное междисциплинарное бюро BERNASKONI, специализирующееся на проектировании знаковых архитектурных объектов и работающее на стыке архитектуры и промышленного дизайна. Проекты бюро неоднократно одерживали победы в престижных международных конкурсах. «Гиперкуб» в 2014 году выбран в качестве финалиста в номинации Arhitezer A+ в категории «Архитектура + технологии». Проекту «Волгадача» присуждена премия «Лучший российский дизайн» и награда Arhiwood в категории «Загородный дом». В 2016 году реализованный проект здания MATREX был лично выбран куратором для участия в XV Венецианской биеннале архитектуры в Венеции.